— Вам тут нужно поработать над гигиеной.
Наклонившись вперед, чтобы вымыть руки, Тайтон пробормотал:
— Я думаю, дело в том, что они не росли в семье с мамой-гермофобом (прим. гермофобия — патологическая боязнь микробов)
— А ты рос?
— Ага. Жанна — сама гигиена.
Когда мы вышли из туалетов, я опустила голову и постаралась не смотреть на Тайтона. Большую часть времени я пыталась задержать дыхание, а теперь, когда мы вернулись, я чувствовала себя перегревшейся. Голова кружилась.
— Мне так жарко.
— Я знаю, но ты не можешь снять футболку. Ну же. Бой Эммерсона вот-вот начнется, и я поставил на него половину своих сбережений
— Эммерсон? Это тот, кого Уилма надеялась увидеть Чемпионом?
— Да, он один из самых молодых бойцов и очаровательный парень, но ему противостоит сильный финалист, который стал чемпионом на последнем турнире со мной и Фредериком. Вот почему ставки, в основном, против него, и я могу сколотить состояние на его победе.
— Что произойдет, если он проиграет бой?
Тайтон застонал.
— Ох… моя сестра будет разочарована, и я потеряю тысячи долларов.
— На последнем турнире… сколько боев ты выиграл, чтобы стать чемпионом?
— Пять.
Я откинула голову назад, чтобы посмотреть на него снизу вверх.
— И все же этого было недостаточно?
— Нет. В конце концов Старр выбрала Фредерика.
— Ты знаешь, почему?
Он пожал плечами, когда мы направились к ближайшей арене.
— Я спрашивал себя, но задавать такие вопросы женщине — дурной тон, так что, по правде говоря, я понятия не имею.
— Который час? — спросила я.
— Девять сорок пять.
Тайтон остановился у входа на четвертую арену, где парень продавал закуски и напитки:
— Хочешь еще воды?
— Нет. Мне все равно нужно в туалет, не забывай.
Он нахмурился.
— Но ты ведь можешь потерпеть, да?
— Я постараюсь.
— Послушай, если ты сможешь продержаться до конца этого боя, мы сможем улететь отсюда и найти место, где ты сможешь снять толстовку. Хотя бы на время.
Закатав рукава, я посмотрела на солнце. Мы нашли места в тени от арены, но было только вопросом времени, когда солнце сдвинется и мы снова окунемся в жару.
Уилма появилась на арене с остальными членами своей семьи, и все встали и склонили перед ней головы.
Как принцесса из давно забытых времен, она помахала им рукой и улыбнулась, держа спину прямо и высоко подняв голову.
— Это Фредерик? — спросила я, когда мужчина выдвинул для нее стул.
— Да. Рядом с ним его жена Старр, а за ними моя средняя сестра Клэр со своим мужем Лукасом. И последняя пара — это Марни и ее муж и боль Генри.
— Где их дети?
— Единственный, кто достаточно взрослый, чтобы его можно было взять с собой, — это сын Марни Найт, но вчера у него была стычка с Генри, так что он, как видно, наказан и остался дома с младшими братьями.
— Его зовут Найт?
— Да, но с буквой «к» впереди (прим. — обыгрывается созвучие имен «Night» — «ночь» и «Knight» — «рыцарь»).
— А, поняла. Рыцарь. У вас, Северян, странные имена, но я рада слышать, что, по крайней мере, вы не заставляете маленьких детей наблюдать за публичными убийствами.
Тайтон закатил глаза.
— Нет, обычно мы ждем, пока им не исполнится двенадцать лет.
Крупный мужчина вышел на арену боя и был встречен радостными возгласами. Ведущий представил его, но я не расслышала имени. Когда его противник вышел на арену и воздел руки в сторону зрителей, то по реакции Уилмы я поняла, что он, должно быть, Эммерсон.
— Разве ты не говорил, что он молод?
— Ему двадцать шесть.
С наших мест на арене он казался старше со своими огромными размерами, бородой и всеми этими татуировками на голом загорелом торсе. Его волосы длиной до плеч были заплетены в косу, и он держался с такой уверенностью, что мне уже стало жаль его противника, который выглядел по крайней мере на десять лет старше.
— Я понимаю, почему ей больше нравится Эммерсон, — прошептала я.
— Да? И почему? — Тайтон расправил плечи и выпрямился в кресле.
— Он моложе и красивее.
Несмотря на то, что Тайтон ничего не сказал, я почувствовала его недовольство, поэтому повернула голову.
— В чем дело?
— Ни в чем.
— Тогда почему ты выглядишь так, будто я окунула твою голову в один из тех отвратительных туалетов?
— Я не знаю.
— Ты на что-то злишься. Я сказала что-то, что тебя расстроило?
— Мне не нравится, что ты говоришь мне про свое влечение к другим мужчинам, когда я рядом.
Я уставилась на него как на безумца.
— Меня никогда в жизни не привлекал мужчина.
Где-то в глубине моего сознания тихий голос тут же напомнил, что прошлой ночью мне приснился эротический сон.
— Хорошо, но тогда скажи честно. Если бы тебе пришлось выбирать между мной и Эммерсоном, кого бы ты выбрала?
Я рассмеялась и покачала головой.
— Кого бы ты выбрала?
Поскольку было ясно, как день, что ответ много значит для Тайтона, я выбрала вежливый вариант.
— Я бы, конечно, выбрала тебя.
— Правда?
В его почти мальчишеской улыбке было такое облегчение, что я рассмеялась, и люди повернулись на своих местах, чтобы посмотреть, что происходит.
Мы с Тайтоном были так поглощены нашим разговором, что не заметили, как люди оказались достаточно близко, чтобы услышать нас.
В тот же момент, как мы поняли, что за нами наблюдают несколько человек, я закрыла рот и съежилась.
— Эй, парень, что тут смешного? — крикнул один из мужчин.
Я проигнорировала его и повернулась к Эммерсону и его сопернику, которые готовились к игре, разогревая друг друга и зрителей.
— Тебе не жарко в этом толстом свитере? — спросил тот же мужчина. — Кто носит толстовку с капюшоном в такую жару?
Тайтон наклонился вперед, загораживая мне обзор.
— Мальчик болен. Тебе не о чем переживать.
— Чем болен?
— У него аллергия на солнце. Он должен постоянно носить закрытую одежду.
— Отстой. Сколько ему лет?
— Четырнадцать.
— Ладно, наслаждайтесь боем.
Мужчина снова повернулся лицом вперед и стал наблюдать за происходящим.
Я молча пережила еще один раунд борьбы, такой же жестокий, как и первый. Полуденное солнце наконец добралось до нас, и мужчины вокруг нас сняли футболки.
Тайтон тоже уже наполовину снял футболку, когда спросил:
— Ты не возражаешь, если я сниму ее?
— Нет. Я тебе завидую.
— У тебя есть что-нибудь внизу?
— Да, топ и футболка.
— Неужели ты не можешь хотя бы это снять?
Было немного сложно снять футболку, не сдвинув наверх толстовку с капюшоном, но из-за того, что она была мешковатой, я справилась так, что никто, кроме Тайтона, этого не заметил.
— Лучше?
— Немного, но я бы хотела, чтобы у меня был вентилятор.
Я кивнула в сторону VIP-секции, где Уилма и еще семь женщин сидели перед электрическими вентиляторами.
— Будем надеяться, что Эммерсон нокаутирует своего противника и одержит быструю победу.
Со звуком согласия я откинулась назад и, поскольку у меня не было никакого интереса к борьбе, стала изучать широкие плечи и спину Тайтона. Было невероятно, насколько велики были все эти люди по сравнению с нашими мужчинами. Тайтон уперся локтями в бедра, и его мышцы бугрились под кожей.
Я заняла разум мысленными заметками и описанием всего странного вокруг.
Большие индюшачьи ножки, которые мужчины жевали и от которых отрывали кусочки зубами. Большие кружки с пивом, которое они пили, как воду, и группа слева от меня, которая курила что-то с пряным запахом.
Я видела, как они делились тем, что есть. Какой-то мужчина принес шесть бутылок пива и раздал их окружающим. Другой мужчина зажег странное устройство для курения и тоже стал передавать его окружающим.
В какой-то момент, когда Эммерсон нанес сильный удар, мужчина в девяти рядах от нас встал и выкрикнул в его адрес кучу ругательств. Тут же поднялся другой мужчина, который, видимо, болел за Эммерсона, и швырнул в первого мужчину индюшачью кость — но промахнулся и попал в его соседи.
