Снилось, будто я опять дракон. И я мечусь, причём спящая, по огромной постели герцога Кернского в попытке отыскать этого тёплого, наделённого умопомрачительным запахом, человека. А его нет! И от этого так грустно, так нестерпимо горько становится, что хочется выть.
Но выть я не могу. Потому что сплю. Сплю и продолжаю искать, искренне мечтая прижаться и ощутить умиротворение, которое только Дантос подарить способен.
И вновь не нахожу. Герцога Кернского в постели нет, а я… потерялась.
Просто потерялась и всё.
Этот сон длился всю ночь и, несмотря на яростные попытки сбросить дурман, не отпускал. Зато когда я всё-таки проснулась… Оказалось, что всё гораздо хуже – здесь и сейчас я была драконом. Маленьким, одиноким и бесконечно несчастным.
Ну вот, утро.
Понятия не имею, как такое могло случиться. Ума не приложу, как могла совершить трансформацию. И почему боль, способствующая перевоплощению, не разбудила – тоже не знаю. Но факт оставался фактом – я засыпала человеком, а проснулась… в окружении бесчисленного количества звуков и запахов. С хвостом, крыльями и прочими шипами.
Новенькая ночная сорочка была порвала, но сбросить её я не могла, поэтому присутствовало ощущение пут, которое бесило. Ещё больше раздражал внутренний зуд! Я вся чесалась, причём изнутри. Третьим и самым гадким являлось ощущение присутствия другого метаморфа…
Нет-нет! Гертон находился вне комнаты, но в пределах моего восприятия. Он был где-то здесь, на этаже, в паре, а может в тройке номеров от меня.
Я точно помнила, что заперла дверь изнутри – то есть сородич точно не войдёт и врасплох не застанет. Но сердце всё равно охватила паника, а реальность дрогнула, превратившись в нечто зыбкое.
Следом пришло осознание собственного бессилия. Оно было подкреплено странными ощущениями драконьей сущности – тем самым внутренним зудом, смысла которого я не понимала, и понимать не хотела.
Так что да! Паника! Которая подстегнула желание выбраться из порванной ночной сорочки, в которой я, ко всему прочему, окончательно запуталась.
Освобождение занято не меньше четверти часа и потребовало множества усилий. Причём, в процессе я умудрилась свалиться с кровати и больно удариться попой, что придало моей панике ещё один оттенок – оттенок боли.
Но я всё равно справилась. А избавившись от шелковых лоскутков, застыла и закрыла глаза, призывая родовую магию.
Пока реальность сходила с ума, а тело корёжило и выгибало, молчаливо благодарила Леди Судьбу за то, что трансформацию невозможно почувствовать. Что Гертон не узнает о смене формы и вопросов, соответственно, не задаст.
А потом была попытка замести следы – спрятать изорванную ночную сорочку поглубже в чемодан. Встреча с Гертоном. Весть о том, что к моей двери приколотили дополнительный засов – как сородич убедил хозяина постоялого двора пойти на такую гадость, я выяснять не стала. Затем завтрак, и вот… экипаж! А ещё холод, мерзкая морось с неба, и не менее мерзкий метаморф на соседнем диванчике.
– Астрид? Всё в порядке? – когда выезжали из городских ворот, спросил он.
Я попытку завязать разговор не оценила. Просто кивнула и вновь прикрыла глаза в желании абстрагироваться. Вот только Гертона такой вариант развития событий не устроил…
Несколько минут мы действительно ехали молча, потом конвоир новый вопрос задал:
– Обиделась?
Хотелось скривиться и кивнуть, но я сдержалась. Ещё заставила себя распахнуть глаза и подарить сородичу сдержанную улыбку.
– Нет. – Мой голос прозвучал совершенно равнодушно. – Я понимаю твой мотив.
Гертон, пребывавший в образе графа Бонора, красноречиво заломил бровь. Пришлось пояснить:
– У тебя нет поводов доверять мне, Гертон. Твоё желание подстраховаться более чем разумно.
Я рассчитывала на удивлённое молчание и, как следствие, возможность снова отмежеваться от всей этой ситуации. Но мужчина удивиться не пожелал. Вместо этого новый вопрос задал:
– То есть ты действительно в Рестрич направлялась?
Я невольно передёрнула плечами. Слышать это название из уст сородича было странно. Для нас, метаморфов, Рестрич всегда был просто «городом», без всяких уточнений.
– Да, – выдержав паузу, выдохнула я. И добавила, чтобы отмести остатки заблуждений: – Сбегать от тебя так же не собиралась.
Губы собеседника тронула лёгкая улыбка, а потом прозвучал самый нежелательный из вопросов:
– Почему ты решила вернуться, Астрид?
Я хотела промолчать или отшутиться, но быстро вспомнила, что передо мной не абы-кто, а внук старейшины. К тому же Гертон одарённый, то есть один из тех, кто обеспечивает безопасность и благополучие народа. По уму, с этим метаморфом лучше дружить, чем враждовать.
Именно эта мысль заставила погасить вспыхнувшее раздражение и внутренне собраться. Когда я заговорила, мой голос звучал ровно и доброжелательно, а во взгляде, точно знаю, читалась пусть не абсолютная, но покорность.
– Я устала жить одна, Гертон. Устала прятаться. Давно поняла, что совершила глупость, но сил признаться в этом публично, не было. А теперь я готова.
Вопреки ожиданиям, понимания я не встретила. Губы собеседника снова скривились в лёгкой улыбке, больше похожей на усмешку.
– То есть охота на зеленоглазую брюнетку, устроенная в столице, с тобой не связана? – спросил Гертон.
Всё. Вопрос с признанием во всех грехах был решен! А я, невзирая на нехватку актёрского таланта, превратилась в самую беззаботную девушку в империи.
– Зеленоглазая брюнетка? – спросила, подавив смешок. И тут же добавила: – Гертон, ты забыл кто я?
Метаморф точно хотел ответить, но не успел – я продолжила:
– Сегодня брюнетка, завтра блондинка, а послезавтра…
Не выдержав, я пожала плечами и замолчала, отвернувшись к окошку. Но мой конвоир верить не спешил…
– Охота на женщину совпала с твоим появлением, – бесцветно констатировал он. – Согласись, это подозрительно.
Я равнодушно усмехнулась, а в ответ услышала настойчивое:
– Астрид…
Врать или не врать – вот в чём вопрос? В смысле, продолжать врать, или…
– Ну может быть и задела кого-то из высокопоставленных… – с прежним равнодушием, сказала я.
– Кого? – Голос сородича прозвучал холодно и крайне неприятно.
– Понятия не имею.
Гертон хищно сверкнул глазами, я подарила столь же «ласковый» взгляд. Но смягчающий аргумент всё-таки нашла:
– Не кипятись. Я не жила в столице, я была там проездом, так что весь этот переполох…
– Всё равно из-за тебя, – вновь перебил сородич.
