старушек, которые от бессонницы мучаются, и об этом я тоже указала в своей записке. В какой-то момент мне даже бланка не хватило, и я обратилась к дежурному еще за одним. Он отчего-то вытаращил глаза и чуть ли пальцем у виска не покрутил, но бумагу дал.
— Вы в курсе, что оценку вам за это сочинение никто ставить не будет? — не сдержался дежурный. — Что вы совершили? Убили двадцать человек и теперь описываете каждый эпизод?
Дежурный громко рассмеялся собственной шутке да еще и по стойке рукой захлопал как при начинающейся истерике, а я терпеливо ждала, пока приступ закончится.
— Да, двадцать. Только не человек, а полицейских, и не убила, а обокрала. Поменьше глаза закрывайте, пока я рядом, а то не досчитаетесь штанов.
Я сделала большие глаза, выхватила из рук дежурного карандаш и направилась обратно в кабинет. Мужчина хохотнул, но как-то невесело — до него медленно доходил пассаж про разницу между людьми и полицейскими.
Еще через полчаса я перечитала объяснительную, поставила подпись в конце и устало потянулась. Не то чтобы я боялась наказания за проникновение в кабинет, но отлично понимала, что мою объяснительную прочитает и Кромберг. Пусть лучше Глава Гильдии думает о моей придурковатости и способности влюбиться с первого взгляда, чем решит, что я хотела его обокрасть.
За то время, что меня не было рядом, дежурный явно обдумал мои слова и напряженно ожидал, пока я приближусь. С каждым моим шагом он приподнимался над стулом, а лицо его становилось все ехиднее. Готова поспорить, что свой ответ мужчина репетировал, и планировала даже выслушать его, но дверь распахнулась, и в отделение ворвался Ригерлаш.
— Отлично, вы еще не ушли!
Дежурный упал на стул, а я судорожно пыталась понять, что в моем пребывании в отделении может быть хорошего. Додуматься не успела — офицер схватил меня за локоть и потянул на выход.
* * *
— Смотрите! — заявил Ригерлаш, указывая пальцем на пол. Я добросовестно посмотрела, куда сказали, но ничего странного, подозрительного или интересного не обнаружила.
— Смотрю, — покорно сообщила я. — Как долго нужно это делать?
Офицер напоминал мне сумасшедшего, поэтому я предпочитала не спорить. Ворвался в отделение, усадил в экипаж, которым сам же и правил, и привез за город, на какие-то развалины. Сам бешеный, глаза горят, кусает губы и возбужденно тыкает в гранитную плиту, на которой мы стоим. Тут не перечить, а бежать надо, но догонит же.
— Смотрите внимательно, здесь должны быть следы магии.
— Господин Ригерлаш, — я отступила на шаг. — Поедем ко мне, я травок заварю. Вам же успокоиться надо.
Офицер нахмурился.
— Издеваетесь? Госпожа Беллингслаузе, не тот момент, отнеситесь к моей просьбе серьезно.
Я опустила глаза и внимательно всмотрелась в плиту. Нужно было сосредоточиться, но как это сделать, когда помимо слишком уж взбудораженного Ригерлаша рядом толпа полицейских, которые наблюдают за мной с нескрываемым скепсисом?
— Если бы вы все объяснили, было бы проще…
— Объясняю, — процедил офицер. — Ведьмы обладают способностью видеть следы магии. Вот и смотрите: здесь они точно должны быть.
Я закатила глаза, сделала вдох-выдох, чтобы не высказать Ригерлашу свои возмущения, и, успокоившись, осмотрелась. Мы были недалеко от города — дома на окраине я видела преотлично, но пешком возвращаться не хотела бы. Развалины, куда привел меня офицер, походили на большую беседку или маленькую часовню, но из-за толстых стен я больше склонялась ко второму варианту. Крыша здания полностью разрушилась, и ночью, уверена, отсюда открывался отличный вид на звездное небо. Вот только сомневаюсь, что полицейских, которые то и дело выходили из-за дальней стены, интересовали местные красоты. Что-то подсказывало: там за стеной находится что-то ужасное.
Я пыталась сосредоточиться, видела разноцветные искорки, как следы недавнего колдовства на руках у стражников, но плита была девственно магически чиста. Что странно, ведь на стенах слабые огоньки все же были.
— Вас только плита интересует? — спросила я. Ригерлаш раздраженно провел ладонью по голове. Волосы его встали ежиком, что полностью отражало ершистость настроения офицера.
— Не знаю я, что меня интересует, — в голосе его звучала досада, и я отвернулась, чтобы не дать повод офицеру заявить, что злорадствую. — Чувствую: что-то не так, но не могу поймать.
Я не знала, что ответить, и мы молчали. Стражникам надоело за мной наблюдать, и они стали расходиться: кто-то отбыл в экипаже, а кто-то скрылся за стеной. В часовне остались только я и офицер.
— Что здесь произошло? — спросила я. — Пахнет… бедой.
Ригерлаш усмехнулся и, круто развернувшись, вышел из часовни. Я расценила это как приглашение и поспешила следом. Нам пришлось спуститься по шаткой ненадежной лестнице: из-под ног сыпались мелкие камни, и зачастую ногу целиком поставить было некуда, так что приходилось изгаляться — то носочком ступить, то пяткой. Сердце наполняло гадкое чувство страха, и у меня закружилась голова. Я уже коснулась стабильной земли ногой, но, чтобы не упасть, протянула руку и схватилась за Ригерлаша, заставляя его остановиться. Он застыл, а я выглянула из-за его плеча и ахнула: на зеленом покрывале пушистой травы, странно выкрутившись, лежала женщина. Она была мертва — хотя о чем это я, живой человек такую толпу полицейских вокруг себя вряд ли бы собрал.
— Вот ваша беда, — Ригерлаш едва повернул голову в мою сторону. — Эльза Дандендроф, 37 лет. До недавнего времени владела одним из банков Велтона и по совместительству…
— Ненавидела ведьм? — вздохнув, предположила я. Ригерлаш щелкнул пальцами.
— Как точно!
— Потому вы меня сюда и притащили — думаете это сделала ведьма.
Я отвернулась, не желая смотреть на погибшую Эльзу. Увидела ее, и страх сжался, превратившись в грусть и горечь из-за смерти человека и из-за того, что меня, возможно, опять в чем-то заподозрят. Ригерлаш хмыкнул, взял меня за плечо и потянул обратно за стену.
— Нет, госпожа Беллингслаузе, я думаю, что слишком уж нарочито тыкают в сторону ведьм.
— То есть вы понимаете, что здесь я ни при чем?
— Конечно. У вас отличное алиби — в момент совершения преступления вы счастливо видели сны под заклятием Кромберга.
Мы повернули обратно. Можно было обойти часовню и подняться по оврагу, но Ригерлаш не предложил, а сама я просить не стала. Вздохнула, перед тем как опять ступить на не внушающую доверия конструкцию, но все же принялась подниматься. Я шла первой, а Ригерлаш ждал внизу своей очереди. Все шло хорошо: я осторожно взбиралась наверх, радуясь каждому отвоеванному у лестницы сантиметру,
