раздался откуда-то сбоку спокойный голос, и в зоне видимости появился лорд Антуан Стендридж, – что заставило тебя совершить этот странный поступок, Огюст?
Молодой человек смотрел на деда и видел его словно совершенно по-другому, не так, как все предыдущие годы. Тогда он воспринимал лорда Антуана исключительно как надоедливого, желчного старика, единственная задача которого – портить жизнь ему, Огюсту. Ну а как иначе можно было объяснить все попытки деда заставить его читать какие-то пыльные, никому не нужные книги или ездить по заброшенный унылым замкам, где никто не понимал разницы между перчатками из мастерской Лурьиса и, например, сделанными в ателье Добрука! А ведь это принципиальные моменты для любого уважающего себя потомка аристократического рода!
Сейчас, вспоминая свои тогдашние рассуждения, Огюст не понимал, как могла такая чушь занимать его мысли, почему он не хотел выслушать деда, который наверняка знает много удивительных вещей.
– Доброго вечера, дедушка, – Огюст вежливо поклонился, стараясь не замечать насмешливо дрогнувшей брови лорда Антуана, – я к тебе с несколькими вопросами, если позволишь.
– Хм, это уже интересно, – старый лорд прошёл к своему креслу, и Огюст вдруг понял, что слово «старик» очень плохо подходит лорду Антуану. Дед был крепок и полон сил: всё ещё густые седые волосы были собраны в аккуратный низкий хвост, лицо, несмотря на морщины, было гораздо более свежим, чем у многих его бывших приятелей, серые глаза смотрели внимательно и иронично. Старший из Стендриджей – Огюст с определённым трудом вспомнил, что деду несколько лет назад исполнилось шестьдесят – обладал прекрасной фигурой, видно было, что он много времени уделяет физическим упражнениям.
– Уильям сказал мне вчера, что ты разительно изменился, но я даже не предполагал, что настолько, – лорд Антуан с удивлением рассматривал внука, удивительным образом избавившегося от объёмистого живота, тройного подбородка и, что для старика было самым важным, от бессмысленного пустого взгляда равнодушного ко всему существа. – Кто тот кудесник, что смог сотворить такое чудо?
– Я год провёл в академии под руководством лорда Теодора Холверта, – ответил Огюст, – и я бесконечно благодарен отцу за то, что он отправил меня сюда. В моей жизни появился смысл, у меня есть друзья, я много тренируюсь, и мои успехи заметил даже лорд Аш-Рибэйл, император Освэша!
С этими словами Огюст положил перед собой клинки с бронзовыми звёздами – он совершенно заслуженно ими гордился.
– Холверт… Я слышал об этом молодом человеке, – лорд Антуан задумчиво постучал по столу кончиками пальцев и поднял на внука острый взгляд, – ты и сейчас в этой академии?
– Да, нас распустили на каникулы, но я вернулся, потому что… в общем, я должен был вернуться…
– Любопытно, – дед смотрел на внука, которого практически невозможно было узнать, и думал, что у Великой Бесконечности очень своеобразное чувство юмора. Как только он решил, что пора ему действительно уйти на покой, оставив многолетние безрезультатные поиски, как она подбрасывает ему новую интересную задачку. – И чем же я могу тебе помочь?
– Скажи, – Огюст вздохнул и зачем-то бросил взгляд на одёжные сундуки, стоящие в углу, – мы, в смысле – Стендриджи, никогда никаким образом не пересекались в плане родства с Шеффилдами?
– Почему ты спросил? – резко подался вперёд лорд Антуан, и глаза его вспыхнули совсем по-молодому. – Где ты вообще услышал эту фамилию?
– Вообще-то академия, в которой я учусь и в которой нахожусь сейчас, расположена в замке, который когда-то принадлежал графу Генриху Шеффилду, – пояснил Огюст, удивлённый такой реакцией деда, – а спросил потому что сегодня один… человек… сказал мне, что во мне есть их кровь. Это так?
– Что за человек? – голос старого лорда обрёл властные интонации, которых Огюст прежде у деда не слышал.
– Это не моя тайна, – помолчав, твёрдо ответил юноша, не отводя взгляда, – я не могу назвать тебе имя. Просто скажи, это действительно так?
– Это правда, – после долгой, показавшейся Огюсту бесконечной паузы ответил лорд Антуан, – твоя прабабка, моя мать, была из Шеффилдов. Среди её предков был брат Генриха, Олаф.
– То есть во мне есть древняя кровь… – задумчиво проговорил Огюст, и тут лорд Антуан вскочил со своего места, уронив на пол какую-то книгу и даже не обратив на это внимания.
– Что ты сказал? – хрипло спросил он, и Огюст заметил, как дед побледнел, даже несмотря на многолетний загар. – Что ты об этом знаешь и, главное, откуда?!
– А что, это какая-то страшная тайна? – юноша был изрядно озадачен такой бурной реакцией на свои слова. – В академии, мне кажется, это ни для кого не является особым секретом. Во всяком случае для тех, с кем лорд ректор, – Огюст запнулся: ему почему-то не хотелось хвастаться тем, что ректор включил его в круг своих друзей, хотя раньше он непременно постарался бы, чтобы об этом узнали все, – в дружеских отношениях. Да и тот человек, который сказал мне о Шеффилдах, спокойно об этом говорил…
– Какое интересное место эта твоя академия, – слегка успокоившись, проговорил лорд Антуан, снова опускаясь в кресло, – и почему же, интересно, она прошла мимо внимания тех, кто должен был бы быть в курсе… Впрочем, тебе это не интересно, Огюст.
– Мне интересно всё, что касается академии, которая стала моим вторым домом и в которой сейчас находятся те, кто мне дорог, – нахмурившись, решительно сказал Огюст, и металла в его голосе было не меньше, чем у деда.
– Вот даже как, – лорд Антуан откинулся на спинку кресла и скрестил на груди руки, – похвально, хотя и непривычно мне слышать такие слова от тебя.
– Знаешь, – юноша задумчиво посмотрел на свои руки, на которых не было ни одного кольца кроме фамильного перстня, который он стал носить, хотя раньше неброское украшение с квадратным аметистом казалось ему слишком скромным и скучным, – я иногда сам не понимаю, как мог быть таким, каким ты меня помнишь. Первые дни в академии самым большим моим желанием было сбежать оттуда, любой ценой вернуться к нормальной привычной жизни. А потом… потом у меня появились сначала приятели, а потом и друзья, люди, которым было не всё равно, что со мной происходит, которые помогали мне не потому что рассчитывали на благодарность, а просто так. Понимаешь? Просто так! А потом… – тут
