вы — Ситрэ?
Джуд фыркнула со смешком.
Я повернулась к ней.
— Что смешного?
Она сидела в кресле, серебристо-серый кот запрыгнул на ее колени.
— Твоя служанка Ситрэ, или Феникс, как ты зовешь его сейчас, была твоей Защитницей в той жизни.
— Откуда ты знаешь? — спросила я.
Она посмотрела на меня поверх зеркальных очков.
— Я была Ранебом.
Я опешила.
— Что? — воскликнула я. — Почему ты не сказала, что наши души уже пересекались?
Джуд пожала плечами, гладя кота.
— Тебе лучше вспомнить самой.
Глядя в ее голубые глаза, я стала узнавать ее душу, не только в Ранебе, но и из другого Проблеска.
— Ты была девушкой в каноэ, которая помогла Некалли спасти меня от племени тлетл?
Джуд кивнула.
— И я была с тобой во Второй мировой. Лучший друг Гарри.
Я вспомнила худого темноволосого солдата на койке в укрытии во время Блица; он держался за сломанную руку, пока я перевязывала сломанную ногу Гарри.
— Джордж… Купер? — осторожно сказала я.
Джуд подмигнула мне, когда-то это было знакомо.
— Он самый, милая! — ответила она с идеальным лондонским акцентом.
Я всплеснула руками.
— Почему я ощущаю себя как чужак на своем воссоединении?
Смеясь, Калеб взял меня за руку и привел к окнам с видом на сад.
— Как говорит Шекспир: «Весь мир — сцена, а люди в нем актеры, у них есть свои выходы и входы, и один человек играет много ролей». Это для таких, как ты, Дженна, Первый Предок. У тебя своя пьеса, и ты играешь много ролей в разных жизнях, от королевы до поварихи, от короля до нищего. Одна нить соединяет каждую часть — твоя душа. Но ролей так много, что ты не можешь помнить всех актёров.
— Так кем вы были тогда? — спросила я.
— Я был Кафрой, визирем твоего отца-фараона, — сказал он с грустной улыбкой. — Хепухотеп был одним из величайших Первых Предков, хотя он щеголял своим Светом. Его пирамида была примером!
— У вас есть пирамида, — отметила я, глядя на стеклянное строение, возвышающееся над садом.
Калеб рассмеялся.
— Да, но моя хотя бы скрыта в защищенной долине, а не на виду у всего мира!
— Но почему у меня вдруг так много Проблесков? За последний день я вспомнила четыре прошлые жизни. И последнее видение было сильным.
— Это понятно. У тебя был стресс, — сказал Калеб. Он опустил ладонь на мое плечо, успокаивая. — Проблеск — как открытие двери в разуме. Как только откроешь одну, появляется больше.
Я подумала о странном сне с Фениксом. Это был результат стресса? Или еще дверь открылась в моем разуме?
Калеб вывел меня в водный сад на яркое солнце.
— Дженна, из-за концентрации Света тут у тебя может быть даже больше видений в Хейвене.
— Калеб, — позвала Джуд с кресла, — ты был прав, кстати. Насчет ЛА. В городе их полно.
Пророк стоял на солнце, но на его лицо будто падала тень. Морщины на лбу углубились в каньоны.
— Я боялся этого. Мы поговорим позже.
Кивнув, Джуд мягко столкнула кота с колен и покинула комнату. Я смотрела, как она ушла в коридоре с моей сумкой.
Подозревая, что Калеб уже знал о возвращении Танаса, я сказала:
— Все в порядке?
Калеб бодро улыбнулся и ответил:
— Ты тут защищена, да.
— А Феникс? — спросила я. — Вы знаете, где мой Защитник? Джуд сказала, что вы можете…
— Тише. Постепенно, — сказал Калеб. — Давай сначала устроим тебя в Хейвене, — он отвернулся, пошел по саду. — Идем, Дженна, — бросил он через плечо. — Думаю, тебе тут понравится. Ты скоро не будешь ощущать себя как чужая.
Хоть я хотела ответы, я пошла за ним. Солнце пустыни пылало ярко, но ручей и пруд остужали воздух вокруг нас. Кот у края воды внимательно смотрел, как карп кои плыл в дюймах от его носа.
Калеб болтал, пока мы шли по тропе из гравия, его трость постукивала с каждым шагом.
— Этот сад — копия сада, за которым я ухаживал в доме Даймё Такеды в провинции Кай, — сказал он. — У меня даже есть вишня из того региона Японии, — он махнул тростью на бело-розовое дерево дальше по тропе.
— Красиво, — сказала я, тут же ощущая себя как дома в таком окружении. Мой Проблеск как самурая Миоко вернулся ко мне, и я помнила, как сидела в таком саду, медитируя, пятьсот лет назад… Мои ладони лежали на коленях, глаза были закрыты, сладкий запах вишни проникал в ноздри, я слушала журчание воды и звяканье музыки ветра, сосредоточилась на дыхании, очистила разум от отвлечений, катана всегда была под рукой…
Калеб вышел на тропу, и я поймала его за руку; Проблеск пропал, как и манящее напоминание о моих навыках самурая.
— Вы в порядке, Калеб?
Он кивнул, на лице проступила улыбка, полная боли.
— Старая боевая рана, — объяснил он.
— Из какой войны? — спросила я без иронии.
— Первой Мировой, — сказал он. — Меня подстрелили в колено. Травма передалась в эту жизнь, как порой бывает. Но это меньшее из бед. Из-за моего Зрения я чувствителен к электричеству. Любое магнитное поле, Wi-Fi или сигнал радио тревожат мою ауру. Конечно, это не было проблемой в прошлом, но в этом современном мире у меня болит голова, меня тошнит, тело немеет, если я долго в том окружении.
— Потому вы построили тут Хейвен? В мертвой зоне? — я вспомнила слова Джуд.
— Отчасти, — ответил он. — Но есть причина важнее для выбора этого места, — он указал на шесть огромных колонн из красного камня, занимающих большую часть долины. — Это сильное и древнее духовное место. Естественный каменный круг с огромной космической энергией. Местный народ благословил строительство Хейвена в его защите. Мы на священной земле, — он посмотрел на меня. — Ты это ощутила, когда вошла?
От его слов я снова ощутила теплое покалывание в теле.
