― Нет, Эмили! Я этого не позволю!
Я вздохнула с облегчением.
― Я знаю, как ты сможешь обеспечить его благословение, мою безопасность, и наше счастье, но ты должен делать, как я скажу. Я знаю отца гораздо лучше, чем ты.
― Скажи мне, что я должен сделать, чтобы ты была в безопасности.
― Убедись, что ты и твои родители будете присутствовать на ужине в университетском клубе в понедельник, после церемонией открытия в Мидвее. Во время ужина, на глазах у его коллег и знатных дам Чикаго, которые специально просили, чтобы я сопровождала отца, именно тогда ты должен публично просить отца разрешения ухаживать за мной. ― Артур уже кивал в знак согласия, но я все равно продолжила: ― Даже в его нынешнем нестабильном состоянии, отец не станет неразумно вести себя на виду у всех.
―Когда я сделаю официальное заверение моих намерений, и моя семья подтвердит мое слово, у твоего отца не останется никаких разумных оснований отказать мне.
Я сжала его руку еще крепче.
― Это верно, но только если ты все это сделаешь публично.
― Ты права, милая Эмили. Твой отец будет снова вести себя, как и прежде.
― Точно! Ты такой умный, Артур, ― сказала я. Но мои мысли, конечно же, были совершенно иными.
― Но будешь ли ты в безопасности всю неделю? И как я смогу видеться с тобой, не спровоцировав твоего отца?
У меня шумело в голове.
― Отец сам сказал, что мне нездоровится. Я буду послушной дочерью и буду настойчиво утверждать, что он прав, что у меня хрупкое здоровье и мне необходимо отдыхать, чтобы к понедельнику я была бодра. ― И про себя тихонько добавила, что буду рано отправляться в постель и спать с тяжелым комодом, преграждающим вход в мою комнату…
Артур освободил свою руку из моей и нежно постучал по моему носу.
― И больше никаких настойчивых требований касательно ОФЖК. После того, как мы поженимся, у тебя будут целые годы впереди для того, чтобы следовать своему гражданскому духу, и быть волонтером так часто и где только ты этого пожелаешь.
― После того, как мы поженимся! ― счастливо произнесла я эти слова, мысленно отбрасывая остальную часть его предложения. ― Это звучит так замечательно!
― Матушка будет рада, ― добавил он.
Это по-настоящему тронуло мое сердце, и настоящие слезы появились в уголках моих глаз.
― У меня снова будет мама.
Артур обнял меня, и на этот раз я не предлагала ему своих губ. В этот раз я только радостно прижалась к нему.
Слишком быстро он убрал руки, обнимавшие меня.
― Эмили, я не хочу покидать тебя, но я беспокоюсь о прошедшем времени. Отец не сможет долго принимать мистера Вейлора у себя — его здоровье этого не позволит.
Я встала раньше, чем он закончил говорить. Взяв его за руку, я повела его к краю безопасной темноты моей ивы.
― Ты абсолютно прав. Ты должен уйти прежде, чем вернется отец.
И я должна была поспешить забаррикадироваться в своей спальне!
Он повернулся ко мне.
― Скажи мне, как я смогу видеться с тобой в течение следующей недели. Я должен знать, что ты на самом деле в безопасности и с тобой все хорошо.
― Здесь, ты можешь приходить сюда, но только ночью. Если это будет безопасно, и я смогу убежать в сад, я сорву лилию и помещу ее в засов калитки сада. Когда ты увидишь лилию, ты будешь знать, что я жду тебя, моя любовь.
Он быстро поцеловал меня и сказал:
― Береги себя, моя дорогая.
А потом он поспешил прочь в темноту.
У меня закружилась голова от счастья, а от волнения перехватило дыхание, пока я, насколько это было возможно, быстро и бесшумно бежала обратно по дому и вверх по длинным лестничным пролетам. Прошло всего несколько минут после того, как я оттащила комод к моей двери, прежде чем, сквозь шторы моего балкона на третьем этаже, увидела отца, пьяно вываливающегося из нашего экипажа.
Если он и притаился за пределами моей спальни, в эту ночь я этого не узнала. Забаррикадировав дверь, я крепко спала в эту ночь, удовлетворенная тем, что был обеспечен мой побег, а мое будущее будет безопасным и счастливым.
* * *
Избегать отца в течение следующей недели оказалось гораздо проще, чем я ожидала, в связи с финансовыми трудностям на Колумбовской выставке. В банке отца была суматоха в связи с финансированием, на котором настаивал мистер Бурнхэм, одобренным Экспозиционным Комитетом в последний момент. Во вторник и среду отец приходил на ужин и сразу же после этого уходил, мрачно бормоча об архитекторах и нереалистичных ожиданиях. Хотя он не вернулся домой, даже когда взошла луна, я не сбежала в свой сад. Я не выбрала лилию и шанс быть обнаруженной. Но в четверг вечером, когда Карсон объявил, что Отец пришёл домой только для того, чтобы переодеться в более официальный костюм, а затем отправится на ужин и заседание совета директоров в Университетском Клубе, я знала, что у меня будут часы одиночества, прежде чем он вернётся.
Я забрала обед в свою гостиную и освободила Мери на несколько часов раньше обычного, советуя ей взять вечер для себя и навестить свою сестру, которая жила на другом конце города в районе мясокомбината. Она была очень благодарна за выделенное ей свободное время. Прежде, чем солнце полностью покинуло небо, в доме воцарилась мертвая тишина, и мне было очень трудно дождаться истинной тьмы и укрыться тенями ночи. Я беспокойно прохаживалась по комнате, пока почти полная луна не поднялась в небо. Тогда я прокралась из своей комнаты, двигаясь гораздо медленнее, чем хотело бы того моё сердце, но я понимала, что должна быть более осторожной, чем когда-либо. Моя свобода была в поле зрения. Обнаружение меня сейчас, даже одним из наших слуг, могло поставить всё, что я с таким трудом организовала, в опасность.
Возможно, я должна была находиться в своей комнате и надеяться, что Артур не нарушит своё слово, данное мне, но правда заключалась в том, что мне нужно было увидеть его. Я жаждала быть тронутой его добротой и его силой, и через его прикосновения почувствовать ласку и тепло снова. С приближением понедельника напряженность внутри меня копилась каждый день, даже несмотря на то, что Отец в основном отсутствовал, у меня появилось нарастающее дурное предчувствие. Понедельник должен был положить конец моим страхам и страданиям, но я не могла избавиться от предчувствия, что что-то настолько ужасное, что даже моё воображение не могло дать этому название, ждало меня.
Я попыталась отбросить в сторону своё предчувствие и сосредоточиться на вещах, которые могла контролировать — события, которые могла понять. Я тщательно оделась, полностью осознавая, что должна привлечь Артура к себе и заставить его безвозвратно стать моим. Я выбрала лучшую ткань, ночная сорочка была изготовлена из полотна красного цвета такой мягкости, что она ощущалась как шёлк на моей голой коже. Из гардероба матери я позаимствовала её лучший халат. Он, конечно, был сшит из бархата точно в цвет наших глаз. Я встала перед зеркалом, завернув халат так, чтобы он облегал моё тело и, используя золотой с кисточками пояс, завязала его покрепче, так что стройность моей талии красиво контрастировала с большими изгибами моей груди и бёдер. Но я была совершенно уверена в том, что пояс был завязан бантиком и может быть легко ослаблен, как если бы это была случайность. Я оставила волосы не заколотыми и свободными, причесав их так, чтобы они ниспадали блестящей густой темно-рыжей волной за спину.
