Утром ее разбудила улыбающаяся Ханна. Негритянка принесла завтрак. На подносе стояла тарелка с высокой горой оладий.
– Оладьи! – в восторге воскликнула Торри. – Да еще с сиропом! – Она уже знала, что в эти дни оладьи с сиропом были редкой роскошью на Юге.
– Последние остатки черной патоки, – объяснила довольная Ханна. – Ты знаешь шутку о патоке, милая?
Торри покачала головой, наблюдая, как толстая женщина ловко разрезает оладьи на аккуратные квадратики.
Ханна наклонилась ближе и сказала:
– Ну, о том, что оладьи похожи на девушек!
Торри выдавила из себя улыбку, а экономка доктора Гамильтона, хлопнув себя по толстому бедру, расхохоталась собственной остроте.
– Ханна, ты рабыня? – осведомилась Торри.
– Нет, милая, я не рабыня. Говорят, мистер Линкольн освободил всех рабов на Юге, но доктор Рандольф освободил меня еще десять лет назад. – Она неуклюже встала и гордо расправила плечи. – Я экономка и каждую неделю получаю жалованье.
– Я очень рада, – с облегчением вздохнула девушка. Она поняла, что этот поступок заставил ее восхититься доктором Гамильтоном. Но может, Ханна являлась исключением, а не правилом. – А у него есть рабы?..
– Нет, девочка, ни одного. Разве ты не видишь, как потихоньку гниет и разваливается этот старый дом? У доктора нет денег даже на ремонт. Практика почти не приносит дохода, да и хлопок он больше не выращивает.
– Почему?
– Хлопок невозможно выращивать без рабов, девочка. Если бы ты родилась на Юге, то знала бы это. Когда нужно платить наемным рабочим, хлопок становится очень дорогим, игра не стоит свеч!
– А почему у доктора Гамильтона нет рабов?
Ханна покачала головой.
– Это печальная история, мисс Виктория.
– Называй меня Торри.
– Хорошо, мисс Торри.
– Только без «мисс». Называй меня просто Торри.
Ханна положила вилку и с ужасом посмотрела на девушку:
– Но я не могу называть тебя просто Торри.
– Почему? – удивилась Торри.
– Потому что мне нельзя так тебя называть…
– Но почему, Ханна? – мягко поинтересовалась Торри. – Потому, что я белая? Но мы с тобой свободные люди, так ведь?
Несколько секунд Ханна сидела, раскрыв рот от изумления, потом ее лицо украсила чудесная улыбка.
– Я никогда не задумывалась над этим, никогда.
– Ну а теперь подумай. Знаешь, Ханна, однажды мой дедушка сказал мне, что порой людям только кажется, будто они свободные. Если человек не освободится вот здесь, – девушка показала на висок, – то он никогда не будет по-настоящему свободным.
Ханна весело рассмеялась и протянула вилку с кусочком оладьи. Торри открыла рот и принялась задумчиво жевать. Когда Натаниэль Гамильтон произнес эти мудрые слова, он говорил о Кристине. Они с Торри искренне сочувствовали Кристине, поскольку для нее главным в жизни являлись деньги и положение в обществе. И даже после того, как Кристина и Гарри поступили с дедом так жестоко, она знала, что дедушка по-прежнему жалеет их обоих.
– И все-таки скажи мне, пожалуйста, Ханна, почему у доктора нет рабов?
Ханна долго колебалась, потом наконец заговорила.
– Это все из-за его жены, – со слезами в голосе ответила негритянка.
– А я думала, что его жена мертва.
– Да, мертва. Доктор Рандольф думает, что ее убили рабы.
– Рабы убили жену доктора? – Торри испуганно поднесла руку к горлу. – Ты хочешь сказать…
– У него были рабы, милая. Как-то зимой все рабы заболели лихорадкой. Мисс Амелия всегда настаивала на том, чтобы помогать доктору. Она и на этот раз помогала лечить рабов, и сама заразилась. – Ханна смахнула с глаз слезу. – Доктор Рандольф так сильно любил эту женщину, что я боялась, как бы и он после ее смерти не умер. Но доктор выдержал. Он освободил всех своих рабов и стал лечить людей. Когда освобождал меня, сказал: «Ханна, я знал, что рабства быть не должно, но очень хотел заработать деньги. Сейчас у меня есть деньги, но нет моей любимой Амелии».
– Какая печальная история! – пробормотала Торри Гамильтон, почувствовав, как у нее на глаза наворачиваются слезы. – Перестань кормить меня, как малого ребенка! – остановила она Ханну, когда вдруг поняла, что позволила ей вести себя как рабыне.
Торри взяла вилку и принялась жевать, рассеянно прислушиваясь к болтовне Ханны. «А почему вдруг такая чрезмерная забота обо мне?» – спросила себя девушка. Обычно Ханна приносила поднос с завтраком, но не прислуживала во время еды. Да и завтрак раньше всегда состоял из овсянки.
– Нам нужно поторопиться, – таинственно улыбнулась Ханна, положила в кофе ложечку сахара и принялась размешивать.
Торри знала, что это не был настоящий кофе, к которому она привыкла. С тех пор как Север организовал морскую блокаду побережья Конфедерации, кофе стал почти непозволительной роскошью. В доме Рандольфа Гамильтона пили особый «конфедератский» кофе, в который входило несколько драгоценных кофейных зерен, маис и ячмень. Торри взяла изящную фарфоровую чашку и принялась пить маленькими глотками этот заменитель кофе.
– Поторопиться? Зачем?
Ханна перестала засовывать выцветшую салфетку за ворот ночной сорочки Торри и пораженно уставилась на нее.
– Ты хочешь сказать, что еще не знаешь? Неужели тебе никто не рассказал?
Девушка покачала головой.
– Что мне должны были рассказать? – Торри поставила чашку на поднос. – Он отсылает меня домой, да? Доктор Гамильтон отсылает меня или… решил передать шерифу?
На толстых губах Ханны заиграла широкая улыбка.
– О, милая, я не хотела напугать тебя. Не бойся, он никуда тебя не отправит и никому не передаст. Неужели ты еще не заметила, как сильно доктор Рандольф к тебе привязался? Ты напоминаешь ему его маленькую внучку. Он очень любил ее. Родители с ней уехали на Запад. С тех пор прошло целых пять лет.
– Тогда в чем дело? – Торри отодвинула тарелку и сняла салфетку. – Пожалуйста, Ханна, – мягко попросила она, – что случилось?
– О, милая, не бойся, – поспешила успокоить ее Ханна, – ничего страшного… хотя я думала, что доктор Рандольф сам тебе все расскажет! Ты выходишь сегодня замуж, девочка.
– Выхожу замуж? – тихо повторила Торри. – За кого… за кого я выхожу замуж?
– За своего красавца лейтенанта, за кого же еще? Надо спешить, милая. Солнце уже поднялось высоко, а нам до шести вечера нужно еще так много сделать!
Торри оцепенело наблюдала, как Ханна велела принести огромную деревянную лохань. Потом экономка вместе с худым стариком-негром принялась носить ведрами воду и наполнять ее.
Ханна принесла маленький кусочек грубого мыла, тонкое полотенце и уже собралась приступить к мытью Торри, когда та, покраснев от смущения, сказала, что помоется сама. Потом был принесен корсет, тонкие панталоны и великолепная мягкая сорочка.
