все понимает. Кажется, ее слова немного успокоили Антона.
— Ева, не забудь спросить про редкие книги, — напомнил ей Рен, который шел рядом с ней.
— О, — отозвалась девушка. Они уже подходили практически к выходу из кабинета, поэтому Ева остановилась и откашлялась, привлекая к себе внимание отца Рена, — Могу я брать книги из твоего кабинета? Я хочу почитать про магию.
На секунду лицо Антона выразило большое удивление, после чего он расплылся в радостной улыбке и с силой хлопнул Еву по плечу.
— Ну конечно, — отозвался он, — Можешь заходить в любое время, я все равно не храню здесь секретных документов.
— А вот ящики в столе он все равно запирает, — заметил Рен и вышел в коридор вслед за Антоном. Ева покинула кабинет последней, прикрыв за собой дверь. Антон пообещал, что попросит Густава не запирать его кабинет, еще раз сжал Еву в тисках, после чего направился вниз по лестнице, заявив, что сначала попрощается с Маргаритой, а потом отправится обратно в замок, где король наверняка его уже заждался. Ева с Реном помахали ему вслед. Девушка, глядя на постепенно исчезающую на лестнице фигуру главы семейства, про себя подумала, что Антон оказался не таким строгим и холодным, как она думала. Дома, в кругу семьи, отец Рена вел себя совершенно иначе. Теперь понятно, почему Рен тогда сказал Еве, что говорить с Антоном ей будет проще, чем она думает — его отец оказался более живым и открытым, чем его представляла людская молва. Когда Антон скрылся из виду, а его шаги больше не отдавались эхом на лестнице, Рен взял свое тело за левую руку и покрутил ее, разглядывая артефакт.
— Я та-ак хочу его разобрать, — сообщил он с нетерпением в глазах, но потом вздохнул и отпустил руку, — Нет, мы обещали отцу, что артефакт этот я трогать не буду.
Он снова вздохнул и почесал кончик носа. Было видно, что Рен прям борется с тем, чтобы схватить артефакт и отнести в свою мастерскую, но парень все же сумел подавить это желание. Ева сонно зевнула и сказала, что ей сейчас хотелось бы оказаться в мягкой уютной кровати и Рен, вспомнив, что сегодня она рано проснулась, кивнул и повел ее на третий этаж в свою спальню-мастерскую. Ева потерла сонные глаза и влезла в шкаф, следуя подсказкам Рена о том, где следует искать пижаму. Девушка с минуту порылась в обилии вещей и вытащила наружу пижаму из легкой ткани.
— И зачем тебе столько одежды? — посетовала она, переодеваясь ко сну.
— Попробуй в следующий раз останови мою маму, когда она захочет купить мне очередной наряд, — засмеялся Рен, сидя на диване, — Вот увидишь, у тебя не получится. Проще будет просто согласиться с ней.
Ева пожала плечами и зарылась под легкое одеяло. Едва голова ее коснулась подушки, как девушка сразу же провалилась в царство снов.
* * *
Утром Ева встала поздно, судя по тому, что Густав и Маргарита с Давидом вновь уехали в город. Они оставили записку, в которой говорилось, чтобы Ева, как проснется, позавтракала и что сами они вернутся домой к вечеру. Когда именно, не уточнялось. Прочитав записку, Ева и Рен уселись за стол на кухне и девушка принялась медленно есть. Теперь можно было не корчить из себя героя и не делать невозмутимое лицо, ведь кроме Рена, никого не было рядом. Парень снова спросил про ее болезнь и в этот раз Ева рассказала ему обо всем подробнее. О том, что вкус любой еды в ее собственном теле был просто омерзительно-отвратительным, как выразилась Ева. О том, что в больнице она лежит уже довольно долго, даже сама не знает, сколько времени прошло. О том, что смогла оплатить свое лечение благодаря хобби, которым занималась до того, как ее состояние ухудшилось и до того, как болезнь выбила с нее все силы, принуждая постоянно лежать в койке и не двигаться. Ева также добавила, что даже маги не смогли вылечить ее недуг, так что ей пришлось уповать только на то, что однажды найдется лекарство. Все это девушка рассказывала, прерываясь на то, чтобы отправить очередной кусочек завтрака в рот, при этом она каждый раз кривилась, ожидая, что мерзопакостный вкус вернется, но каждый раз еда была вкусной, вопреки ожиданиям. Ева даже заметила, что тошнота уже не такой сильной волной накрывает ее, как в первый день, когда она попала в тело Рена. Похоже, она постепенно привыкала к тому, что можно есть спокойно. Какое же это восхитительное чувство!
— И что, с этим совсем ничего нельзя сделать? — спросил Рен, наблюдая за тем, как Ева доедает последний кусочек с тарелки.
— Все, что смогли сделать в больнице, это подключить ко мне трубки, по которым поступали питательные вещества в мой организм. Сама я есть уже практически не могла.
Девушка поднялась, подошла к раковине и помыла за собой посуду, после чего вытерла руки о полотенце, висящее рядом, а затем потянулась. Рен признался, что не совсем понимает ее болезнь и девушка произнесла, что в больнице тоже не знают в точности, что это такое. Ей говорили, что это редкая болезнь, которая передается через поколения в семье. И у одного человека она может не проявить себя, а затем через много лет его внуки будут страдать от этого недуга.
— В любом случае, пока я в твоем теле, о еде мне можно не переживать, — добавила Ева и предложила Рену наведаться в кабинет его отца, чтобы пролистать редкие книги, о которых когда-то упоминал парень. Рен кивнул, поднялся из-за стола и они вдвоем направились к лестнице на второй этаж. По дороге Ева заметила интересную вещь — Рен мог касаться своего тела или взаимодействовать с предметами, но других людей он трогать не мог, руки проходили насквозь. Девушка вспомнила, что Рен хотел потрепать Давида по волосам, когда они были еще в больнице, а вчера и вовсе просто сделал вид, что похлопал отца по плечу.
— Я думаю, это из-за нити, — повторил свою теорию Рен, которую он изобрел, будучи еще в больнице, — Возможно, она позволяет мне иметь контакт с предметами и собственным телом, но это максимум, что она может сделать, поэтому других людей я трогать не могу.
— Возможно, — согласилась Ева. Под лязг ее «костыля» они дошли до двери кабинета и девушка толкнула ее. Как и обещал Антон, он не стал запирать дверь и Рен с Евой смогли беспрепятственно войти внутрь. Парень начал обходить шкафы и внимательно
