я их отработаю, я покаюсь, я всю жизнь буду замаливать это удовольствие и истязать себя, чтобы выкинуть из головы томное удовольствие.
Пора бежать.
Я вскочила и начала разбирать вещи, которые мне принесли вчера. Среди этого хлама были тончайшие шелковые сорочки, полупрозрачные и настолько нежные, что я боялась их порвать своими задубевшими от холода руками и зацепить заусенцами. Вышивка на платьях была настолько искусной, что ими можно было бы любоваться вместо наших картин в коридорах, потемневших от копоти и нагара. Туфельки, ждавшие меня, были такой изящной работы, что казалось — это статуэтки из хрусталя, до того хрупкие.
Куда я в этом побегу?
Но я все равно выбрала самую плотную сорочку, несколько нижних юбок надела поверх нее. Потом сверху еще тонкое платье, а поверх него — шерстяное, теплое.
Оно тоже было невероятно красивым, но гораздо практичнее остальных.
Среди туфель нашлись закрытые, их я и надела на две пары самых плотных чулок.
Еще пару платьев сложила, чтобы захватить с собой, еще одни туфли, свалила все украшения, не разбирая, на покрывало, туда же запаковала свой завтрак из сыра и ветчины с хлебом, который мне принесли, пока я спала.
Этот куль я подхватила подмышку и задумалась.
Дверь была закрыта.
Но…
Балкон-то нет! Его как выломал Даррак в драконьей форме, так его и не починили.
А я знала, что этажом ниже располагается гостевая спальня!
Чулки были отменной работы. Я связала их все один к одному, привязала к карнизу — и они послужили мне отлично веревкой, которая к тому же мягко пружинила, пока я спускалась, цепляясь за узлы, на целый этаж вниз, на балкон подо мной. Можно было даже спрыгнуть, но очень уж страшно. Узел с вещами я сбросила загодя.
Толкнула посильнее двери балкона — и оказалась в спальне. Проверила дверь — она была не заперта.
Что же!
Наступил тот самый момент, когда я все поставила на карту.
Еда, одежда, деньги. Все есть. Куда бежать? Не знаю. Плана у меня не было.
Но я верила, что высшие силы укажут мне направление и не оставят одну в беде.
Теперь, когда у меня было все приготовлено, я должна была использовать свой последний козырь.
Сейчас — или никогда!
Спасти душу — или пасть окончательно и в своих глазах, и в глазах высших сил.
Полдень — то время, когда все слуги собираются на кухне, чтобы перекусить. Наверняка там же и драконы. Но я думаю, что часть их охраняет ворота и подъемный мост.
К счастью, мне не нужен мост. У меня остался секрет еще с прошлых, счастливых времен. И я открываю дверь и затворяю ее за собой. Бегом-бегом по коридорам под взглядами потемневших портретов предков нашего лорда, которые должны были стать и предками моего сына. Бегом, бегом, не думать о неслучившемся. Может быть, мы еще победим!
Вниз по лестнице, боковой, неиспользуемой, о которой мало кто знает и мало кто ей пользуется. Спрятаться в чулан и простучать заднюю стенку. Сбоку там две доски — их отодвинуть и простинуться в узкую келью. Там в полу люк.
В платье и туфлях сложно спускаться по веревочной лестнице, но я справляюсь и вот уже бегу с тюком в охапку по темному коридору. Я еще помню этот коридор, я слишком часто им пользовалась и мне даже не нужна свеча, чтобы не споткнуться. Он сначала идет под уклон, а потом вверх, все выше, становится земляным…
И я выскакиваю из маленького грота под корнями старого дерева, сваленного еще в прошлом веке.
Выскакиваю и смотрю в головокружительно красивое небо над головой.
Чистое, прозрачное небо свободы.
Выбралась.
Смогла.
Меня никто не преследует! Лес готовится к зиме, опавшая листва шуршит под ногами, когда в ней пробегают мелкие зверьки.
И я, разом обессилев, иду медленно. Тут недалеко.
Вход в землянку спрятал даже лучше, чем подземных ход. Я сама еле его нахожу, но справляюсь. Тут давно никто не был, и я пробираюсь в темноте, нашариваю стол и скамью.
Сажусь, кладу тюк рядом с собой и протягиваю руку к полке на стене. Там лежит кремень и трут, а на столе — блюдце со свечой.
Первые искры обжигают глаза, но вскоре свеча разгорается и я выдыхаю.
А потом из темноты появляется бледное лицо Даррака.
— Ну, здравствуй, Риш. Не ждала? — Говорит он, и я чувствую, что перед глазами все темнеет.
В моих глазах потемнело, и я больше не могла устоять на ногах. Стало не хватать воздуха и внезапно я ощутила невероятную слабость.
Даррак успел подскочить и поймать меня за мгновение до того, как я упала.
Ногой он отшвырнул тюк с моим барахлом, хотел было усадить меня на стул, но вдруг замер, обнимая ладонями мою талию и глядя на мою вздымающуюся грудь.
— Тебе… тяжело дышать? — Хрипло спросил он.
— Да… — только и смогла прохрипеть я, а он рванул мое платье на груди, обрывая завязки корсета и крючки, на которых он держался. Я сразу набрала полную грудь воздуха, и еще, и еще, а грозный генерал драконов все не мог отвести глаз от моей груди, теперь наполовину обнаженной. А потом он перевел взгляд на мои приоткрытые губы, и я прочитала в его глазах то, что он собирается делать за мгновение до того, как он набросился на меня, жадно целуя, буквально поглощая мой рот.
Его язык врывался и таранил мой рот так глубоко, что мне было снова нечем дышать. Даррак атаковал меня, пожирая, кусая, сминая мои губы. Он был жесток и неистов, пока не насытился этими поцелуями.
После чего выдохнул мне в волосы:
— Никуда ты не денешься от меня, Риш!
Такой же бешеный и неуемный, каким должно быть был на поле боя, разгоряченный моей близостью и своим желанием, которое недвусмысленно торчало в кожаных штанах, он принялся задирать мой подол.
Только там у меня было два платья и три нижние юбки, не считая сорочки. Весь этот ворох ткани доставил ему немало неприятных секунд, но в итоге он справился, и сразу положил горячую, словно в лихорадке ладонь мне между ног.
— Сколько ты всего на себя напялила, — усмехнулся черный дракон. — Но чем толще стены крепости, тем быстрее она сдается, когда прихожу я.
И с этими словами он рванул зубами мое декольте, заставляя грудь буквально выпрыгнуть ему навстречу. Мои соски давно затвердели от его присутствия, и сейчас дерзко смотрели
