— Не глупи, Эни! — рявкнул он, при этом и правда выглядел раздраженным. — Как бы я, по-твоему, натравил на этот городишко стаю зверей? Они же обезумили от своей жажды убивать, их невозможно контролировать.
Пока мы разговаривали, я отошла к краю пропасти. Теперь меня от нее отделяло шагов пять, не больше. Однако и Престон не терял времени даром. Шаг за шагом приближался ко мне, не выпуская из рук пистолет.
— Если это и правда твоих рук дело, то гореть тебе в аду, Престон.
— Заткнись и иди сюда. Думаешь, я не вижу, что ты пятишься к гребаной пропасти?
— Верно. И собираюсь прыгнуть.
— Что ты несешь? — он еще сильнее прищурился, а его движения стали более осторожными. — С чего бы тебе прыгать? Ты собралась расколоть себе голову о валуны?
— Да, — выкрикнула я, чувствуя дрожь во всем теле. — Алекс мертв! И все из-за тебя! Ненавижу, как же я тебя…
— Заткнись! — рявкнул он и сделал шаг вперед, а я два назад. — Черт… Стой! Да стой ты!
— Просто пристрели меня, Престон, — устало попросила я. — Ты же за этим и приехал. Давай, сделай это.
— Вашу ж мать, — выругался он и на миг обернулся к своему спутнику. — Ладно. Только стой. Не вздумай прыгать.
Он дернул рукой, в которой был сжат пистолет, раздался выстрел, а я зажмурилась, машинально прикрыв голову руками, и в тот же момент сильные руки схватили меня и сжали так, что стало трудно дышать. Я распахнула глаза и увидела пистолет Престона. Он лежал на земле, а сам Ник тащил меня к машине.
— Идиотка, — не выдержал он и даже злобно встряхнул меня.
Не думала, что когда-то буду его о чем-то просить, но этот момент настал. Закрыла глаза и тихо сказала:
— Пожалуйста, убей меня. Прямо сейчас убей.
— Замолчи! — крикнул он и грубо втолкнул меня в машину. — Я приехал забрать свою жену. Ты едешь домой, Эни Престон.
Глава 18
Ник
Зачем я ее встретил? Что меня зацепило? Я и сам не знал. И старался не думать об этом. Но желание видеть ее как можно чаще не проходило. Поэтому я придумал все эти тренировки, я не жалел ее, я был с ней груб и жесток. Будто пытался этим компенсировать то чувство в груди, которое жгло меня каждую секунду, вынуждало бросать на нее взгляды, замирать, вдыхая ее аромат. Все это было новым и непонятным для меня. И это дико бесило.
Возможно, именно сейчас я нуждался в Эни больше всего. Больше, чем когда-либо. Роуз умерла месяц назад. Как раз в ту ночь, когда я возвращался из Монтсеррана. У нее начались преждевременные роды на седьмом месяце. Слишком рано для ребенка. Он не выжил. Как и Роуз, у которой началось кровотечение, и никто не смог ей помочь.
Я остался один. Я уже испытывал это чувство, когда мать вышла замуж второй раз. Обо мне будто забыли. Джейк остался с отцом, на свет появилась Роуз, и мать уделяла ей все свое время. Отчиму было на меня плевать, как и мне на него. Он даже не пытался наладить со мной хоть какой-то контакт. Я так и не узнал, каким человеком он был, чем занимался, чем интересовался. Я был для него словно мебель. Он не обращал на меня внимания.
Но мы с Роуз были близки. Она всегда улыбалась мне, когда была малышкой. Обнимала. Позже стала рассказывать мне свои глупые детские секреты, дарила рисунки на мой день рождения. Я видел, что она не совсем нормальна. Иногда слишком вспыльчива, иногда чересчур молчалива. Ее психика была нестабильной, но Роуз была очень умна. Особенно мы сблизились после смерти матери. Ее муж умер спустя год.
Мне было больно, когда я услышал слова о том, что Роуз больше нет. Она ждала сына от Джейка. И вроде бы ребенок по всем показателям был здоров, но случилось то, что случилось. Было ли это вызвано тем, что Джейк был зараженным, или нет, я не знал. Какая теперь разница? Никого из них нет в живых. И мне нужно было как-то с этим смириться.
Казалось, я остался один. Но нет. У меня была жена. Эни. У меня по-прежнему оставалась семья. И я вернул ее. Только Эни не хотела жить, и это убивало меня больше всего на свете. Мне так нравилось видеть ее решительность, ее напор, ее сопротивление, а сейчас она молча и отрешенно смотрела словно сквозь пространство, не реагировала на мои слова, хотя раньше не боялась мне противоречить и язвить. Как же мне не хватало этого. Я еле держался, чтобы не залепить ей пощечину. Только вряд ли это помогло бы вернуть ту самую Эни.
Я поселил ее в соседнюю комнату. Ночью чутко прислушивался к тому, что у нее происходит, но было тихо. Казалось, там вообще никого нет. Однажды я зашел к ней, чтобы проверить, как она. Она спала на краешке просторной кровати. Я не выдержал и лег рядом, обнимая ее за талию. Она чуть завозилась и едва слышно произнесла:
— Алекс…
Я тут же ушел.
Вскоре я стал вести себя не хуже Эни. Замкнулся, был хмурым и немногословным. Старался лишний раз не пересекаться с ней. Все это было похоже на пытку. Месяц мучений.
Как-то раз вечером я долго сидел в гостиной. Много курил, пытался читать, но плохо понимал написанное. Внезапно услышал тихие шаги. Кто-то спускался по лестнице. Эни. Шла, скользя ладонью по перилам. Я застыл. Вряд ли она видела меня, я сидел в кресле у камина, а она прошла на кухню. Я видел, как она открывает ящики, закрывает их и снова что-то ищет.
— Тебе помочь? — спросил я, отложив книгу.
Она вздрогнула, резко обернулась и обхватила себя руками за плечи. Такая хрупкая, худенькая. Она что, совсем ничего не ест? Кажется, я распоряжался о том, чтобы ее отлично кормили.
Я подошел ближе. На меня уставились большие невероятно красивые глаза. Будто два кусочка льда кристальной чистоты.
— Есть захотелось, — пробормотала она и растерянно оглянулась по сторонам. Увидела вазу с фруктами и округлила глаза.
— Апельсины? Серьезно?
Она схватила фрукт и поднесла к лицу, вдыхая аромат, прикрыв глаза.
— Можно? — спросила она, покрутив апельсин в руке.
— Только одну дольку, — пошутил я и сразу пожалел об этом.
Она молча вернула фрукт на место и собралась уходить, но я схватил ее за руку и мысленно выругался. Совсем забыл, что Эни теперь не реагирует на мои подколы.
— Перестань, я же пошутил. Ешь хоть все. Это же твой дом.
Она молча смотрела мне в глаза, будто этим своим льдом замораживала мое сердце. Я чуть отступил и нарочито бодро сказал:
— Садись за стол, я сейчас почищу фрукты и принесу, окей?
Эни сделала, как я велел, что уже не могло не радовать. Я очистил апельсин от кожуры, нарезал яблоки и поставил тарелку перед ней на стол. Сам тоже сел рядом и захрустел яблочной долькой, специально не глядя на нее. Но боковым зрением видел, как она потянулась за фруктами и мысленно возликовал. Хоть какое-то изменение за последний месяц. Некоторое время мы ели молча. Я, в общем-то, не хотел, но решил составить Эни компанию, хотя, возможно, она в ней не нуждалась. Но не прогоняла меня, что казалось мне хорошим знаком.
— Я хотела сказать тебе, — внезапно начала она, а я повернулся всем телом на ее голос, — что собираюсь вернуться в госпиталь.
— Мм… Ладно. Если ты так хочешь.
Я старался выглядеть равнодушным, но внутри меня окатило волной эмоций. Эни начала проявлять интерес к жизни! Это же хорошо. Возможно, она начинает приходить в себя, решив не ставить крест на своей жизни из-за смерти своего любовника. Я даже мысленно не называл Алекса Тейлора ее мужем. Ее муж — я. Хоть наши отношения и оставляют желать лучшего.
Она ушла к себе, а я снова сел у камина и уставился на огонь. После укуса Джейка и вакцины Роуз я чувствовал себя вроде бы как обычно. Иногда случались приступы гнева, но, если честно, я и раньше не отличался терпением. Возможно, я чаще выходил из себя со своими подчиненными, но не с Эни. Я не хотел пугать ее. Боялся оттолкнуть еще больше, хотя мы и так практически не общались. Я надеялся, она поняла, что я не имел отношения к смерти Тейлора. Просто так совпало: его гибель и мое появление в том городе. Я уже даже не знал, рад ли я его смерти. С одной стороны, да. Но с другой, Эни подкосила его гибель, и она теперь сама на себя не похожа. А я хотел прежнюю Эни, с ее неповторимыми эмоциями, смелостью и страстью.
