бы хорошим гончаром она не была, тут же подтвердились.
– Думаешь, сам Замков распахнул передо мной дверки своих шкафов, чтобы я рассмотрела хранящиеся там скелеты? – хмыкнула Галка. – Была проведена сложнейшая операция. Сбор инфы с миру по нитке. В итоге на нужных людей меня вывел Никита.
– Ты и ему позвонила?!
– Ради подруги чего только не сделаешь. Но это и к лучшему. У меня появился весомый повод. Иначе никогда не решилась бы позвонить первая. Знаешь, как он обрадовался? Кит говорит, что у него камень с души свалился, ведь он думал, что я его до сих пор не простила. А теперь мы опять друзья.
– Здорово, Галина! Я так рада за тебя. Надеюсь, ты ему ничего лишнего не сказала?
У меня до сих пор все болело после нашего последнего с Китом свидания. Я о душе, сердце и совести. Нехорошо получилось. Мне стыдно за то, что я бежала от друга, словно он прокаженный. Нет, чтобы поговорить…
– Не бойся, подруга. Я твои тайны ему не выдала. По–хитрому поступила. Сказала, что ты в беде.
– Что?!
– Вот и он также закричал.
У меня опять заболело сердце. Друг переживает за меня, а я дверь перед его носом захлопнула.
– Хорошо, что ты не скрыла, как Никита к тебе относится, иначе не получилось бы, – Галка вздохнула. Ее тоже можно понять. – Короче, я ему сказала, что ты нечаянно продала Замкову–младшему не то лекарство и теперь умираешь от страха и не знаешь, как поступить. Я выложила, что о новом снотворном нет никаких сведений, и ты ужасно боишься, а вдруг это наркотик. Никита сразу поверил. «Чем я могу помочь?» – спросил он. «Кит, миленький, – проскулила я, – у тебя столько знакомых в Москве! Найди кого–нибудь приближенного к семье Замковых, чтобы мы могли убедиться, что с Павлом Алексеевичем все хорошо».
– И нашел?
– Строители – дружная семья. Кто–то где–то строил, кто–то что–то слышал, и вот тебе номер телефона подруги Нинель. Таких еще называют заклятыми. Стоит перейти им дорогу, и они обязательно отомстят.
– Как я понимаю, Нинель пошла на красный свет?
– Совершенно верно. Тот, кто дал мне номер телефона еще не знал, что Иудушка перешла в разряд бывших подруг. Мне пришлось поклясться жизнью, что я никогда не раскрою источник информации. А еще я пообещала подарить ей сервиз на двенадцать персон, который стоит где–то у тебя. Такой, в японском стиле. С пагодами и веточками бамбука. Похожий я продала Замковым. Зависть – великое дело.
– Да, с пагодами у меня, – я покосилась на балкон, где в шкафу обосновались Галкины поделки. В ее духе забирать подаренные вещи. Но мне не жалко, Романова еще наваяет дюжину таких сервизов.
– Мы встречались с ней сегодня. Можно я не буду называть ее длинно «Иудушка»? Пусть будет Ида.
– Пусть будет, – милостиво согласилась я. – Так ты что, в Москву смоталась?
– Да, только что вернулась. Но у меня же был повод. Заодно эскизы показала. Готовься услышать невероятную историю любви Замкова–младшего, закончившуюся побегом наследного принца из отчего дома, – замогильным голосом произнесла Галка, и я забыла обо всем на свете.
Конечно, мой слух, а чуть позже и сердце скребнуло выражение «невероятная история любви Замкова–младшего». На просторах интернета фотографий моего Чудовища оказалось слишком мало, а разоблачительных, читай скандальных, статей и вовсе не нашлось. Ни в одном из пабликов он зарегистрирован не был, instagram не вел. В отличие от мачехи и ее младшей сестры. Но и там я видела лишь наряды да доказательства небедной жизни семьи Замковых.
– Ида и Нинель учились в одном институте, думаю, в текстильном. Не знаю точно, но Ида упоминала, что студентками они ходили в платьях, сшитых по собственным эскизам. Получалось не хуже брендовых. Девочки не из богатых семей, но с огромным стремлением выйти в большой космос. Ида первая познакомилась с Павлом. Намечался красивый любовный роман, но она имела глупость привести его на вечеринку, где была Нинель, откуда в итоге ушла в слезах. Подруга сделала все, чтобы заполучить себе такого самца.
– Она называет его самцом? – я скривила лицо. Вот так история! Мачеха была когда–то возлюбленной моего Чудовища? Неожиданный поворот. И вполне объяснима нелюбовь к блондинкам. – А сколько Нинель лет?
– Она всего–то на три года старше нас и на те же три года младше Павла.
Чудищу тридцатник? А ведет себя как детсадовец: играет в королей и индейцев. Надо бы в доктора с ним поиграть.
Дальнейший рассказ мне тоже не понравился. Я словно воочию видела, как Нинель обложила Чудище красными флажками и целилась в него из ружья. Но выстрелы оказались холостыми: Чудище не захотело надеть на ее руку обручальное кольцо, где бриллиант должен быть как минимум величиной с пулю, произнеся извечную мужскую отговорку: «Я люблю тебя, ты меня. Разве нам плохо? Давай не будем торопиться?».
Он не понимал, что Нинель плохо. Статус подруги не сулил того, что мог дать статус жены. И детей она планировала. Исподтишка.
«Дитем», хоть и великовозрастным, неожиданно стал сам Павел.
Нинель часто приходила поплакать на плече у будущего свекра, жалуясь на свою женскую долю. Утешая, свекор разглядел не одну, а сразу две доли, которые так славно подрагивали при каждом всхлипе в декольтированном вырезе обтягивающего платья Нинель. И чем чаще несчастная плакала, тем чаще Замкову–старшему хотелось тряхнуть стариной. Однажды он так ею тряхнул, что мама Павла получила развод и переехала жить за границу, а новая хозяйка обосновалась в недавно построенном «родовом гнезде». Собираться долго ей не пришлось: она просто перешагнула из одной половины особняка, что на правах собственника занимал Павел, на вторую, родительскую. Этот переход завершил трансформацию Нинель: любовница стала мачехой.
Павел, не желая признавать поражение и съезжать с поджатым хвостом куда–то на квартиру, объявил свою часть дома суверенным государством и провел четкую границу, за которую заступать не смели ни предатель, ни предательница.
Нинель посчитала подобный демарш призывом к войне и развернула ответные боевые действия.
«Мачехи априори злые! Белоснежкам не жить!» – кинула она клич, и послала «сыночку» отравленное яблоко – свою младшую сестру. Сашенька Винт оказалась особой весьма пронырливой и изобретательной. Еще бы – такая школа! Павел выставлял ее за дверь, а школьница лезла в окно, не давая ему и шанса на личную жизнь. Доходило до того, что Павел тащил малолетку на плече, обнаружив ее у себя в кровати, и, сбрасывая на территории неприятеля, с огорчением слышал, как его новая подружка, с которой он только–только наладил контакт и собирался провести чудесную ночь, хлопает дверями со словами «Извращенец!». Враг в это время давился от смеха и строил новые козни. Охранная компания, дававшая стопроцентную гарантию, что «чужие не пройдут», посыпала голову пеплом и монтировала новую
