– Что ж, обживайся. Нам пора, – Джахан притянул меня к себе и нежно коснулся губами моего лба, заставив зажмуриться от подступившей нежности и предвкушения грядущей ночи.
– Благодарю вас за оказанную милость.
Падишах первым скрылся за дверью, а валиде, уже практически переступив через порог, вдруг обернулась и строго сказала:
– Я надеюсь на твои разум и воспитание, хатун. Мне не нужны в гареме склоки и скандалы. Дэрья Хатун теперь на особом положении. Ты обязана высказывать ей свое почтение и уважение. Но лучше бы вам не встречаться. Поняла?
Злость и досада сковали меня изнутри, заставив напрячь все мышцы, как перед схваткой, но я все же совладала с эмоциями и, приподняв в улыбке уголки рта, ответила:
– Да, валиде. Авторитет матери будущего шахзаде непререкаем. Вы можете не волноваться, я знаю свое место.
Она удовлетворенно кивнула, расслабив лоб и улыбнувшись мне глазами. Все правильно, Лекси. Все правильно. Никаких скандалов. Тихо и планомерно выживать змею из ее гнезда – вот мой план.
– Хорошо. Можешь взять себе в качестве помощницы любую девушку. Тебе теперь это положено по статусу, – бросила мне напоследок валиде и скрылась за дверью.
Как только за матерью и сыном закрылись двери, я окинула быстрым взглядом свое новое жилище. Оно было меньше по размеру, чем комната Дэрьи Хатун, но гораздо уютнее и богаче обставлено. На полу лежал мягкий ковер из светлой верблюжьей шерсти с выбитым рисунком в виде кустовых алых роз. За вырезанной из красного дерева ширмой на каменном возвышении и под сенью тяжелых гобеленовых штор балдахина скрывалась высокая кровать. Темно-зеленые, почти болотного цвета шторы с выбитыми на них золотыми оливковыми деревьями как нельзя лучше подходили под ярко-желтый, слепящий цвет шелковых подушек и одеяла.
Две ступени отделяли зону спальни от гостиной. Длинный, узкий диван, повторяющий пятиугольную форму стены, был завален круглыми и квадратными подушками всевозможных расцветок. Над тремя окнами в мавританском стиле с резными деревянными решетками нависала штора из полупрозрачной органзы персикового оттенка, прихваченная по краям тесьмой с пушистой бахромой.
Легкий ветерок, залетавший в комнату сквозь прорези на решетках, волновал края практически невесомой ткани, а солнечные лучи отражались от нее, оставляя на стенах солнечных зайчиков.
Я поднялась наверх и тронула рукой холодный металл низкого круглого стола на одной широкой ножке, который стоял перед диваном. К моему удивлению, поверхность стола отозвалась на мое прикосновение легким крутящим движением, и большая ваза с фруктами, стоявшая на столе, уплыла от меня на противоположную сторону.
Я провела рукой по плотной темно-вишневой обивке дивана и только после этого аккуратно присела на самый его край, словно пробовала на вкус свой новый статус госпожи.
И точно прочитав мои мысли, подал голос стоящий все это время в дверях Масуд-ага.
– Госпожа, – завел он свою пластинку, – эти покои как будто специально для вас построили! Так все красиво! Как и вы! Все под стать новой любимице падишаха!
Я поморщилась, отчетливо понимая, к чему клонит этот хитрый лис. Неохотно встав с дивана, я подошла к раскрытому сундуку с тканями, надеясь обнаружить там что-то еще, ибо, помимо подаренного падишахом перстня, расплачиваться с евнухом за его покровительство и помощь мне было нечем.
Зарывшись ладонями в прохладное облако из органзы, атласа, муслина и парчи, я, прикрыв глаза от удовольствия, добралась до самого дна сундука и нащупала там несколько мешочков, наполненных чем-то тяжелым.
Аллилуйя! К моему облегчению, валиде оказалась весьма щедрой на подарки. От сердца сразу отлегло. Я достала один из мешочков и отсыпала из него несколько золотых, немного неровных монет.
– Держи, Масуд-ага. Заслужил! – я по одной сбросила блестящие монеты в его руку, наблюдая, как он провожает похотливым взглядом каждый упавший к нему на ладонь золотой дирхам.
– Да не пересохнет эта река, жизнь нам дающая, иншааллах! – заныл евнух, чем вызвал усталую ухмылку на моем лице. Вот же льстец! Хотя, признаться, такое отношение мне было приятно. Чего уж там кокетничать и лукавить – разве назвал бы меня кто-нибудь в родном Краснодаре «рекой, жизнь дающей»? Нет. То-то и оно.
– Позови ко мне Арзу-калфу, затем Шади, а последней Ле… Зулейку. Валиде разрешила мне взять помощницу – ее хочу, – начала я отдавать приказы, точно всю жизнь вот так стояла в центре собственных покоев в шахском дворце и командовала, как заправский генерал.
– Слушаюсь, госпожа! – пропел евнух и, пятясь назад, словно рак, вышел за дверь.
Я уселась на диван, вальяжно раскинув на его спинке руки, и по привычке закинула ногу на ногу. Куда там моей однушке на Аэропортовской улице до этих средневековых хором. Ну уж нет, ловить мне в России-матушке больше определенно нечего.
Покончив с выдачей «зарплаты», я разложила на диване несколько отрезов тканей и уселась на порог дожидаться Лерку. Жутко хотелось поделиться с ней частичкой своей власти и подарить отрез на платье.
Моя сумасшедшая подруга, разом забывшая, что она вроде как «хромая-больная», на пружинистых от радости ногах залетела в комнату и принялась танцевать возле стола, при этом успела еще и прихватить из вазы большущий спелый инжир.
– М-да, неплохая квартирка! – заявила она мне, плюхнувшись рядом на ступеньки и вонзая свои острые маленькие зубки в сочную мякоть фрукта. – А санузел раздельный? – добавила Лерка, ехидно хихикнув и прикрыв рот рукой.
– Еще и санузел ей подавай, – я прыснула от смеха, – чем тебе хамам да ночная ваза не угодили?
– Насчет хамама ничего против не имею, госпожа! – она больно толкнула меня локтем в бок. – Но вот ваза! – Лерка закатила глаза и зажала двумя пальцами нос. – Фи… Нужно внести властям на рассмотрение рационализаторское предложение – организовать канализацию и водопровод.
– Ага, а потом за «бесовские» идеи на кол, – поддержала я ее.
– Это да, могут и на кол. Но скорее всего к конскому хвосту привяжут и пустят по пустыне «кататься».
– Вводить инновации будем аккуратно, но планомерно, – заявила я, – ты лучше расскажи, что в гареме слышно?
– А что слышно, – начала, нахмурившись, моя подруга, – Дэрья Хатун себя центром Солнечной системы возомнила и бесится оттого, что не знает, как себя вести – то ли от важности пыжиться, то ли от ревности и злости ногами топать. Элена девушкам жалуется, что у хозяйки чересчур резкие перепады настроения, больше на припадки шизофрении похожие. Ты бы обходила ее стороной, подруга.
– Обхожу я ее по кривой дуге, – ответила я, – лишь бы она меня обходила. Вот только чует мое сердце, не даст она мне покоя.
