Тень улыбки мелькнула на бледном лице Церрии, и я знала, что она ощутила, как подступает к победе. И все из-за того, что в моих глазах отразилось удивление, а сердце дрогнуло от совершенно новой информации, которую я не желала воспринимать всерьез.
— Самое ужасное в этой истории то, что он убил ее, — холодно продолжила королева, намеренно пронзая меня словами, как стрелами. — Расправился жестоко и без сожаления, когда бедная эльфийка застала его с любовницей. А что ты думала? — усмешка исказила ее тонкие черты лица. — По какой причине он, по-твоему, торчит в академии? Явно не из-за любви к преподаванию. Брат сжалился над ним, как и всегда, и теперь Деймон отбывает здесь наказание, не имея больше возможности покинуть свой пост. Он привязан к академии невидимыми цепями. Убийца и тиран...
— Перестань, — отрезаю твердо и крепко сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони. — Не говори так.
— Мелкая бестолочь, — фыркает женщина и вновь замахивается на меня рукой.
Я не поспешила отступить. Не смогла. Как будто приросла к земле. Лишь зажмурилась с бешено колотящимся сердцем, говорящим мне, что я все равно не готова к этому удару.
Но удара не случается. Ни через секунду, ни через две.
Распахнула глаза и затаила дыхание, мгновенно ощутив кожей неистовый гнев Деймона. Он сдавливал запястье Церрии с такой силой, что та кривилась не только от возмущения, но и от боли.
— Что ты себе позволяешь? — выплевывает она. — Отпусти.
— У меня к вам тот же вопрос, госпожа. — Тон ректора сдержан, а вид невозмутим, но лишь слепец не увидит губительного огня в его глазах. Он оттолкнул ее от себя и сделал шаг ко мне, почти полностью закрывая собой. — Какое право вы имеете применять насилие в отношении моих студентов?
— Она моя дочь, — Церрия выпрямляется, не уводя от него взгляда.
— Огорчу вас, но здесь подобное оправдание не работает. На территории академии иные порядки, отличные от тех, что царят в Дерил-де-Лое. Адепты применяют силу на тренировках, но не как не в обыденное время. Возвращаясь к вашему вопросу о том, что я себе позволяю… Разве вы не были ознакомлены с Уставом? Как ректор, я вправе вмешиваться в жизнь своих студентов, пока они находятся под моей ответственностью. Иначе говоря, я вынужден остановить ваши меры воспитания в стенахмоейакадемии.
— Диана больше не ваш адепт. Я забираю ее домой.
Сердце снова задребезжало, и еще сильнее, когда мужчина заложил руки за спину, произнеся ироничным тоном:
— Для этого вам нужно получить согласие Дианы, поскольку она уже совершеннолетняя, и помимо этого еще и официальное разрешение от короля Эрисфейла. Вы же не забыли, что ваша дочь обучается в королевской академии? Поэтому она может быть отчислена только после согласованности с королем. А до тех пор… — он сжимает кулак за спиной так сильно, что тот начинает краснеть, наливаясь изнутри огнем, — … я попрошу вас не появляться на территории академии.
Я впервые в жизни увидела Церрию настолько уязвленной. Она залилась краской ярости, стискивая зубы, но не смогла в ту же секунду привести ни одного весомого аргумента.
Она проиграла, и это раздражало ее как ничто другое. В этом мы с ней были похожи: обе не любили проигрывать. Правда, это не единственное наше сходство… Я была почти полной копией матери за исключением глаз и черт лица — мои были несколько грубее и резче, в то время как ее отличались правильностью и благородством.
— Вы еще поплатитесь за это,господинБекфорд, — произнесла, сделав шаг к ректору.
— Вы мне угрожаете?
— Я вас предупреждаю. Не нужно переходить мне дорогу.
— В таком случае я тоже дам вам совет, госпожа. — Небольшая пауза, за которую мужчина успевает приблизиться к королеве, нависая над ней пугающей глыбой льда. — Не прыгайте выше своей головы: есть вероятность сломать шею.
Она оставляет его острый комментарий без ответа и дымкой растворяется у нас на глазах.
Мы молчим какое-то время, не сдвигаясь с места, словно все еще ощущая чужое присутствие. Понятия не имею, о чем думает Деймон, но вот мои мысли полны негодования, злости, странной невысказанной обиды и разочарования.
Разочарования, которое я изо всех сил стараюсь не подпускать к сердцу.
Слова моей матери ничего не значат. Это всего лишь очередная попытка задеть меня. Ранить душу вместо тела. Но…
… разум вопреки этой мысли вопил, что благодаря Церрии я наконец обнаружила ту самую сокровенную причину, по которой Деймон со своим титулом и статусом просиживает штаны в академии, а не в месте, больше подходящем для принца.
— Диана… — начинает он, обернувшись ко мне.
— Кто мог пустить слух? — перебиваю сразу, упрямо смотря в сторону, на виднеющиеся вдалеке горы, укрытые толстым слоем снега. — Кто-то из паба? Нас много людей видело вчера…
Бездушно сменила тему, хотя понимала, что прежде всего мне нужно выслушать его, позволить ему объясниться. Позволить сказать, что все, что наговорила моя мать, — гнусная ложь.
Или правда.
Но я не хотела слушать. Не сейчас. Страшилась, что не выдержу и расплачусь, если он затронет все эти болезненные темы. А я ненавидела плакать. Показывать эту отвратительную слабость другим.
— Ни один человек из паба не узнал меня, — говорит спокойно, неосознанно раня меня этим спокойствием. — Я наслал чары, и мое лицо стало для них незнакомым. Оно не отложилось в памяти. Поэтому это кто-то, кто давно следит за тобой, с самого начала учебы. Есть на примете такие личности?
Шпионом мог оказаться кто угодно. Любой адепт, любой преподаватель, верный королеве Дерил-де-Лоя, а не королю Эрисфейла. Любой за пределами академии чернокнижник. Быть может, их даже несколько.
Но думать об этом не было сил. Визит матери высосал из меня все светлое, что подарил Деймон за одну ночь, и я ощущала себя пустым сосудом, в который вскоре выльется вся грязь мира.
— Какая теперь разница, — с уст срывается усталый шепот. — Кем бы ни был стукач, он уже обо всем рассказал Церрии.
— Диана, я…
— Я отлучусь, ладно? — вновь обрываю его и отступаю, когда он протягивает мне руку. Не встретив отклика, он тут же сжал пальцы в кулак. — Вернусь вечером.
Пока он не предпринял попытки остановить меня, я растворилась в воздухе, первый раз нарушив один из важных пунктов Устава: не применять магию перемещений.
33. Предложение еще в силе? Деймон
Вернусь вечером.
Никогда еще ложь не была такой мучительной.
Она не вернулась в тот день. И на следующий тоже. Отследить ее по энергии не выходило, и незнание о том, где она, что с ней и в каком она состоянии, нещадно протыкало сознание мечами.
Я даже не знал, куда податься и где можно на нее наткнуться. Единственное место, о котором знал и куда она, вероятно, могла пойти, это паб ее знакомой. Но там ее не было. А об иных местах, которые служили ей укрытием, я не ведал.
Оказывается, я так мало о ней знаю. Совсем немного, какую-то крупицу того, что она из себя представляет. А хотелось знать обо всем. О детстве, шрамах, друзьях, любимых местах — обо всем, что поможет стать ближе.
Проклятье. Впервые в жизни столь сильно жалею об упущенной возможности. Надо было остановить ее, не позволять уходить. Утешить всеми возможными способами. А главное — развеять сомнения в этой буйной головушке.
Ничего не оставалось, кроме как ждать. Церрия все же была кое в чем права: я прикован к посту ректора незримыми цепями за грешки в прошлом и, пока мой срок заключения не подойдет к концу, не могу надолго покидать академию. Максимум на день-два. Может, три, если не обращать внимания на последствия в виде невыносимой боли…
В исключения попадают столица и Ледяные Пустоши, где можно запросто захандрить от одиночества. А остальная часть Эрисфейла пока что для меня недоступна.
Это обременительно. Конечно, учитывая тяжесть моего преступления, наказание могло быть в разы суровее. Но за пять лет академия стала для меня настоящей тюрьмой, коллеги — такими же заключенными, а адепты — мучителями-стервятниками, которых и избегать-то толком не получается. Диана среди них — самый безжалостный мучитель за всю мою жизнь.
