покрытого царапинами кухонного стола.
Селеста с ужасом смотрела на розоватую массу. Она вяло ткнула пальцем в открытую банку.
— На вкус это как мертвые черви. И на вид тоже.
— Значит, у тебя есть опыт? — сладко спросила Уиллоу.
— Конечно, нет. Это просто выражение. — Рот Селесты скривился от отвращения. Она оттолкнула жестянку. — Я не настолько голодна, чтобы есть как животное.
— Как хочешь. — Финн протянул руку, взял ее порцию и запихнул в себя за несколько приемов.
Селеста с отвращением опустила глаза.
— У тебя отвратительные манеры.
— Спасибо. — Финн громко рыгнул. — Я твердо убежден, что тратить еду впустую неприлично.
— Если ты называешь это едой, — проворчала Селеста. — Знаешь, что нам на самом деле нужно?
Уиллоу ссутулилась в своем кресле.
— Безопасность? Свобода? — Она скосила глаза на Габриэля. — Справедливость?
— Зубная щетка.
— Ну, как-то слабовато. — Финн поднял жестянку и вылизал ее дочиста. — А я-то уж приготовился к умопомрачительному откровению.
— Как тебя не раздражает состояние твоей гигиены? — Нежное лицо Селесты нахмурилось. Она подергала за один из примятых, растрепанных локонов. — Я грязная, потная и отвратительная. Кожа головы чешется неизвестно от чего. И зубы у меня шершавые.
Надира отвернулась от плиты и провела языком по зубам.
— Это довольно отвратительно.
Селеста подняла руки.
— Видишь? В пентхаусе моей мамы я принимала душ два раза в день. А когда жила у отца — три.
— Мы сейчас далеко от твоего пентхауса, дорогая, — отозвался Финн.
— Как ты догадался, Шерлок? — проворчала Уиллоу.
— Заткнитесь уже все, — прорычал Сайлас, бросая грозный взгляд на всех присутствующих.
Габриэль прислонился головой к дверце шкафа, отвлекаясь от их бессмысленной болтовни. Он устал больше, чем думал. Болела каждая мышца. Глубокая душевная пустота тянула силы. Он закрыл глаза. И почти задремал, когда почувствовал движение. С трудом заставил себя открыть глаза.
Надира присела рядом с ним.
— Вот. — Она протянула ему ложку с ароматным мясом.
Он отвернулся. Не хотел принимать их жалость. Они ясно дали понять, как сильно его ненавидят. «Только не Надира», — шептал ему разум. Она была добра к нему с самого начала, и это только усугубляло его позор.
— Тебе нужно поесть, — тихо сказала Надира.
Уиллоу сузила глаза. Она натягивала и снимала одну и ту же пару перчаток, снова и снова.
— Что ты делаешь?
— Кормлю его.
— Он не заслуживает еды. — Сайлас стоял у стойки возле задней двери, методично разбирая и чистя винтовки.
— Мы не можем позволить ему голодать, — заметил Мика.
— Все знают, что ты отпустишь его при первой возможности, — заявил Сайлас Мике. — Ты снисходителен, потому что он твой брат.
— Это не имеет никакого отношения к делу.
— Имеет самое непосредственное отношение. — Сайлас ухмыльнулся. — Семья превыше всего, верно?
Каждое их слово ударяло Габриэля, как удар плетью. Он склонил голову, борясь с гневом. Он заслуживал этого. Но Мика нет. Но из-за него каждый шаг Мики вызывал подозрение. Он терпел презрение, предназначенное для Габриэля.
— Мы даем ему еду, которую следует отдать остальным. — Уиллоу хлопнула перчатками по столу. — Это пустая трата ресурсов.
Мика нахмурился и посмотрел на Уиллоу.
— Ты на самом деле так не думаешь.
Ее губы сжались в тонкую линию.
— Не говори мне, что я думаю, Мика! Ты знаешь, что он сделал. Все здесь знают, что он сделал.
— Я знаю, что он сделал, — очень тихо проговорила Надира. — Он и его соратники убили сотни людей и потопили «Гранд Вояджер». Они выпустили биотеррористическое оружие на американской земле.
Габриэль вздрогнул. Перед его мысленным взором мелькнула девочка в желтом халате, такая юная и невинная, ее лицо выражало обвинение. «Ты сделал это. Ты убил меня». Боль пронзила его, вызвав желание вырвать свое предательское сердце.
— Он убил мою сестру и мою мать! — прошипела Уиллоу, не в силах сдержать свой гнев.
Надира моргнула. Она заправила прядь темных волос в платок.
— Да. И он убил мою лучшую подругу. Все в этой комнате потеряли кого-то. Он заключенный. Он ответит за свои преступления. Но это не дает нам права морить его голодом или обращаться с ним как с животным.
— Он и есть животное. И никто не должен забывать об этом, ни на секунду. — Уиллоу вскочила со своего места и выбежала из кухни на задний двор, хлопнув дверью. Мика и Финн отодвинули стулья и пошли за ней.
Сайлас сгорбился на своем месте и пристально посмотрел на Габриэля.
— Она права. Ты — пустая трата ресурсов. Кто-то должен отвести тебя на задний двор и избавить от страданий.
Габриэль дернул подбородком.
— Тогда сделай это!
— Может быть, я так и поступлю.
Если Габриэль не мог сделать это сам, может быть, кто-то вроде Сайласа выполнит это за него. Если бы удалось спровоцировать Сайласа на гнев, который, как Габриэль понимал, кипел в глубине его души. Сайлас был зол — на что именно, Габриэль не знал, да ему и неважно. О чем мог переживать представитель элиты? Но, возможно, он мог бы использовать этот гнев в своих целях.
— Чего ты ждешь? Вы все только говорите? Все как я и думал. Ты просто бесхребетный червяк.
Сайлас ударил кулаком по столу. Вскочив на ноги, он бросился на Габриэля. Прежде чем кто-то успел остановить его, он ударил Габриэля кулаком в лицо.
За глазами полыхнула боль. Но он не вздрогнул. В каком-то ужасном, извращенном смысле ему было приятно. Вышло проще, чем он думал. Он наклонился вперед, дразня Сайласа кривой улыбкой.
— У тебя не хватит смелости.
Сайлас снова его ударил. Голова Габриэля откинулась к стене.
— Прекрати! — Надира попыталась схватить Сайласа за руку, но Сайлас оттолкнул ее. Тарелка выпала из ее рук, разбившись о пол кухни.
— Это тебе за Амелию, грязная крыса! — прорычал Сайлас.
Габриэль вздрогнул. Боль, пронзившая его лицо, не смогла унять чувство вины в его душе или жгучую боль в сердце. Амелия находилась в одной из задних спален, приводя себя в порядок. Вот только дочиста отмыться ей так и не удастся.
Габриэль видел, как этот больной человек кашлял прямо в ее открытый рот. Все надежды остальных были тщетны. Она заболеет, а потом умрет. И никто и ничто не сможет этому помешать.
Его пронзило воспоминание: ее губы на его губах, руки, запутавшиеся в его волосах, нерешительная, доверчивая улыбка. Как она смотрела на него, словно он один мог ее спасти.
Стыд опалил его грудь. Он нуждался в боли. Ему требовалась серьезная боль, пока она не вытеснит все мучительные мысли.
— Просто сделай это, ублюдок!
— Я… тебя… убью! — Сайлас раз за разом ударял кулаком в нос Габриэля, в его
