В других покоях златокудрая Даниэлла придвинулась ближе к теплому телу мужа — Джек погрузил пальцы в её светлые волосы и поцеловал в макушку. Он осторожно поднялся с постели, чтобы не разбудить её. Приняв душ, он налил в бокал воды из серебряного кувшина, стоявшего на подносе на прикроватном столике, и вышел на балкон — смотреть, как весь мир замер в преддверии нового дня. А там — деревья в садах расправляли свои листья навстречу первым лучам солнца, и травы тянулись к свету, а цветы начинали уже распространять свои обволакивающие ароматы, и звонкие трели шумных птиц возвещали приход рассвета.
Он не заметил, как за его спиной в комнату влетела бабочка — небольшая и не яркая, потому и не очень приметная. Она присела на нос девушке, и та негромко чихнула. Молодой хирург, наблюдавший за садом и поглощенный своими мыслями, не услышал.
Когда на его глаза легли две нежные ладони, он поцеловал сначала их, потом медово сладкие губы любимой жены, в ответ она ослепительно улыбнулась, позволяя ему более откровенные ласки.
— Ну, что, ясноокая моя, будем спускаться к завтраку или не будем торопиться? — когда Джек улыбнулся, пальцами познавая на ощупь шелковистость её кожи, в уголках его глаз образовались мельчайшие морщинки.
— Думается мне, что не только мы сегодня опоздаем, — хулигански сверкнули голубые глаза белокурой прелестницы.
Самаэль наблюдал как в свете солнечных лучей горят золотым огнем волосы лежащей рядом женщины, не решаясь потревожить её сон.
— И долго вы так за мной наблюдаете, Лорд-Протектор? — прозвучал хриплый со сна голос, и зеленые глаза Кали засияли изумрудным светом.
— А давно ли вы уже не спите, Леди — Регент? — он провел пальцем по её губам и погладил рыжие локоны.
— Оставим формальности, Сэм, — она сомкнула руки на его шее, — Прежде всего, я — женщина.
— Да ещё какая женщина, — мужчина пылко поцеловал её, — Моя любимая женщина.
— Я много думала, — она немного отстранилась от него и задумчиво произнесла, — Слова Маргариты о том, что ни что в мире не сравнится с блаженством иметь ребенка от любимого мужчины… Девочка мудра не по годам… Как ты считаешь, стали бы мы хорошими родителями?
— Стали бы самыми лучшими. Если ты правда этого хочешь, то мы можем заняться решением этого вопроса прямо сейчас, — выдохнул он, привлекая её к себе.
— Ты, проказник, я серьёзно, — насмешливо возразила она, упираясь ладонями ему в грудь.
— Так, и я абсолютно серьёзен, — закивал мужчина русой головой, — Я и сам хотел поговорить с тобой, да всё не решался начать этот разговор.
— Я очень рада слышать это, — облегченно улыбнулась рыжая.
— А я рад, что ты это сказала, — их губы оказались в непосредственной близости, и далее они предпочли перейти от слов к действиям.
В покоях Шарля-Анри и Валентины тоже просыпались:
— Я не слишком утомила тебя вчера? — женщина провела рукой по короткой стрижке Шарля, когда он вышел к ней на балкон, разбуженный солнечным светом и привлеченный манящим ароматом кофе.
— О, нет! — он наклонился к её шее, едва касаясь, погладив рукой по её плечу, — А мы с тобой ещё дадим фору молодежи.
— Давно я не видела, чтобы ты был такой, — она провела рукой по его теплой и приятно шершавой от щетины щеке, — со времен нашей молодости.
— Так почему бы не вспомнить те дни, когда мы совершали прекрасные безумства и жили страстью? — он мечтательно прикрыл карие глаза, упиваясь её прикосновениями, — Наши молодые и нам помогают чувствовать себя, как в юности. А ты и сейчас выглядишь ошеломляюще. И кто знает, может мы с тобой всех ещё удивим появлением малыша или малышки?
— Вы так заманчиво рассказываете, месье, — ответила она блеском серо-голубых глаз.
Жарко этой ночью было и в гостевых апартаментах, выделенных для Альвис и Надира:
— Ты прекрасна, джаным (с тюркского — «душа моя»), — Надир поцеловал светловолосую королеву, помогая ей справится с застежкой на платье перед выходом к завтраку.
— Это всё потому, что ты рядом со мной, а всё плохое осталось позади, — Альвис развернулась и сильнее прильнула к мужчине, — И больше всего я рада за Марка и его отца — хватит с них испытаний.
— Ты сильно привязалась к этому мальчику, да? — он провел рукой по её, уже успевшим значительно отрасти, мягким прядям светлых волос.
— У меня нет детей, и он был мне как сын, — меланхолично ответила женщина, и уголки её губ дрогнули, — Мне больно было видеть его терзания, а сейчас я могу быть спокойна за него.
— Кто знает, что нам преподнесет судьба, — тихо сказал он, поднеся её ладонь к своим губам, — Возможно, в нашей жизни ещё появится тот или та, кому мы сможем отдавать наше тепло и нашу любовь, кроме друг друга, конечно. И, если моя королева не побрезгует связать судьбу с бывшим садовником…
— Пусть только кто-нибудь посмеет заявить, что ты не достойнейший из всех! — она с пылом принялась покрывать поцелуями его лицо, и по её щеке соскользнула слеза, — Впрочем, что мне до мнения других — я, в конце концов, только женщина, влюбленная женщина, которая лишь хочет спокойного и тихого счастья после всех тяжелых лет, — и он крепче прижал её к себе, стараясь успокоить.
И вот, постепенно зал для трапез стал наполняться звуками и запахами, людьми, рассаживающимися за большим обеденным столом и обменивающимися утренними приветствиями.
— О! А мы думали, вас раньше обеда и не ждать, — лукаво усмехнулся Джон, обращаясь к молодоженам, появившимся в парадном зале.
— Ну, мы всегда можем вернуться и продолжить на чем остановились, — недвусмысленно дал понять Рафаэль, отодвигая кресло для жены, на что тот смекающе улыбнулся, а Ями смущенно опустила голову, присаживаясь за стол, успев соблазнительно стрельнуть умело подведенными сурьмой глазами в сторону мужа.
Маргарита огляделась по сторонам и рада была увидеть счастливые улыбки на лицах близких и друзей — особенно тешили её сердце отец и сын Витриченко и леди Александра, многое повидавшие в своей жизни и, несомненно, заслужившие и свою долю счастья, а также господин Надир и миледи Альвис — нашедшие друг друга после столь долгого времени.
— Молодой господин, Ваша милость, всего ли достаточно на столе? — окинул взглядом выставленные блюда главный повар — полный лысеющий мужчина в возрасте, прослуживший во дворце уже больше двадцати лет и пользовавшийся заслуженным авторитетом.
— Более чем, друг Рустем, — одобрительно кивнул Джон, — Окажи нам честь и отобедай за нашим столом.
— Благодарю, Ваша милость, — польщенный мужчина почтительно поклонился и занял одно из свободных мест за столом.
