Он пришёл с весьма фундаментальной идеей. Ему нужно встретиться с Дилосой. Вот и весь план. Самое простое и наиболее прямое решение. Ему необходимо застать её одну и побеседовать с ней. Если придётся, использовать таинственную связь между ними и вложить хоть каплю разума в её тупую голову. Он готов был бросить свою жизнь на чашу весов. Джин говорил, что рабы будут истреблены, когда Ханна Редферн договорится с Дилосой. Майлз теперь тоже был рабом. Если других рабов убьют, то и он окажется среди них.
“Держу пари, принцесса к тебе неравнодушна, — подсказывал назойливый внутренний голос. — Но наверняка ничего не известно. Она пригрозила, что убьёт тебя. Она, наверное, хотела предостеречь, чтобы ты не ходил в крепость”.
“Ну, вот мы это и выясним, — возразил Майлз противному внутреннему голосу. — Если я не смогу убедить её, мне придётся прибегнуть к силе”.
— Я должен пробраться во дворец, — сказал он Прачному. — Но не на кухню, а туда, где я мог бы застать принцессу Дилосу одну.
— Одну? Одну её нигде нельзя застать… только в спальне.
— Тогда я пойду туда.
Прачный посмотрел на него и радостно прищурил глаза:
— Ты собираешься убить её? Я знаю, у кого можно достать деревянный кол.
— Нет… — Майлз вздохнул. — Надеюсь, до этого не дойдёт. Но лучше взять кол с собой… на всякий случай.
“А ещё лучше надеяться на чудо, — съязвил внутренний голос. — Интересно, как ты собираешься одолеть её?”
Джин потёр лоб. Когда он заговорил, Майлз понял, что думали они об одном и том же.
— Послушай, тупица, ты уверен, что это хорошая идея? Принцесса…
—… Обитательница Ночи, — подсказал Майлз.
— А ты…
— Обыкновенный парень.
— Он – Освободитель, — убеждённо заявил Ли Джо, и Майлз не стал над ним смеяться.
Он повернулся к Джину:
— Не представляю, насколько удачна моя идея, но она пока единственная. Да, это опасно, но я должен это сделать. — Он смутился и посмотрел на Прачного да Старого Штопальщика. — Если то, что сказал Джин о Ханне Редферн, правда, речь идёт не только о вас – рабах в крепости, – всё человечество в опасности.
— Как сказано в пророчествах… — пробормотал Старый Штопальщик.
— Ты тоже их знаешь?
— Мы, рабы, слышим многое. — Старый Штопальщик улыбнулся и кивнул. — Особенно о том, что касается нашей принцессы. Когда она была совсем маленькой, я служил Королевским Портным у самого Его Величества короля… незадолго до его гибели. Он-то знал пророчества, он говорил:
Голубой огонь разгонит последнюю темноту,
Будет кровью оплачена последняя дань…
Кровь? Майлз знал, что перед тем, как Дилоса сможет извергнуть Синее Пламя, должна пролиться кровь, но пророчество звучало более мрачно. Чья кровь?
— Темнота – то есть конец мира, да? — спросил он. — Вот видите, как важно для меня изменить решение Дилосы. Важно не только для рабов, но и вообще для всех людей.
Он обращался к Джину. Прачный и Старый Штопальщик ничего не знали о Внешнем Мире, но Джин-то знал. Джин кивнул: да, конец мира — это катастрофа для всех.
— Хорошо, мы должны попытаться. Нужно узнать, кому из рабов разрешено входить в её комнату. Мы можем подняться вместе с ними и спрятаться там. В комнатах есть шкафы? — спросил он Старого Штопальщика, и тот утвердительно наклонил голову. — Отлично, мы залезем в…
— Хорошая мысль, — кивнув, оборвал его Майлз. — Всё подходит, исключая “мы”. На этот раз ты не пойдёшь со мной. Я должен сделать всё один.
Джин в негодовании передёрнул плечами. Его русые волосы взъерошились в знак протеста, глаза сверкнули.
— Глупости! Я могу помочь. Нет причин…
— Есть причина: дело очень опасное. Тот, кто пойдёт туда, может быть убит сегодня. Если ты останешься тут, у тебя, по крайней мере, будет ещё пара дней…
Джин протестующе открыл рот, но Майлз остановил его и продолжил:
— …пара дней, чтобы разработать новый план, который, может быть, будет не менее опасным. И кроме того, необходимо, чтобы кто-то присматривал за Ли Джо и Кэдом, пока… пока это возможно.
И он ободряюще улыбнулся Ли Джо.
— Мне очень надо пойти одному, — мягко сказал Майлз, опять поворачиваясь к Джину.
Удивительно: кто бы мог подумать пару дней назад, что Майлзу придётся отговаривать Джина от желания оказаться убитым вместе с ним?
Прищурив глаза, Джин недовольно присвистнул и наконец кивнул:
— Хорошо-хорошо. Иди покорять вампиршу, а я останусь тут и организую революцию.
— Могу поспорить, что ты сумеешь.
На миг их взгляды встретились, и между ними снова установилось взаимопонимание, как и тогда, в телеге.
— Ты там поосторожнее. Ты ведь не самый умный, — сказал Джин.
Слова прозвучали грубо, но его глаза подозрительно заблестели.
— Знаю, — улыбнулся ему Майлз.
Шмыгнув носом, Джин вдруг повеселел.
— Я вспомнил, кому можно входить утром в комнаты. Ты бы помог ему, а он провёл бы тебя в спальню Дилосы.
Майлз настороженно посмотрел на него:
— Что это ты так развеселился? О ком ты?
— О! Он тебе понравится. Его зовут Мойщик Ночных Горшков!
Глава 15
Майлз шёл к дворцу следом за Мойщиком Ночных Горшков. Он нёс груду сложенных льняных простыней, которые дал ему Прачный, и очень старался ничем не отличаться от остальных рабов. Его лицо для маскировки было живописно измазано грязью. Прачный также кинул пригоршню пыли ему на волосы, чтобы приглушить их русоватый цвет. Майлз наклонил голову, и пряди пыльных волос скрыли его лицо. Только бы не начать громко чихать.
— Там неукротимые животные, — через плечо прошептал Мойщик Ночных Горшков.
Это был крепкий парень с кротким взглядом, который напомнил Майлзу глаза привязанных во дворе телят. Прачному не сразу удалось объяснить ему, чего от него хотят, и Мойщик, судя по всему, решил, что должен провести для Майлза экскурсию.
— Их привезли из Внешнего Мира, — сказал он. — Они кусаются.
Майлз вертел головой, оглядывая клетки из ивовых прутьев, вдоль которых Сильвион и Гэвина прогуливались утром. Серо-бурая волчица ответила ему пугающе грустным долгим взглядом. Великолепный полосатый тигр зарычал, когда они проходили мимо его клетки. В глубине третьей клетки кто-то свернулся клубочком, большой и чёрный — возможно, пантера.
— Мне бы не хотелось охотиться на неё, — прошептал Майлз.
Мойщик Ночных Горшков довольно кивнул и двинулся дальше.
— А вот и дворец. Он называется “Тёмный Рассвет”.
— Как? — спросил Майлз, отрывая взгляд от животных.
— Бабушка звала его “Тёмный Рассвет”. Бабка жила и умерла во дворе дворца и ни разу не входила в него. — Парень на миг задумался. — Старухи говорят, что небо не всегда было сплошь закрыто облаками. Они помнят, как всходило и заходило солнце. А на рассвете солнце освещало дворец розовыми лучами. Но возможно, это лишь сказки.
“Да, очень возможно, это лишь сказки и тут не бывает ни солнца, ни голубого неба”, — мрачно подумал Майлз.
Каждый раз, когда ему казалось, что долина ничем уже не сможет его удивить, она преподносила ему новые сюрпризы. Дворец выглядел величественным и внушал благоговение. Он был единственным строением не грязно-коричневого и не бледно-серого цвета. Его блестящие чёрные стены казались зеркальными и, очевидно, были выложены не из обычного камня. Где добывали его и как доставляли в долину, оставалось загадкой.
“Дилоса живёт тут, — размышлял Майлз, пока Мойщик вёл его вверх по каменной лестнице. — Она живёт в этом прекрасном, пугающем, таинственном месте. Не только живёт, но и владеет им. Весь дворец принадлежит ей”.
Он окинул беглым взглядом большой зал, где вчера рабы накрывали длинные столы. Мойщик Ночных Горшков повёл его на другой этаж по пронизанным сквозняками длинным километровым коридорам. В этом внутреннем лабиринте царил мрак. Узкие окна располагались высоко и почти не пропускали внутрь дневной свет. На стенах в железные кольца были вставлены горящие факелы, но языки пламени только наполняли мрак причудливыми и дрожащими тенями.
