придётся научиться слушать. Сначала — себя, потом — камни. И никак иначе. Идём дальше. — Она поманила меня к следующему классу. В нём тоже сидели шепчущие что-то ученицы, но на этот раз вокруг них не было боксов. — Эти уже научились управлять голосом, — пояснила Брижина. — Если заглянешь в класс напротив, — она направилась к противоположной стене, — то увидишь, как камни им отвечают.
Я приблизилась к прозрачному заграждению и заглянула внутрь. Камни в руках сидевших за партами нари горели, словно звёзды. Класс освещало множество разноцветных огоньков. Но и девушки, сумевшие заговорить свои камни, выглядели не менее лучезарно. Многие улыбались, и от их улыбок даже мне становилось веселее.
— Они кажутся счастливыми… — прошептала я, не в силах отвести взгляд.
— Таков наш дар. Он может сделать жизнь невыносимой, если ему сопротивляться. Но может и вознести до небес, если откликнуться на зов. На всём острове, кроме моего дара, мне ничего больше… — она осеклась, будто заговорила о чём-то запретном. — Идём, — поманила, взяв себя в руки. — Удивительное ещё впереди.
Я последовала за сестрой и остановилась у следующего класса. Привычно глянула сквозь кристалл и точно так же, как парой минут ранее, ахнула от удивления. Сидевшая ближе всего к стене девушка шептала над камнем, и тот менял форму прямо у неё в руке. Перетекал из одной геометрической фигуры в другую, рассыпался песком и собирался вновь.
— Для такого нужно много тренироваться, — сказала Брижина. — Но и это не предел.
— А что тогда предел?
— Идём, — повторила она в очередной раз и повела меня к классу напротив.
— Среди живых камней есть особенные. Те, что обрели не только жизнь, но и душу. А иногда и волю. Такие камни не привязаны ни к какой форме и могут представать перед людьми в разных обличиях. Могут обращаться в свет, а потом собираться в любой из минералов. Только из таких камней рождается древо тэинора.
— Но ведь тэиноры больше не рождаются на наших землях, — возразила я, на что Брижина лишь хмыкнула в ответ.
Стена того класса, возле которого мы теперь стояли, почти не просвечивала, и со стороны можно было разглядеть лишь очертания фигур. Брижина, решительно потянув за ручку двери, шагнула внутрь.
— Приветствую, наставница Гвенаел, — поклонилась она сидевшей за невысокой кафедрой женщине в сером балахоне, дородной и очень добродушной на вид. — Я привела эн-нари, чтобы она понаблюдала за уроком.
Женщина радушно улыбнулась и сделала жест ладонью к сердцу. Ученицы повторили вслед за ней, и мне ничего не оставалось, кроме как ответить обратным жестом.
— Надеюсь, мы не помешаем, — сказала я, присмотрев себе свободную парту у дальней стены, в то время как Брижина направилась в конец комнаты.
Когда мы обе уселись, Гвенаел кивнула ученицами, и те взяли в руки лежавшие на их партах минералы. Комната наполнилась чуть слышным шёпотом, камни засияли и начали растворяться, полностью обращаясь в свет.
Сияние, повинуясь мановению рук, рассеивалось и собиралось вновь, обретало новую форму, меняло цвет и структуру. У некоторых нари получилось создавать каменные цветы, выглядевшие настолько живыми, что, казалось, ворвись в комнату ветер, и их стебли послушно согнуться под его напором.
Увиденное впечатлило меня настолько, что на глаза навернулись слёзы. Откуда они взялись и почему теперь текли по щекам, того я не знала. Но впервые чувствовала себя неполноценной. Будто мне нестерпимо хотелось что-то сказать, но для того у меня не хватало ни слов, ни голоса.
Сердце в груди билось как бешеное, в голове пульсировало, а во рту пересохло. Мне вдруг захотелось уйти. Здесь, в окружении тех, кто вырос на острове и знал о себе и своей силе всё, я чувствовала себя чужой и лишней.
Из класса я вышла словно оглушённая.
— А говорила, ничего не чувствуешь, — заметила наблюдавшая за мной Брижина. — Наставница, может, из меня и плохая, равно как и сестра, но зла я тебе не желаю. Прислушайся к себе, Кэтлин. Чем раньше научишься слушать, тем лучше.
— Нет у меня никакой силы, — ответила я устало. — Я и над телом-то своим не властна.
Моя вчерашняя слабость была тому доказательством.
Брижина вздохнула.
— Есть в тебе и сила, и всё в тебе есть. Если уж зачем-то сюда вернулась, так хотя бы научись в себя верить.
Если бы я ещё вернулась по собственной воле…
Обратно до резиденции я шла задумчиво. И даже грозного вида служители, провожавшие меня вместо Брижины, не внушали прежнего страха. Настолько я была впечатлена услышанным и увиденным.
Перед глазами стояли светящиеся камни и счастливые лица нари, а в груди у меня разрасталась пустота.
«Неужели во мне и правда есть такой же дар? Смогу ли я когда-то использовать его так же умело?» — эти мысли вились и не унимались, сколько бы я ни приводила себе доводов, что мне этот дар осваивать некогда и незачем.
В свои покои я ввалилась уставшая и с радостью обнаружила, что на моей кровати больше никто не лежал. Лорд Шенье к этому времени уже перебрался назад в свою комнату, хотя, когда я уходила, выглядел ужасно и отпускал меня с большой неохотой.
— Интересно, стало ли ему лучше? — прошептала я, в нерешительности застыв на пороге собственной комнаты, и тут же ощутила накатившую волну раздражения. Лорд Шенье, даже убравшись из моих покоев, продолжал досаждать мне и внушать беспокойство.
Поняв, что не смогу отдохнуть, не убедившись, что благоверный жив, я вернулась в общую гостиную и на цыпочках подкралась к двери покоев лорда Шенье.
Прислушалась — тихо. Легонько потянула за ручку и заглянула внутрь. Жених крепко спал, повернувшись лицом к двери. Его черты были расслаблены, на губах не читалось усмешки. Он выглядел уязвимым.
Возможно, таковым он и был всё это время. Сильный и язвительный эрр на самом деле мог сломаться точно так же, как и любой другой человек. Он мог заболеть, ослабнуть, нуждаться в поддержке. Но не мог это показать. Ухмылялся, отшучивался и притворялся, что в порядке.
«Нечего жалеть его, Кэт», — одёрнула саму себя. — «Он тебя жалеть не стал».
— Да, он не стал… — прошептала, прикрывая за собой дверь. И всё же мне не нравилось видеть его таким. Уж лучше его привычные самодовольство и уверенность — они хотя бы не вызывали сочувствия.
***
Брижина Арди
Камни. Камни… Всюду их голоса. Тот, кто научился слушать, разучилсянеслушать. Но в это утро громче камней оказались люди.
Вчера, когда Брижина приходила за сестрой, та тоже не спустилась.
«Госпожа отдыхает», — ответила служанка, — «и просит вас зайти завтра».
Уже не
