Здесь все к Аиду сгорит! Дышать нечем! — она прикрывала рот платком, снятым с вешалки.
— Держи это, моя прелесть, — призрак протянул ей трудно доставшуюся добычу. — И выходи поскорее! Давай, давай!
Талия сжала малопослушными пальцами мешочек и через несколько медленных шагов выбралась из квартиры. Уже ко последнему лестничному пролету между вторым и первым этажом оцепенение почти отпустило баронессу, и она пошла гораздо быстрее, даже перешагивая через две ступеньки и все яснее понимая, что Родерик совершенно прав: отсюда нужно поскорее уходить.
* * *
Маги из Верховной Коллегии на редкость дотошны. А что еще можно ожидать от этих господ с академическим образованием, вбивающим в ум закостенелые знания. Их знания, не подкрепленные частой практикой, во многом далеки от реальности.
Итак, мое общение с высокими магами Коллегии состоялось. Я не хочу сказать, что эти магистры некомпетентны — нет. Все трое на самом деле довольно сильные маги. Я лишь хочу сказать, что их знания очень ограничены прописанным в книгах и древних свитках, но на самом деле мир магии несопоставимо шире того, что могут дать все книги мира. Я уже не говорю об академических библиотеках и хранилищах, которые не так уж велики.
Сначала эти ученые мужи, попросили ответить меня на некоторые вопросы. Вероятно, это базовые вопросы Коллегии или магистрата, должные прояснять насколько испытуемый компетентен в вопросах магических дисциплин. И вот здесь магистров ждало разочарование, я не смог ответить на несколько вопросов, а на некоторые ответил вовсе не так, как то требовалось по мнению этих господ. И когда я почувствовал, что их скептицизм в отношении моих способностей достиг опасной черты, то понял, что нужно спасать ситуацию.
Я сказал так:
— Просветите, уважаемые магистры, насколько сильно может помочь теория Гукко практикующему магу в работе с тепловой магией? Или, скажем, постулаты Ста Семи Слов владеть кинетикой?
Не дожидаясь ответа, повернулся к трем табуретам, установленным в дальнем конце зала. На каждом из них стояло по керамической чаше: в первой масло, во второй вода, в третьей еще какая-то бурая жидкость. Как я понял это обычные тесты для испытуемого мага-новичка. Надо сказать, смешные тесты. Неужели, этим высокопоставленным, и надо признать, весьма по-доброму расположенным ко мне старичкам, ни о чем не сказал совершенно свежий факт — обломки боевого робота серии «Кребб» или моя способность влиять на материальные структуры при создании такой штуки как эрминговый преобразователь? Вот в этом и проблема многих людей, застрявших в академиях: им обязательно нужно, чтобы все было по установленным правилам. Им нужно, чтобы маг правильно отвечал на их вопросы и подтверждал способности не проявлением самих способностей, а следуя академическим канонам.
— Это тесты, да? — спросил я. — Смотрите, что может сделать хороший маг, ни разу не слышавший о теории Гукко! — я сделал эффектный пасс рукой, и вспыхнуло не масло в чаше, а весь табурет. Его объяло пламя, взметнувшееся едва ли не до потолка.
Прерывая испуганные возгласы за спиной, я тут же погасил огонь, движением левой ладони. Лишь легкий дымок поднимался на слегка обуглившейся табуреткой.
— Теперь смотрите, как работает кинетика у мага, плохо знакомого с постулатами Ста Семи Слов, — я резко выбросил вперед правую руку, и табурет, находившийся от меня шагах в десяти, разлетелся на мелкие щепки. И добавил: — Если надо я могу кинетикой пробить эту стену.
Дальше было много вопросов, но уже совсем других. Все, положенное по их протоколу, полетело к чертям. Магистры пытались выяснить, где я такому мог научиться. Эти старички практически пытали меня, в миг превратившись в мальчишек с горящими от любопытства глазами и часто перебивающих друг друга вопросами. Конечно, в ответах я использовал прежнюю, довольно близкую к истине версию: ранение ножом в Шалашах, состояние близкое смерти, божественное вмешательство… А вот дальше я немного изменил, прежние показания: сказал, что следом за богиней появился какой-то древний маг Астерий. Появился на тонком плане и какими-то ухищрениями передал мне часть своих знаний и часть своей силы. И будто бы теперь я, многое умея в магическом мастерстве, сам не способен объяснить, как это у меня получается. Просто умею и точка. Такая позиция действительно поставила точку во многих лишних расспросах. Позже, к пущему восторгу магистров, я показал им довольно сложную штуку — «Туам латс флум». В переводе с лемурийского это означает «Застывшая в воздухе капля». Эта магия замедляет время примерно в три-семь раз — в зависимости от вложенной энергии. Она сложная и требует подготовки, поэтому ее редко удается использовать в бою, но бывают случаи, когда пользу от нее трудно переоценить. Например, именно благодаря «Туам латс флум» в одной из недавних жизней я бежал из тюрьмы: дождался, когда тюремщик поведет меня в туалет, замедлил время, забрал у него ключи и спокойно вышел перед носом у застывших охранников.
Но вернемся в эту жизнь. Итог моей встречи с магистрами из Верховной Коллегии вышел более чем положительным. Они документально подтвердили мою магическую квалификацию, присвоив мне статус «мастер магии третьей ступени». При этом Демид Федорович Баринов — старший из них, как бы извиняясь пояснил, что дать мне статус выше они не имеют права, так как нет у меня соответствующего образования и более высокие статусы возможно получить только при аттестации имперской комиссии. В графе «источники и особые пометки» было записано: «аномальные способности высокого уровня, не имеющие научных объяснений».
Но меня это более чем устраивало: статус «мастер магии третьей ступени» — это совсем не мало, если учесть, что в имперском табеле о магических рангах ступеней всего четыре, а дальше уже следует магистр. И сам документ этот нужен был мне большей частью для того, чтобы решение о моем награждении «Звездой Имперского Мага» было одобрено. Об этой награде хлопотал князь Ковалевский. Если все пройдет благополучно, то «Звезде Имперского Мага» добавится орден «Святого Озарения», на который продвигал меня граф Голицын от Директории Перспективных Исследований за изобретение эрмингового преобразователя. Конечно, все эти цацки требовались мне вовсе не для того, чтобы когда-то нацепить их на мундир, но для того, чтобы можно было в перспективе похлопотать о титуле князя. Пусть даже Ольга Борисовна от меня такого не требует, я сам хочу, чтобы, став моей женой, она ничего не потеряла.
Вернулся я в свое жилое помещение часам к шести вечера, уставший не только от суетной встречи с магистрами, но еще от того, что мне приходилось часто выходить на тонкий план и сканировать пространство. Не нравились мне странности в нем, происходящие в последние полчаса.
Когда я зашел в свою комнату, ощущение волнения на тонком плане усилилось. А через несколько мгновений я почувствовал, как кто-то проникает из непроявленного. Гера? Или кто-то еще? Пока я не мог распознать почерк, но явно передо мной должен был появиться кто-то из Небесных. Эринии и прочие твари не могут создавать такие возмущения, и они ведут себя проще. Ну, боги, так боги. В левую руку я активировал «Лепестки Виолы» в правую «Ликоса» — милости просим!
Глава 12
Астерий невыносим
Комната в спец общежитии — я назвал именно так это здание, где мне выделили жилье — была тесновата, и я отступил к двери, чтобы держать дистанцию с Небесным гостем или гостьей. Свечение приобрело зеленоватый оттенок, быстро формируясь в форму миндального зерна, и вот появились контуры физического тела… Теперь хоть понятно, что передо мной богиня. Уже проще — общение с богинями мне всегда давалось с большим удовольствием, чем с богами. Я пока не мог понять кто она, но уже видел, что передо мной не Гера.
Когда земное тело богини полностью проступило из светового тумана, я на миг подумал, что это Артемида, которую я по какой-то невероятной причине не узнал. Но нет, я ошибся. Ошибся, наверное, потому что очень хотел видеть Небесную Охотницу и мое воображение дорисовывало то, чего пока не успели принять глаза. Увы, передо мной появилась Лето. В других жизнях я видел ее всего пару раз, и сейчас подметил ее немалое сходство с дочерью: те же серебристые волосы, местами с синеватым отливом; очень похожие глаза — серые, проницательные; изящная фигура
