— Что ж, — вдруг заговорил магистр Эйлеан. — Два на два. Мы не можем признать Анри Вейрана виновным. Но и невиновным признать не можем.
— И что вы предлагаете, магистр? — спросил Вайхес, и было видно, как от злости ходят его желваки. Он не ожидал, что Эйлеан станет упорствовать, ведь всем известно — если приговор суда оказывается спорным, то предпочтение отдается виновности подсудимого.
— Раз мы не можем рассудить, убил ли месье Вейран магистра Таймуса, пусть это сделает высшая сила, — холодно произнес Эйлеан. — Мой приговор — пустота.
Анри вздрогнул. Я так сцепила пальцы, что затем едва смогла расцепить их. Пустота? Все знали, что магистр Эйлеан обладает властью куда большей, чем оба его коллеги, потому что у него в подчинении находится пустота — великое ничто. Врата пустоты находились в башне магистра, и его задачей было удерживать их силу. Никто не знал, что там, за вратами. Никто, кроме самого магистра, ведь пустота лично выбирает своего служителя. И в отличие от темного и светлого магистра не с помощью атрибутов, а по способности сдержать ее натиск и не дать вратам распахнуться. Отправить Анри туда, за ворота? Это хуже, чем казнь.
— Объяснитесь, — потребовал Вайхес.
— Все просто. — Эйлеан едва заметно пожал плечами. — Если граф Вейран невиновен — а я верю, что это так, пустота выпустит его рано или поздно. Если же граф действительно убийца, который не заслуживает пощады, он окажется в пустоте навечно. Поверьте, это будет наказание, соразмерное его проступку.
— Да будет так, — глухо произнес Вайхес.
Я вскрикнула и едва не упала. Меня поддержала какая-то дама — видимо, сочла, что перед ней — излишне впечатлительная особа. Сам Анри был белым как мел. Он снова нашел меня глазами, и я читала в его взгляде плохо скрываемый ужас. За свой двадцать один год я ни разу не слышала, чтобы кто-то возвращался из пустоты. Да и желающих войти в нее не находилось. Если такие и были, назад уж они точно не вернулись.
— Когда приговор будет приведен в исполнение? — спросил Вайхес.
— На закате, — ответил Эйлеан. — А теперь я удаляюсь. Чтобы открыть врата, мне необходимо подготовиться.
И пошел прочь. Я сидела, обхватив себя руками. Пропустила и тот момент, когда увели Анри. Нет, надо помешать этому! Сделать хоть что-нибудь!
— Идем, Полли, — раздался надо мной усталый голос Пьера. — Я отведу тебя домой.
Домой? Сейчас? Ни за что! Как мне смотреть в глаза Филиппу? Что ему сказать? Нет, нет… Я не оставлю Анри одного. Я должна… Должна поговорить с магистром, убедить его… Или хотя бы быть рядом в момент казни.
— Я не пойду, — ответила глухо. — Прости, не могу. Мне надо побыть одной.
— Полли, не делай глупостей, — нахмурился Пьер. — Ты же слышала магистра. Если Анри невиновен, он вернется.
— Ты слышал, чтобы хоть кто-нибудь вернулся из пустоты? — спросила я.
— Да.
— А я — нет.
Врет. Пьер врет, чтобы меня успокоить. Но мне не нужен такой покой! Я еще не знала, что стану делать, только понимала, что сойду с ума, если останусь на месте.
— Полли…
— Я хочу прогуляться. Увидимся вечером.
Поднялась и прошла мимо Пьера. Да, следовало сказать ему, как я благодарна за помощь. Как ценю то, что он сделал для нас. Но — потом, вечером, когда все будет кончено. А сейчас я шла по улицам столицы. Слезы иссякли. Сил горевать больше не было. Внутри меня образовалась трещинка, когда арестовали Анри. Она увеличилась после ночи, проведенной с Вайхесом, а сейчас разрасталась еще больше. Я никак не могла это остановить.
ГЛАВА 15
Я не помнила, как ноги принесли меня к башне пустоты. В отличие от магистрата света и тьмы вокруг не стояли стражники, а в ворота мог войти любой, только не входил. Все знали, что тени не любят чужих, и однажды вошедший может уже никогда не вернуться. Но мне было все равно, вернусь я или нет. Какое-то время стояла, сквозь решетку разглядывая серые, потрескавшиеся кирпичи, из которых была сложена башня. Ее, как и башню света, венчал колокол, который прозвали туманным. Вместе с солнечным и звездным он оповещал жителей о самых важных событиях в жизни страны. Думалось, вернулся ли уже человек в сером балахоне в свои покои. Наверняка да. Вряд ли врата пустоты можно открыть без подготовки. А затем я толкнула створку ворот и вошла внутрь. На мгновение стало холодно, но ощущение быстро прошло.
Воздух вокруг вился сизоватой дымкой, и на коже словно оставались маленькие капельки. Странное и жуткое место. Казалось, стоит отвернуться, и из пустоты шагнет кто-то и утащит за собой. Но я пришла не бояться. Я не могла помешать исполнению приговора Анри, но могла быть с ним в эту минуту. И, наверное, мне самой это было куда нужнее, чем ему.
— Кого-то ищете?
Я вздрогнула и обернулась. Никого! Откуда тогда голос?
— Мне… нужно поговорить с магистром Эйлеаном, — ответила я.
— Магистр не принимает, — ответил тот же голос.
— Передайте, что его хочет видеть невеста Анри Вейрана.
Повисла тишина. Я поежилась — холод посреди лета стремительно усиливался.
— Вас встретят у входа, — наконец донесся ответ.
Я пошла к входу в башню. Стоило достигнуть двери, как она отворилась, и я шагнула в серое мрачное помещение, сам воздух в котором казался спертым и едким. Если здесь так жутко, как же тогда там, в пустоте? Не думать! Не сейчас, иначе сойду с ума.
У входа меня действительно ждали — странное существо в таком же сером балахоне, как и у магистра. Почему странное? Потому что там, где заканчивался балахон, не было ног. Мой провожатый будто висел над землей, и лица его под капюшоном я не видела. Наверное, стоило возблагодарить за это судьбу. Меня провели по длинным коридорам к лестнице, а затем начался долгий подъем, виток за витком. На пятом я сбилась со счета, затем — и с дыхания, когда мы наконец очутились перед дверью. Существо коротко постучало.
— Входите.
Знакомый то ли голос, то ли шелест. Я, внутренне замирая от страха, перешагнула порог. После знакомства с тенями готова была увидеть кого угодно — даже призрака, но передо мной был человек. Балахон не скрывал артистичных, чуть худощавых кистей рук. А на ногах магистра были самые обычные ботинки.
— Чем обязан, мадемуазель Лерьер? — без эмоций спросил магистр, и снова стало не по себе.
— Мне нужно с вами поговорить, — напомнила себе, зачем вообще сюда пришла. — Об Анри.
— Увы, о вашем женихе разговаривать бесполезно. — Магистр неопределенно пожал плечами. — Приговор вынесен и будет исполнен. Теперь отменить его не сумею даже я.
— Но вы пытались. Значит, знаете, что Анри невиновен, — настаивала я.
— Я могу только предполагать это, мадемуазель Лерьер. — И мне показалось, что в голосе магистра прозвучала усмешка.
— Если бы вы только предполагали, то не стали бы отодвигать слушание, — настаивала я.
— Я должен был убедиться.
— Убедились?
— Как видите, нет. Поэтому вы зря пришли, я не смогу пощадить вашего возлюбленного.
— Я пришла не за этим, — опустила голову. — Позвольте мне присутствовать при исполнении приговора. Я хочу быть рядом с Анри, раз уж это все, что могу для него сделать.
— Вы — храбрая девушка. — Кажется, мне удалось убедить бесстрастного магистра. — Не каждая согласится видеть, как ее любимый человек отправляется на встречу с пустотой.
— Я люблю его.
— Это не ответ. Любовь — это слишком мало, мадемуазель Лерьер. Любить можно кого угодно. Соседа, который улыбается вам каждое утро из дома напротив. Или маленькую девочку, которая дарит цветы просто так, без повода.
— Неправда.
— Спорите? А у вас железный характер. Видимо, в этом все и дело. Кстати, мадемуазель, вернитесь домой, ваша матушка крайне обеспокоена. А раз ваше участие в преступлении господина Вейрана не было доказано, то и обвинять вас больше никто не будет. Поэтому живите, мадемуазель Лерьер. Живите, как будто ничего не было. Это единственный шанс стать счастливой.
