месяц.
По телу Ульяны пробежал состав мурашек. Она с ужасом посмотрела на странную женщину, не в силах пошевелиться.
– Откуда я, по-твоему, знаю об этом?! – с вызовом бросила Евлампия, перекрикивая ветер, – Я пришла тебе помочь!
– И откуда вы об этом знаете? – надрывным голосом спросила Уля.
– Я Табеллариус, Ты Лупус! Я призвана помочь тебе!
– Я не хочу быть Лупусом! – неожиданно для самой себя закричала Уля. Порыв ветра со снегом заглушил её слова, – Уходите и больше не приходите, а иначе я всё расскажу маме! – угроза конечно из разряда для малышей, но тогда ей так не казалось. Мама единственная кто мог справится с этой чокнутой.
Забежав в дом и закрывшись на ключ, Уля, пытаясь отдышаться, словно после пробежки, припала спиной к двери и через несколько секунд посмотрела в глазок. Евлампии и след простыл. Уля, пребывая всё ещё смешанных чувствах, прошла в гостиную и включила телевизор. Она не собиралась ничего смотреть. Просто так ей было спокойнее. Оставив играть музыкальный канал, она поднялась к себе. После холодной десятиминутной прогулки и встречи с соседкой, спать Ульяне совсем не хотелось. Она непрерывно думала о словах Евлампии. Залезла в ящик стола, где лежал журнал со статьёй «Что такое Лупус?», папин листок с нарисованной схемой дорог и чистая тетрадь. Она аккуратно достала последнее, уселась на кровать и начала записывать:
Я пишу это, потому что со мной происходит что-то странное. В моём теле живёт какое-то существо. И оно растёт. Несколько дней назад я обнаружила, что оно примерно с кулак. Я подозреваю, что это как-то связанно с моим без вести пропавшим отцом.
Она немного поразмыслила и добавила:
Соседка Евлампия об этом что-то знает. Она очень странная и пугает меня какими-то непонятными словами. Но она точно знает. Сегодня 3 декабря.
Она остановилась. На глаза навернулись слёзы. Она представила, как мама читает это послание в будущее. Если с ней что-то случится, родные хотя бы будут знать. Она увидела, как мама расплачется, как бросится к умирающей дочери, как станет просить не умирать. И сама заплакала. По щекам покатились градины слёз и накапали на тетрадь, оставляя мокрые неровные круги. Когда до её ушей долетел посторонний звук, Уля вздрогнула, не сразу сообразив, раздался он на самом деле или только в её воображении? Вскоре звук повторился. Протяжный вой. Уля перестала плакать. Всё её внимание приковалось к окну. Вой повторился. На этот раз ещё громче и ещё протяжнее. Она слезла с койки и практически бесшумно аккурат подошла к окошку. Её взору предстал лес, будто чёрное покрывало. Даже лунный свет не мог проникнуть в его недра. Завыли и в третий раз. И Уля чуть сама не завизжала от ужаса. Вой раздался прямо в доме с нижнего этажа. Она развернулась на сто восемьдесят градусов. Животное прокралось в дом. Но как? Каким образом?
Снизу задувал ветер, так если бы входная дверь и все окна в доме были нараспашку открыты. Уля, на трясущихся ногах выглянула в коридор, испуганно озираясь. Телевизор внизу перестал работать, и это было очень странно. Она спустилась вниз и обнаружила входную дверь, распахнутую настежь. В дом залетали вихри снежинок и практически в мгновение ока таяли. Уля поспешила запереть дверь на ключ. Подёргав несколько раз за ручку и полностью убедившись, что теперь она точно закрыта, несколько секунд стояла в нерешительности, озираясь по сторонам. Потом она проверила все окна, плотно задёрнув шторы.
Усевшись на диван, она стала размышлять над тем, что только что произошло и что возможно ей всё это померещилось. Телевизор показывал тёмный экран. Когда она успела его выключить? Или его выключила вовсе не она? Она снова поднялась, обследовав каждый уголок, словно кто-то мог пробраться в дом и притаиться в темноте. Она находилась на втором этаже и разглядывала кладовую, когда электричество во всём доме вырубилось. Такое часто случается в частных домах во время непогоды.
Кругом воцарилась темнота, и осталось только спёртое дрожащее дыхание Ульяны. Она ждала, когда зрение привыкнет и тогда она сможет спуститься на кухню и отыскать свечу или фонарик. Но лучше дойти до спальни и найти сотовый. Это самый простой и надёжный способ. Тем более, что до её комнаты всего четыре шага. Но даже это незначительное расстояние превращается в пропасть, если ты ничего не видишь. На ощупь Уля двинулась вперёд. Ноги дрожали, а сердце билось с такой силой, что отдавало в висках. И она боялась. Ужасно боялась, что в доме мог быть кто-то посторонний. Он мог выпрыгнуть из темноты в любую секунду и оторвать ей голову.
Она дошла до своей спальни. Глаза уже практически адаптировались к мраку. Лунный свет пробивался сквозь штору, ставшей неким маяком во внезапно воцарившейся темноте. Она занесла ногу, чтобы переступить порог, но так и замерла, боясь пошевелиться. Она отчётливо услышала за спиной чьё-то дыхание. Сама же она практически потеряла способность вдыхать кислород. Зато дыхание чужака становилось отчётливее. Оно приближается. Уля ущипнула саму себя за руку, надеясь, что это всего лишь сон или галлюцинация, сейчас она обязательно откроет глаза и окажется в своей постели, но темнота не рассеивалась, а чужеродное дыхание становилось только реальнее. Она повернулась, отступая назад. Из тёмного прохода, словно из бездны, вышел силуэт. Этот силуэт излучал голубоватый свет. Перед ней стоял волк. Секунду другую они смотрели друг на друга, после чего волк развернулся и убежал прочь. Уля неуверенно посеменила за ним. Похоже, он не собирался на неё нападать, по крайней мере, сейчас. Уля выбежала на лестницу, и ей довелось увидеть необыкновенное чудо. Входная дверь перед волком сама по себе распахнулась. Он повернул морду и посмотрел на Улю. И каким-то образом она поняла, что тот зовёт её за собой. Она спустилась вниз, при этом испытывая необычайное волнение, а волк выбежал, точнее, как успела отметить Ульяна, выплыл. Да, он не бежал, а плыл по воздуху. Его лапы не касались пола. Это был волк-призрак, решила Уля и двинулась следом за неведомым животным. Честно говоря, она не особо соображала, что делает. Она не испытывала страха. Скорее ведомую удовлетворённость. Ей хотелось знать.
Она следовала за волком, который не оставлял никаких следов на снегу. Уля только потом поймёт, что она не обулась и не оделась. Но сейчас она не чувствовала ни холода, ни мороза. Она следовала, как зачарованная странным голубоватым свечением, исходившим от волка. Она шла и шла, не разбирая дороги. Её босые стопы проваливались в сугробы, но она не чувствовала, как снег обжигает кожу. Волк бежал всё быстрее, казалось, ускоряясь с каждой долей
