- При чем тут репка? – удивился Берт.
- А нас наши родители называли репками, - поведала Амин. – Она белая репка, а я зеленая. Это специально, чтобы мы не надеялись понапрасну.
Берт пожал плечами. Отрезал еще кусочек мяса, но есть не стал. Я подумала, что мне нравится на него смотреть – как он двигается, как смотрит, как улыбается. Скоро отбор невест закончится, и наша с ним работа тоже подойдет к концу – но пока я могла быть рядом с Бертом и не думать о том, что…
Я в очередной раз закатила себе мысленную оплеуху. Знай свое место, репка, родители были правы. Ты всегда шла вперед – училась, искала работу, зарабатывала деньги. Вот и продолжай в том же духе.
- Ничего общего с репками, поверьте художнику, - сказал Берт и посмотрел на меня так, что мне вдруг резко захотелось куда-нибудь спрятаться и не выбираться до скончания времен. – Кстати, я хочу нарисовать твой портрет. Мне надоели пейзажи.
- Меня никто никогда не рисовал, - призналась я. Художники писали светловолосых красавиц с голубыми глазами – в образах муз, античных богинь, средневековых дев-воительниц. Куда мне в такой ряд.
Но Берт только рукой махнул.
- Значит, я буду первым. Никаких шаблонов, по которым пишут портреты наших прелестных дев, сейчас художникам мила история, а я хочу современность, - ответил он, отправил кусок мяса в рот и, прожевав, добавил: - Не обещаю, конечно, что этот портрет войдет в историю живописи. Но он тебе понравится.
Что ж, хотелось верить.
Закончив с трапезой, Амин вынула блокнот с загадками, и мы посвятили целый час их обсуждению. На мой взгляд, все они были простенькими: ты не разгадаешь их, если только тебе лень разгадывать. Внимательно слушай и найдешь ответ уже в самой загадке. Берт пролистал блокнот, одобрил старания Амин, которая сидела за книгами, выбирая загадки позаковыристее, и спросил:
- Что будем делать, если прекрасная Джен не даст правильный ответ?
- Что значит «если»? – ответила Амин вопросом на вопрос. – Она его не даст точно, клянусь вам.
- Так не хочет замуж за принца?
- Так хочет работать и жить по-своему, - сказала Петрова. – Родители там рвут и мечут, но у нее теперь диплом в руках, и она понимает, как им правильно распорядиться.
Берт только руками развел. Он не мог не удивляться тому, что провинциальная гордячка воротит нос от его высочества – да и мы все не переставали этому поражаться. Ты понравилась принцу настолько, что он готов был отменить отбор невест и жениться – ну так хватай удачу за бока!
- Она ведь станет принцессой, верно? – уточнила я. Берт кивнул. – Так почему бы ей не заниматься тогда тем, чем хочется? Учить, изобретать, писать книги…
Берт усмехнулся.
- Ты плохо представляешь себе жизнь принцессы, Лана. Принцесса не может работать. А учительство, изобретения и написание книг – это работа. Разве что благотворительность – но вряд ли это устроит барышню Суон.
- Но ведь они с Эженом останутся в Тансворте, - сказала я. – Кто тут будет следить, чем она занимается?
- Уверяю тебя, найдутся глаза, - буркнула Петрова. – Да и потом, это сегодня король гневается. А завтра смилуется, и Эжен уедет.
Да, Джен понимала жизнь лучше нас.
- Если она проиграет, то что будет делать принц? – спросила я.
- Отменит отбор невест, - ответил Берт. – А это позор для династии, этого нельзя допустить. И не замнешь, сюда же приехали столичные гости и наблюдатели.
Да, я видела этих приехавших и размещала их в гостинице. Важные господа смотрели на меня так, словно я была кусочком грязи, который встал на две ноги и научился говорить. Немолодой генерал, финансист, господин, чем-то похожий на писателя, но с чересчур цепким взглядом – сегодня на начале отбора они держались несколько в стороне, но я не сомневалась: они не пропустили ни единого слова и вздоха.
- Значит, предложим ей загадку с двойным ответом, - сказала я. – Что бы она ни назвала, будет правильно.
Берт пожал плечами.
- Надо будет уточнить у Макса, как на это отреагирует сфинкс. Такого раньше не было.
- А если они с Эженом договорятся? – поинтересовалась Петрова. – Принц ведь неплохой человек. Взбалмошный, конечно, но добрый. Пускай он, допустим, разрешит ей какое-то занятие на правах супруга. Книги писать и изобретать можно и под псевдонимом, если что.
Берт посмотрел на Амин так, словно ей удалось вновь впечатлить его с хорошей стороны.
- А мне нравится эта идея, - произнес он. – Я поговорю с Эженом.
***
Бекон жрал куриные фрикадельки с кашей из тазика – обычная кошачья мисочка ему была мала с детства. Зрелище впечатляло. Так мифические великаны могли бы поглощать головы своих жертв: рыча, урча, прихрюкивая, бросая во все стороны взгляды, полные ненависти. Никто в здравом рассудке не отважился бы посягнуть на еду Бекона, но он все равно глядел так, словно за каждой травинкой скрывались злые враги, готовые обобрать бедного котиньку и утащить у него последнюю сухую корочку.
- Ешь, Бекончик, ешь, маленький, - сказала я, усаживаясь в садике с чашкой чая. Вечер – можно отдохнуть здесь, на скамейке, за старым деревянным столиком. Сиди, пей чай, смотри, как по улице ходят горожане, у которых сегодня одна тема для беседы – начало отбора невест.
А хотя нет, тем было две: я увидела идущего Берта, за которым слуга тащил мольберт, загрунтованный холст и ящик с красками, и лица тансвортских кумушек вытянулись чуть ли не до колен. Ладно, господин дракон мог заночевать у этой чернушки – всем иногда хочется странного. Но сейчас он возвращался, собирался писать ее портрет – да-да, портрет, потому что больше рисовать нечего! – и это уже было невероятно. Даже неприлично!
Берт открыл калитку с видом хозяина, и я услышала отчетливое змеиное шипение – его издали горожанки. Я даже удивилась, что над моей головой не засверкали молнии проклятий. Наглая чернушка отважилась положить глаз на господина Берта, и теперь он ходит в гости к этой стервище! Вместо того, чтобы, как и полагается джентльмену, обращать внимание на леди!
- Добрый вечер, Лана! – приветствовал меня Берт. Слуга расставил живописный инструментарий под деревьями и ускакал в сторону «Сластей и страстей». – Готова к сеансу?
Я неопределенно пожала плечами. Портрет? Что нового я там увижу? Да и зачем все это, чтобы горожане потом громче смеялись надо мной?
- Если я скажу, что нет, ты все равно от него не откажешься, - вздохнула я. – Так что проще уступить.
- Верно, - согласился Берт, вставая за мольбертом и открывая свой ящик. – Я никогда не писал портретов и хочу попробовать с такой очаровательной натурщицей. Кстати… чтобы нам не мешали.
Он плавно провел ладонью по воздуху, и я почувствовала легкий укол в грудь. С призрачным шелестом опустился серебристый занавес, отрезая дом и садик от любопытных, которые уже начинали собираться возле забора.
- Теперь нас никто не увидит и не услышит. Пей чай, а я буду рисовать. Любишь зефир?
- Люблю, - ответила я. Чай как-то сразу утратил вкус. – Кто ж его не любит?
- Вот и замечательно, Поль сейчас принесет коробку, - взгляд Берта сделался таким цепким, словно он хотел заглянуть мне под кожу. Я невольно поежилась и спросила:
- А разве тебе не надо побольше света?
Мне хотелось, чтобы он ушел. Не надо никаких дурацких портретов, ничего не надо – я понимала, что влюбляюсь, и хотела все остановить. Пусть мы будем просто коллегами на отборе невест – так будет легче для нас обоих.
И мне хотелось, чтобы он остался.
- Мы, драконы, видим немного иначе, чем люди, - пояснил Берт, вооружившись толстым карандашом и делая наброски. Мне казалось, что по холсту бегут искры. – Я могу рисовать тебя хоть впотьмах.
- Вот как. Что ж, рисуй, - я отпила чая и добавила: - Я уже успела убедиться, что с мужчинами иногда проще согласиться, чем объяснить, что тебе не нужно.
Берт выразительно посмотрел на меня.
- Прекрати. Ты очень красива, Лана. Мне нравится на тебя смотреть…
