Они остались вдвоем в кабинете, когда члены совета разошлись, а Эльма увела Амана в комнату. Собственно, и Эммилия собиралась идти за ними, но заметила, что Арсель задумчиво смотрит в окно и хмурится. Агатовая чешуя на его лице ловила солнечные лучи и полыхала отблесками при каждом его движении. Это зрелище завораживало, она так и не поняла его семью, посчитавшую особенность сына уродством, достаточным для того, чтобы на долгие годы запереть его в подвалах замка, лишив нормального детства и всего того, что они дали старшему ребенку.
Чешуя захватывала почти половину лица: покрывала одно веко, половинку прямого аристократического носа, касалась уголка губ, охватывала ухо и половину шеи, уходя под рубашку. Раньше девушка видела его без рубашки, и знала, что и всю руку кроме тыльной стороны ладони и ровно половину тела, она покрывает тоже, словно тень.
Эммилия могла вечно разглядывать эту необычную и волшебную красоту.
Но в мире драконов любое отклонение от нормы признавалось дефектом. До момента её появления в жизни принца он был уверен, убежден отцом и малочисленными слугами, что безобразен. И вспоминая об этом, девушка кипела от гнева. Ребенок, лишенный любви отца и брата, потерявший мать в день своего рождения, стал изгоем в собственном дворце. Куда смотрел Великий алмазный дух? Почему допустил это?
Хотя старший брат, купающийся во внимании и отцовском признании, вырос настоящим чудовищем. Возможно, в этом и было провидение Великого? Оградить младшего принца от черствых родственников, позволив принять с достоинством свое испытание и не позволить огрубеть сердцу…
— У тебя что-то случилось?
Она тихонько подошла и тронула его за плечо, привлекая внимание.
— Эммили… А ты могла бы меня поцеловать? — Вопрос прозвучал неожиданно.
— Я же целовала, Арсель.
— Иначе… Как мужчину.
В его глазах снова затаилось болезненное ожидание, как при их встрече у фонтана, а душа Эммилии вспыхнула неконтролируемой злостью. Кто посмел здесь его обидеть?! Лишь почувствовав выброс силы Амана сквозь каменные стены, постаралась успокоить себя, но Арсель все равно заметил и истолковал всё по-своему.
— Прости, я не должен был спрашивать такое.
Она удержала его лицо ладонями и приблизилась, а затем, чуть касаясь губами покрытого сверкающей на солнце чешуей уха, прошептала:
— Могла бы, Арсель. Говорила не раз и скажу ещё, ты очень красивый, и я не видела ничего, красивее тебя. И не встречала мужчину достойнее. Хочу, чтобы мой сын вырос похожим именно на тебя, слышишь?
Он, продолжая сидеть, порывисто прижал её к себе, прислонившись к груди головой, которую она осторожно успокаивающе гладила.
— Ты говоришь так, потому что тебе меня жаль, да?
— Я говорю так, потому что так думаю. Потому что ты самый сильный, самый смелый, самый великодушный и во всем самый лучший… Расскажешь, что произошло?
Он бы не стал задавать такие вопросы просто. И его торопливый сумбурный рассказ подтвердил её догадки.
— Я подошёл к девушке в саду, она человек, как ты, я просто хотел… поговорить с другой женщиной, ведь кроме тебя никогда не…
Эммили стиснула зубы, чтобы не начать ненавидеть и не пожелать убивать снова, сын мог исполнить её желание влёт. Но ей было физически больно ощущать досаду и обиду принца. Ведь кроме сына, Арсель был вторым существом здесь, ради которого она готова была уничтожить любого другого.
— Она убежала от меня, хотя я ничего не сделал, Эммили. И смотрела так… с ужасом.
— Ты не думал, что служанка просто испугалась визита принца? Что она могла застесняться такого красавчика? У тебя косая сажень в плечах, как у богатыря… Ну это значит, что плечи широкие как у самого сильного воина. Арсель, ты красив. И то, что считаешь уродством, лишь наделяет тебя ещё большей красотой. Когда-то ты встретишь ту, что зацелует тебя и твою боль, но пока просто поверь в себя. Я не стала бы лгать.
— И правда бы поцеловала?
— Конечно, глупый.
Она чмокнула его в ту самую щеку и, как раньше, взлохматила волосы.
— Я люблю тебя, Эммилия.
— И я люблю тебя, Арсель.
— Если бы ты знала, как я благодарен.
— А как я благодарна тебе! Лишь ты был моим якорем тут некоторое время.
— Я хотел убить его… за то, что он сделал с тобой.
И без имен снова им обоим было ясно, о ком идет речь.
— Я тоже…
Они помолчали, и он спросил тихо и серьёзно.
— Ты всё ещё этого хочешь?
— Нет. Больше нет.
— Потому что ты добрая, Эммили.
— Потому что мне теперь все равно, Арсель.
Постояли так ещё немного. А потом девушка ушла укладывать сына, оставив задумчивого принца одного. Она надеялась, что её любви ему хватит, чтобы забыть о том, что внушалось годами. Чтобы перестать зацикливаться на том, как его воспринимают другие люди. Вот ей самой было все равно, что о ней думают, лишь бы у сына из-за этого не было проблем…
В тот вечер младший принц словно и правда наконец повзрослел на десяток лет. Стал почти всегда рассудительным, без подростковой импульсивности, в чем-то даже мудрым, спокойным. Его больше не трогал страх и неприятие подданных. Он больше не искал любви в тех, кто, как сказала Эммилия, не был достоин его любви. Терял свое благоразумие только рядом с ней и племянником, начиная дурачиться, будто последний был ровесником. Все же отсутствие нормального детства давало о себе знать. Аман же был счастлив играть с ним в разные игры или слушать запоем рассказанные истории о черных драконах. По всему выходило, что их жизни, наконец, начали налаживаться и оба получали теперь то, чего им обоим так не хватало.
А уже следующим утром Арсель вместе с генералом провел первые запланированные учения, определив слабые места в армии. Разработал дальнейшую тактику и план наступления, согласно которому на днях им следовало объявить о своем решении вражеским войскам, стоящим у границы, и отбить нападение. А лучше напасть самим.
И именно принц таки принял дипломатов двух соседних стран, в том числе сапфировых драконов — с родины Айвери, которых привезла с собой раньше Альтари, договорившись с теми помимо военной поддержки, и о торговле. Обговорив условия и сроки.
Проверил отчеты по растрате казны и одобрил планы по её восполнению, позволив Эммилии почувствовать, что она больше не одна здесь перед лицом кучи проблем, возникших вовсе не по её вине.
Но самое волнительное — он сделал то, на что никак не решалась Эммили. Сообщил жрецу о необходимости проведения обряда коронации наследника великих черных драконов. Обряд был назначен на следующее солнечное затмение, которое равнялось примерно месяцу. За это время требовалось подтвердить либо смерть либо недееспособность действующего короля, а в ином случае — получить, как положено, его отказ от трона в пользу наследника.
Теперь следовало разыскать короля и поговорить с ним. Встреча была неминуема.
Глава 24
— Эммилия, тебе придется поговорить с ним.
— Так и тебе придется, Арсель.
— Знаю. И не хочу.
— И я. Не хочу, — девушка открыла окно в кабинете, любуясь видом на чудесный, снова начавший оживать сад. Им обоим нравилось сидеть тут за разговорами и планами, даже обедали иногда тут втроем. — Душно сегодня, хорошо с гор прохлада… Уже решили, когда выходит войско? Все готово?
— Вполне. Воины только и говорят о том, как шестилетний наследник один справился с отрядом разбойников и сотней лучших воинов врагов, и им теперь нельзя ударить в грязь лицом. А ещё о том, как ты привезла раненных, закутанная в одну штору. И как летела в гущу сражения верхом на драконе.
— Вот уж сомнительная радость.
— Ты ведь даже не понимаешь, что это для них значит, да?
Арсель подошел ближе, тоже вдыхая свежий горный воздух из окна, а Эммили грустно улыбнулась.
— Мне все равно, что они думают. И что это значит для них. Пока это позволяет мне обеспечить безопасность сына. В противном случае я вряд ли пожалела бы хоть кого-то из них…
