вглядываюсь в каждую чёрточку умиротворённого лица любимого. Макс смотрит в окно, чуть приподняв уголки губ в улыбке. Который раз за это утро руку поднимаю и провожу по гладкой щеке, вынуждая парня перевести на меня взгляд.
— Вчера ты мне сказал, что я твоя, — необдуманно слетает с моего языка, — а ты? Ты мой, Максим?
Затаиваю дыхание, видя, как парень опускает ресницы, скрывая за завесой эмоции. Смотрю на упрямо поджатые губы. Сердце перестаёт биться и проваливается в желудок, камнем замерев там. Это я ему в любви призналась, это я признала, что всецело принадлежу ему. А он ведь ничего не сказал. Пусть я его истинная пара, но никто же не говорил мне, что Максим будет хранить мне верность. И то, что он будет меня любить. Я быстро убрала руку с щеки парня, коря себя за то, что задала столь глупый вопрос.
— Эля, посмотри на меня, — ладошку перехватил и вернул обратно на щёку, прижал, впечатал в горячую кожу. — Посмотри на меня, глупая девчонка, — возмущённо фыркнула и вскинула глаза. — Я влюбился в тебя до того, как узнал, что ты моя истинная. Стал твоим ещё тогда, в первый день, когда ты смотрела на меня испуганно и жалась к Кирюхе. Разве стал бы я продавать машину ради той, что ничего для меня не значит? Стал бы участвовать в боях? Эля, две недели я ни с кем не спал, — дёрнулась и испытала жгучее чувство ревности. — Маленькая, я прошлое изменить не могу. Да, девушек у меня было много. Очень много. Всё это было до тебя. И да, Эля, мой ответ на твой вопрос — я твой. Весь твой.
Я улыбнулась нерешительно и взглянула на него исподлобья. Он улыбался ласково, а в глазах плескалась нежность. Глупая я и до ужаса неуверенная в себе. Парень повернул голову чуть в бок и поцеловал в середину ладошки. Чуть потерся кончиком носа, прикрыл глаза и шумно втянул запах. Поцеловал и прижал к себе, положив подбородок на мой затылок. Так и ехали в тишине до самой больницы. Шевелиться не хотелось. Было уютно и комфортно. Я не думала о том, что сказать и как себя вести. Даже тишина рядом с ним была комфортной.
В больнице отдаю вещи медсестре, которая ухаживает за Сеней. К Кириллу нас не пустили, поэтому в больнице мы пробыли всего десять минут. И снова я в нерешительности замираю напротив Макса, не зная, стоит ли приглашать его к себе или нет. Парень наклоняется и целует меня в лоб, после чего склоняется к уху и шепчет:
— Поехали ко мне, Птичка.
— Твоя мама будет против, — сохраняя остатки здравого разума, прошептала в ответ.
— Она сегодня свалила к своему любовнику, — Макс отодвигает край кофточки и целует меня в шею. — Отец на работе.
— Я… — оробела, понимая, что не готова к тому, чтобы лишиться невинности. Мне бы бритвой пройтись по нужным местам и белье сексуальное надеть.
— Что не так, детка? Почему ты сомневаешься?
— Я… Просто я не так хорошо выгляжу, как мне хотелось бы. И… У тебя было столько девушек, ты сам сказал, а вдруг я… Ну… — признаваться в своих страхах и сомнениях сложно. Даже самой себе. Что уж говорить о том, чтобы сказать о них любимому парню.
— Маленькая, а бабушка не сказала тебе, что при встрече с истинной парой, ты больше никого не видишь и не хочешь?
Я мотнула головой отрицательно и прикусила губу. Макс вздохнул тяжело, за руку взял и повёл в сторону остановки. Только в другую сторону от моего дома. Молча увлёк в подъехавший автобус, усадил к окну, закинул руку на спинку сиденья и зашептал жарко на ухо, от чего я залилась краской:
— Хочу тебя каждое мгновение, каждую грёбаную секунду. Хочу обладать не только твоим телом, но знать каждую твою мысль, твою эмоцию. Хочу, чтобы все твои улыбки принадлежали только мне. Хочу спрятать тебя от всего мира, потому что ревную дико, неконтролируемо. Ты думаешь, что у тебя есть недостатки, а мне на них плевать. Для меня ты идеальна каждой клеточкой своего тела. Своим запахом. Своим голосом. Каждым своим движением. Стоит нам только оказаться за дверьми моей комнаты, я вылижу тебя с ног до головы. Каждый участок твоего идеального тела, — прикусил мочку уха, из-за чего я задрожала.
— Макс, — выдохнула, сводя ноги вместе.
— Я чувствую запах твоего возбуждения… — прохрипел. — И это сносит крышу.
Макс отстранился от меня, но руку со спинки сиденья не убрал, продолжил поглаживать кончиками пальцев заднюю часть шеи. Дорога казалось невыносимо долгой. Меня потряхивало от незнакомых раннее ощущений. И когда мы оказались в знакомой мне комнате и щёлкнул замок, я облегчённо застонала в жадные губы, накрывшие мой рот.
Макс
Малышка едва слышно стонет в мой рот, податливо распахнув губы и окончательно сметая всю выдержку. Руками ныряю под куртку девчонки, сжимаю ладную попку, подтягивая Элю ближе к себе. Ещё ближе, так чтобы грохот её сердца не только слышать, но и чувствовать грудью. Пропускать каждый удар сквозь себя. Вздрагивать от наслаждения и странной, раннее незнакомой эйфории. Я не просто влюблён в Элю, я одержим ею, болен. Непривычно осознавать, что теперь для меня на первом месте чувства, мысли и эмоции этой девчонки. Непривычно осмыслить, что за улыбку этой девушки я готов убить, перевернуть мир вверх дном. Только бы улыбалась, только бы карие глаза светились от счастья. Но в то же время кажется, что это чувство вечность назад поселилось в груди.
Медленно веду ладонями по худой спине, считая каждый позвонок, чувствуя дрожь любимого тела. Моя крошка. Незнакомая дрожь и трепет пронзают тело. Девчонку хочется сгрести в объятия, сжать с силой, так, чтобы мышцы свело, зубами вновь впиться в нежную кожу. Оставить сотни следов принадлежности девушки мне. И в то же время страшно касаться девчонки, страшно оставить хоть один синяк на бледной коже. Столь бледной и тонкой, что видно синие венки под белым пергаментом кожи. Разрываю нехотя поцелуй и отстраняюсь ровно настолько, чтобы заглянуть в приподнятое лицо, с зажмуренными глазами и приоткрытыми от частого и рваного дыхания губами. Покрасневшими, влажными, влекущими вновь и вновь целовать их. Вгрызаться, прикусывать, слизывать пряную кровь, вкус которой дурманит. Чёрные
