Теперь сидел, пялился в голубую стену, выискивал мелкие трещины и ждал появления Стаса или Инги. Машковой он позвонил сразу, хоть и хотел сначала скрыть. Сообщил бы после, когда самое страшное окажется позади. Но не смог молчать. Инга не простила бы недомолвок, а лжи между ними благодаря Кассу скопилось достаточно.
В какой-то момент крашеная поверхность пошла рябью, подступила тошнота, вязкий дым облепил лёгкие. Несколько секунд невесомости и провал в пространство, затянутое белыми ошмётками тумана.
— Рад видеть, друг, — знакомый, почти родной голос, и улыбающийся Гезария медленно вошёл в пятно света, глухо шелестя чёрными перьями. — У меня хорошие новости. Тебе разрешили вернуться домой.
— А если я не хочу? — сделал шаг к бывшему наставнику Кас и обнял его, от души хлопая ладонью по спине. — Если я предпочитаю остаться на Земле.
— Не дури, Кассиэль, — изменился в лице Гезар, отстранившись и раздражённо хлопнув крыльями. — Тебе подарили шанс, а ты включаешь упрямство.
— И за какие услуги мне подарили шанс? — напрягся Кас, сжимая и разжимая кулаки. — Что я должен сделать?
— Всего лишь отойти в сторону и перестать опекать людишек, — отмахнулся Гезария, как будто говорил о пустяке.
— Я никого не опекаю, — процедил сквозь зубы легионер, размял с хрустом шею и позволил себе выпустить крылья, давно рвущиеся наружу.
— Артюшин, Долгов, Бойцова, Машкова, — перечислил Гезар, загибая пальцы. — Ты слишком быстро очеловечился, сошёлся с землянкой, помогаешь её друзьям. Пойми, Совет заинтересован в доноре и дал добро белому исправить твою оплошность.
— С Ингой всё понятно, а при чём здесь остальные? В них тоже заинтересован Совет?
— В Долгове и в Артюшине, а твоё присутствие рядом спутывает карты, — тяжело вздохнул Гезар, присаживаясь на неизвестно откуда взявшийся стул. — Артюшин должен был оставаться рядом с донором, пока не придёт время забрать ребёнка.
— А Стас? — со злостью выплюнул Кас, представив крутящегося рядом с Ингой Тимофея. Кассиэль уже знал, как называется то чувство, которое противно скребётся внутри. Ревность. — Какое предназначение Стаса?
— Страдать. Прожить всю жизнь в одиночестве. Закончить на себе род, — спокойно ответил Гезария, невозмутимо закинув ногу на ногу.
— И за что ему такое наказание? — выгнул в удивление бровь Кассиэль, всматриваясь в друга. Он знал, что для некоторый людишек Совет расписывает судьбу и отслеживает её исполнение, но необоснованные агрессия и жестокость в отношение его знакомого не могли оставить Касса безучастным.
— Не ему, — качнул головой Гезар. — Его отцу. Долгов бывший проводник, скрытый и спрятанный белым, предавшим Небарию.
Глава 32
— В Совете совсем охренели? — взвился Кассиэль, когда до него дошла вся суть. — Не хотят вспомнить старые законы, запрещающие вмешиваться во внутреннюю жизнь других миров?
Его всего трясло от возмущения, а крылья агрессивно разбивали сгустки молочного тумана, образуя вокруг мужчин вихревые кольца. Если бы все знали, что позволяют себе белые, находящиеся у власти, как используют свои полномочия, превращая их в подобие вседозволенности, то бунт давно сотряс бы Небарию.
А самое главное, Гезария с таким ленивым безразличием рассказывал о кознях Долгову, что Кас засомневался в искренности друга. Всегда ли Гезар сопереживал и поддерживал Кассиэля, или всего лишь шпионил и направлял ради спокойствия Совета.
Уму было непостижимо приоткрытое из дежурных буден правительства. Был такой охотник на доноров, преданно служивший на протяжение сотни лет Совету. Происходил Рамиэль из очень древнего, входящего в правление рода, и один из первых отправился на Землю в поиске подходящих самок. Сколько он привёл проводников из мира смертных? Полсотни? Может больше? Пока не пропал. Как говорили, погиб при исполнение очередного задания.
Подозрительно? Сильнейший белый, перемещающийся в пространстве по щелчку пальцев, владеющий всеми видами оружия, способный свернуть шею голыми руками противнику крепче и сильнее него… И убит слабыми людишками, дохнущими от любого чиха и инфекций…
Совету поверили. Если раньше к потомкам приматов не испытывали никаких эмоций, то после новостей ангелы ожесточились, особенно белые. Только всё оказалось настолько запутанным, что поверить в реальность было очень трудно.
Рамиэль всего лишь влюбился в земную женщину, поселился с ней на берегу океана, скрыл от Совета её беременность и то, что она подходящий донор. Когда малыш родился, Рамиэлю пришлось оставить семью, перепрятав их и наказав землянке не высовываться и никогда не вспоминать о нём.
Он сделал всё ради безопасности ребёнка. Запутывал следы, изображал, что ищет донора, предоставлял отчёты, контролируя ситуацию изнутри. Белый продержался одиннадцать лет, пудря мозги Совету и своим родственникам. Сам же тайно наблюдал как живёт женщина и растёт сын.
Рамиэль не учёл, что всё тайное всегда становится явным. Где-то прокололся, приведя своего отца к ребёнку. Метка почти не светилась, вися мёртвым клеймом, что говорило о дальнейшей непригодности проводника. Рамиэль был приговорён к вечным метаниям и изгнан из Небарии, а в наказание вынужден наблюдать, как страдает его сын.
— А с чего ты взял, что Рамиэль наблюдает, а не осел где-нибудь на другом конце мира? — язвительно поинтересовался Кассиэль, хищно раздувая ноздрями.
— Каждый раз, когда у Долгова забирали важную часть, ищейки засекали след изгнанного. Его ауру отследить не могли, но присутствие чувствовали.
— И как часто Стас лишался родных? — прорычал Кас, сдерживая желание разодрать на части уже бывшего друга.
— Остановка сердца у матери, что подвигло его стать врачом. Потеря ребёнка и самоубийство жены, что, как думали, поставило крест на отношениях, — ровно выдал Гезар, сложив на груди руки. — В последнюю операцию вмешался ты, отсрочив неизбежное. Долгов должен быть один, и не в твоих силах помешать Совету.
— Ты считаешь действия белых нормальными? Предлагаешь всё бросить и вернуться на Небарию, зная о самоуправстве больных уродов на Земле? — подступил к Гезария Кассиэль, пытаясь найти в глазах искру протеста. — Что с тобой, друг? Чёрные всегда отличались от белых чувством справедливости. Мы до сих пор придерживаемся кодекса чести, прописанного много веков назад. Когда тебя успели подмять под себя пернатые?
— Меня не подмяли, — отрицательно покачал головой Гезар, отступая на шаг назад. — Всего лишь доступно объяснили, чем придётся заплатить за непослушание. Они тебя сломают, Кас. Отступись. Отдай Совету девчонок и возвращайся домой.
— А совесть мне в какую часть тела засунуть? — выплюнул Кассиэль, делая вдох и протяжно выдыхая липкий воздух. — Служить Совету как? Прогнуться, как и ты? Заткнуться и продолжать убивать людишек? Только как убивать, зная всю подноготную приказов? Спасение Небарии, поставка бесплатных батареек, лишение человечества будущего. Где небарийцы будут искать новое пастбище после истребления человечества?
— Какое истребление, Кас? Они плодятся как кролики на ферме. Мы забираем лишь десятую часть от пополнения, всё остальное они разрушают сами.
— До тебя не достучаться, Гезар. Наши предки забирали души, хранили их, чтобы позже вложить в оболочку и дать новую жизнь, а мы? Когда последний раз хранители отправляли хоть одну на перерождение?
— Это не наше дело. Мы призваны служить правительству и на благо Небарии. Обо всём остальном пусть думает Совет, — как заевшая пластинка повторил вбитую мантру Гезария.
— Мой ответ нет, — упрямо поджал губ Кассиэль и сложил крылья. — Я предпочитаю провести пять-шесть десятков лет в изгнание, чем бесконечность в загнивающем мире. Верни меня назад.
— Глупец, — нахмурился Гезар, отворачиваясь и утопая в белёсой пелене. — Будет ли у тебя пять-шесть десятков лет?
Вокруг легионера сразу заклубился серый дым, пробираясь под одежду, проникая в нос, в рот, прожигая глаза и выедая кислотой лёгкие. Несколько мгновений тошноты, выворачивающей наизнанку, головной боли, разрывающей черепную коробку, и взгляд рассеянно наткнулся на голубую стену, покрывшуюся микробусинами от испарины.
