— Только, чтобы наши дома были рядом, — внесла свою лепту в разговор Милли и теперь уже все обратились к столу и, не отвлекаясь, покончили с завтраком.
Но у банка им пришлось разделиться. Естественно, что Милли и Берту в него не пустили и им пришлось ожидать возвращения Марины и Райли в карете на стоянке. Стоянка располагалась рядом с городским парком, и Марина разрешила Милли погулять, пока они будут заняты. Ясно, в сопровождении Берты.
А вот в банке им пришлось задержаться. Во-первых, с Марины сделали снимок ауры, взяли образцы подчерка, проверили документы у Райли и сличили его ауру с имеющимся оттиском. И только после этого они были приняты управляющим. Им оказался широкоплечий, приземистый гном с неожиданно короткой подстриженной бородой и густым сочным басом.
— Прошу извинить за задержку, господа, но безопасность вкладов превыше всего, — сообщил он, принимая их в своём кабинете.
— Мы понимаем, — ответила Марина, принимая оправдание.
— У меня есть вопрос: имеет ли право муж снять деньги с моего счёта или запретить мне пользоваться Счётом?
— Имеет такое право только на те деньги, которые переводит вам сам, — чётко ответил гном и замолчал испытующе поглядывая на Марину, как будто предполагая о чём она сейчас спросит.
— Значит, если я открою другой счёт на моё имя с другим источником дохода, то он не будет иметь к нему доступ?
— Совершенно верно, — довольно заключил гном. — Вы исключительно понятливая девица.
— Тогда, вот эти средства я бы хотела положить на своё имя, но на другой счёт.
— Будет сделано, — произнёс гном, смахнул мешочек с Мариниными деньгами в верхний ящик стола, и Марина почувствовала, как лента небольшого транспортёра повлекла этот мешочек в недра банковского подземелья.
«Однако, механизация банка в действии», — улыбнулась про себя Марина гномьей смекалке. Потом они вместе с Райли рассматривали снимки домов, имеющихся в закладе, но ничего не выбрали. И решили искать сами через бюро продаж, как объяснил ей Райли.
Но, подходя к свой карете, были привлечены неясными криками и возгласами, доносящимися из парка. Тогда как ни Берты, ни Милли поблизости не было видно. Встревоженная Марина заспешила на звуки, Райли не отставал. На одной из аллей им предстала такая картина: по земле катался рычащий и кусающийся клубок тел, из которого слышались только редкие площадные ругательства, сопение и болезненные вскрики. А на небольшом расстоянии от этой заварушки столпились несколько подростков самого запущенного вида и, смачно поплёвывая, резкими криками поддерживали одного из драчунов. Марина и понять ничего не успела, как появившаяся из ниоткуда Берта ворвалась словно таран в мелькающую кучу рук и ног и рывком своих мощных рук разодрала друг от друга обоих противников. Один из них был явно из компании пацанов, стоящих неподалёку и сразу насторожившихся к побегу. А второй, вернее вторая, была их Милли. Только на Милли она сейчас нисколько не походила. Это был зверёк, загнанный в угол, но решивший задорого продать свою жизнь.
Платье изгваздано в пыли и грязи, оборки сорваны и болтаются, воротничок наполовину оторван, волосы растрепались и сбились в кучу. Серые глаза из-под густой чёлки кидали молнии на её противника. На скуле наливается синяк, губа разбита и из неё сочится кровь. Казалось, девочка даже не заметила, что её держат на весу. Она по-прежнему крепко сжимала сбитые в кровь кулаки и была готова продолжить битву немедленно. Никаких слёз, никакой жалобы. Только горячая ненависть и непримиримость в глазах.
Её противник выглядел не лучше, но из-за разности весовых категорий, ему явно досталось меньше. Он мог похвастаться лишь окровавленным носом, расцарапанным лицом да почти откушенным пальцем, который он сейчас непроизвольно баюкал.
Марина рассердилась, в ней волной вспыхнуло желание немедленно расправиться с обидчиком девочки, но она даже не успела спросить, что случилось, как и Райли, который уже успел забрать Милли из рук Берты и теперь прижимал её к своему боку, поглаживая по голове и успокаивая. Пацана Берта продолжала держать за шкирку, но поставила на землю рядом с собой, тогда как остальные его дружки давно сбежали. В этот момент чей-то жёсткий, властный голос, раздавшийся вдруг за их спинами, требовательно спросил:
— Что, шерги возьми, здесь происходит?! Райли?! Марина обернулась на этот требовательный возглас. Мало кто, по её наблюдениям, мог разговаривать с капитером таким тоном. Ну, что ж, вздохнула она, когда-нибудь эта встреча должна была произойти. Жаль, что так рано. Однако, чтобы там герцог себе не надумал, Марина останется при своих планах. Так она решила.
Герцог в этот момент тоже заметил жену. И, хотя он предполагал встретить её здесь, ведь он специально переходил в Кливдон для «нового знакомства» с женой и шёл по нити брачного браслета (брачный браслет имел встроенный маяк), но всё же и ему увидеть сейчас Мариенну было неожиданно.
«Эта живая, подвижная, привлекательная молодая женщина с гневно горящими глазами, его жена? Не может быть? А где вечно опущенные глаза? Где тихая речь, почти шёпот? Где серые, убогие наряды?» Глядя сейчас на раскрасневшееся от тревоги и гнева лицо Мариенны, на точёную фигурку в узких брюках, какие носят магессы, в белоснежной с кружевным воротом блузке и длинном жакете с большими карманами, герцог засомневался, что отправил бы такую жену в изгнание.
Но, ладно, решил герцог, это всё потом. Сейчас надо выяснить, что здесь происходит и причём в этой ситуации его жена.
Марина тоже по-новому оценивала герцога. Если раньше она думала, что сумеет легко избавиться от фальшивого брака, то глядя сейчас на этого мужчину поняла, что ничего лёгкого не предвидится. Придётся побороться.
— Райли! — требовательно повторил герцог. — Объяснись!
— Спокойно, милорд, — невозмутимо ответил наёмник. — Моя дочь пострадала и сейчас не может ничего объяснить. Успокоится, и мы всё узнаем. Мы с леди Мариенной сами подошли только что и застали потасовку в самом разгаре. А вот почему моя дочь оказалась в такой ситуации, я хотел бы выяснить у Берты, — грозно повернулся он к поварихе.
Та, чувствуя за собой вину, держалась скованно и от обычного её бабского базарного нахрапа не осталось и следа. Она по-прежнему держала за шиворот пацана. Тот всячески выкручивался исподтишка, пытаясь сбежать, но сделать это из рук Берты для него оказалось невозможно.
— А мы сейчас и без Милли узнаем из-за чего весь сыр — бор приключился, — сообразила Берта и вздёрнула пацана за шкирку. — Ну?! Что вы не поделили?
Тот молчал, угрюмо бросая беспокойные взгляды по сторонам. Но нынче судьба была явно не на его стороне. Помощи ждать было неоткуда, так что потоптавшись босыми ногами по дорожной плитке, он хрипло начал:
— Я из приюта. Она тоже там жила, давно, — кивнул пацан на Милли. — А сейчас вон какая расфуфыренная, сразу видно — при деньгах. Хотели пощипать немного. Но у неё денег не оказалось. А только для нас и пуговицы с её платья сойдут. Они у неё серебряные с жемчугом, серьги вон какие, колечки всякие! А нам жрать нечего, сама же знает. Отдала бы добровольно, и никто бы её не тронул. Подумаешь, цаца!
— Да с чего я тебе отдавать буду?! Ты всегда над мелкими издевался и отбирал у них всё. А тебе уже сколько раз работу предлагали! Работал бы и не надо было бы воровать! — неожиданно выкрикнула Милли. — А ты и сейчас сначала обзываться начал, а потом силой решил взять, Урою, с*ка! — с ненавистью пригрозила она парню. — Никто не смеет дотронуться до меня. Убью! У меня магия! — продолжала бушевать Милли, совсем перестав походить на нежную, послушную девочку, к которой все привыкли.
— Вот! — заорал парень. — Видите?! Она и в приюте такая была. Бешеная! Всем угрожала. А магия у неё и правда есть: все видели, как она дикую собаку убила! Убила да! — повернулся он к Милли. — Не думайте, что она примерная девочка!
— Убила, да! — не сдавалась девчонка. — Потому что она набросилась и искусала Фаби, а ему всего четыре года было. Она была злая и больная. И это ты натравил её на мелкого. Хотели, чтобы она и других покусала?! И это ты привёл её в наш двор. И тебя надо было убить, дерьмо! И к моему руки не протягивай! Оторву! Сама сдохну, но и вам никому не поздоровится! — предупредила Милли и, по-мальчишески сплюнув под ноги пацану, отвернулась, показывая, что этот пацан для неё пустое место и говорить она больше не собирается.
