Но от этих двоих ничего не утаишь. Айсдра покосилась на Эпора, но он посмотрел на меня с проницательным взглядом.
— Жоден.
Я ничего не сказала, просто села вместе с ними. Мы умылись, и они стянули маски, чтобы поесть. Я убрала ткань изо рта, и Айсдра сняла цыплят с вертела. Эпор отломил ломоть хлеба и протянул мне.
— Остальные?
— Спят.
Я оглянулась на уснувших.
— Вы уже определили врага?
Айсдра поделила птицу, и часть отдала мне. Себе она взяла куриную ножку.
— Нет.
Я впилась зубами в тёплое мясо.
Старуха чуть не упала без чувств от слабости после признания, что она целительница. Мне удалось отвести её к постели и успокоить настолько, что она уснула. Я хотела бы оставить все вопросы на утро. Она говорила о Потнице, но о таких симптомах я никогда не слышала. Завтра пойду к ней домой: посмотрю, чем она лечила, и возьму все лекарства и ингредиенты, что смогу.
Я решила звать мужчину, которого мы нашли на стене, — Лучником. Он был так глубоко без сознания, что я не смогла заставить его проглотить ни капли жидкости. Мне удалось лишь намазать немного лекарства от лихорадки ему на нёбо, надеясь, что сколько-то попадёт в горло. Он дышал прерывисто, но без кашля, и жар, казалось, спал.
К счастью, младенец пыхала здоровьем. Во время ужина Айсдра то и дело улыбалась спящему ребёнку. Эпор передал мне ещё еды, упрашивая хорошо поесть. Мы молча ужинали, наслаждаясь тишиной момента.
После того, как мы обглодали косточки, Эпор откинулся назад и тихо рыгнул. Айсдра налила себе ещё каваджа. Я выпила горькую жидкость и заговорила:
— Завтра я хочу сходить в дом целительницы, Эпор. У неё есть лекарства, которые мне пригодятся.
— Нам стоит начать разбираться с мёртвыми, иначе нас затопит грязь этого места, — ответил Эпор.
Айсдра сморщила нос.
— Уже. Я увидела достаточно и твёрдо решила: никогда не буду жить в каменной палатке. На каждом углу только грязь и мышиный помёт. — Она махнула рукой для выразительности. — Палатку можно почистить, встряхнуть и свернуть. А как ты сохранишь «дом» в чистоте?
Эпор усмехнулся, но я возразила:
— Айсдра, эти люди болели. Может быть, у них не было сил на уборку.
Айсдра пожала плечами.
— Не надо, трофей.
— Трофей, вы предаёте своих мёртвых земле, да?
Я повернулась к Эпору.
— Да, мы хороним наших мёртвых. А какой у вас обычай?
— Мы отдаём себя обратно элементалям, как и всё остальное. Огню, земле или воздуху. Реже всего воде, но и это бывает. Каждый выбирает сам.
— Воздуху?
Я попыталась представить подобные похороны и не смогла.
— Тело поднимается на платформу, покойный голым лежит под небом. Со временем платформа разрушается и падает на землю. Чаще всего её заносит снегом.
Айсдра бросила на меня взгляд, и я постаралась не показать своё отвращение.
— Чище, чем отдать земле. Но если земля — ваш обычай, мы его соблюдём.
— Может, вы и правы, — вежливо ответила я. — Эпор, вы с Айсдрой не сможете похоронить всех в одиночку. Судя из ваших слов, тел слишком много.
— Мы можем начать. Жаль, что мы не можем позволить армии копать за нас. Но у нас нет сообщения на такой случай.
— Мы не можем подвергнуть их опасности.
Эпор пожал плечами.
— Мы сделаем то, что должны. Если найдём большое чистое место, мы сможем использовать огонь и устроить погребальный костёр. Огонь — моё предпочтение. Мы закончим поиски завтра, а затем начнём хоронить мёртвых. — Эпор осушил кружку. — Вы останетесь здесь, с ними?
— Да. — Я тоже допила. — Я буду ухаживать за ними всю ночь и спать в свободную минуту.
— Тогда я дежурю первым. Айсдра…
— Нужно помыться. — Айсдра взяла оружие и встала. — У нас есть колодец и вёдра, я иду купаться.
Эпор тихонько рассмеялся.
— Как скажешь. — Он встал. — Я прослежу... чтобы тебя никто не обидел.
Айсдра ухмыльнулась и почесала пальчиком его бороду под подбородком.
— Как скажешь.
Эпор разыграл обиду:
— Я должен следить за сумасшедшим. Зачем ещё мне за тобой идти?
Я захихикала, даже Айсдра закатила глаза. Она поднялась, напоследок взглянула на младенца и направилась к двери. Но Эпор не двинулся. Я перевела на него любопытный взгляд. Он вздохнул и понизил голос.
— Лара, я хочу попросить твой символ.
Поражённая такими словами, я пошарила в кармане и достала камень. Эпор взял его с мрачной серьёзностью.
— Я озвучу истину, Лара.
— Я выслушаю твою истину, Эпор, и дам на неё ответ.
Он покачал головой.
— Ответ не требуется. Я озвучу правду о наших традициях, просто чтобы ты подумала, хорошо?
Я кивнула.
Он обратил всё внимание на меня, даже взгляда не отвёл.
— Узы — это не лёгкая вещь, Лара. Они требуют много работы, для пары, для поддержания связи. — Я снова кивнула, и он продолжил: — То, что точно нельзя делать, — так это лгать своему избраннику.
Я покраснела от смущения и отвернулась. Открыла рот, чтобы возразить, но Эпор коснулся моего колена и остановил такими словами:
— Мне не ведомы ваши традиции, знаю только, что ксиане образуют связь в раннем возрасте и на всю жизнь. Может быть, это путь вашего народа. Но Кир — равнинник, и для нас, на первом месте связь, наша пара, поняла?
Я кивнула, всё ещё пялясь на свои руки.
— Итак. — Эпор положил камень мне в ладонь. — Я спрашиваю, что ты думаешь о моей истине, Лара. — Он встал и потянулся, пока я судорожно убирала камень. — А теперь я пойду и посторожу Айсдру, хорошо?
Я снова кивнула. Он водрузил маску на место и забрал оружие, не сказав мне больше ни слова. Я подождала, пока он уйдёт, чтобы вытереть глаза. Я правильно сделала, что смолчала. Если бы я сказала Киру о сорока днях, он бы никогда не разрешил мне войти в эту деревню, никогда бы не остановился до самых Равнин. Я стала усиленно тереть некрасивое пятно на своей тунике, стараясь игнорировать тонюсенький голосок в голове, который говорил, что я даже не дала Киру шанса.
***
Проверив всех и присев передохнуть, я поняла, что нам нужно больше воды. С пустым ведром в руке я осторожно открыла дверь и проскользнула в главный зал.
В храмах Богини всегда делают небольшие высокие окна, чтобы её свет омывал её обитель. Луна была не полная, но мягкие лучи наполнили комнату серебряным свечением.
Двери на площадь были открыты. Я вышла на улицу и замерла.
Тот же самый серебристый свет освещал площадь, отбрасывая тусклые тени. Эпор сидел на краю колодца с палицей в руке. Под луной его волосы казались ещё ярче золота. Он снова опустил повязку, и я увидела, как сверкнула улыбка на его губах.
