камушков, веток, листьев, – и сейчас перед этим кругом сидел Прутик с совершенно счастливым видом. Таким довольным я его никогда не видела.
Странная у нас была ночевка.
– В лаке для ногтей полно агрессивных химикатов. – Кавери невозмутимо добавила к своему кругу еще один листик. – Это экологически безответственно.
– Коммерческие лаки для ногтей – да. – Син откупорила ярко-розовую бутылочку и протянула мне. – А у меня все натуральные. Понюхай это.
Я осторожно принюхалась. Вместо резкого запаха я уловила только намек на лаванду.
– Ух ты, как мило. А насколько он стойкий?
– Без моего очищающего зелья будет держаться сколько угодно, если только не оторвешь себе ноготь.
Гм-м.
– А можно выбрать другой цвет?
Ведьма передала мне контейнер, и я изучила яркие оттенки. Выбрав красный, как пожарная машина, я вернула ей лаки.
– Ну, какие ты еще запланировала традиционные для ночевки развлечения?
– Смотреть романтические комедии, есть попкорн и драться подушками.
– Не иначе как ты насмотрелась девчачьего кино из девяностых – иначе откуда такие сведения?
– Все так и было. Почти, – нисколько не смутившись, подтвердила она, выбирая бирюзовый оттенок, подходящий к ее волнистым волосам.
Я прищурилась, глядя на Кавери.
– Что это ты делаешь?
– Это? – Она добавила к кругу очередной высушенный лист. – Это лесной ритуал равновесия. Человеческая деятельность и технологии нарушают природные силы. С помощью этого ритуала я могу привести ближайшие энергии в равновесие. Хватает ненадолго, но это восстанавливает силы фейри.
Прутик восторженно кивнул.
– Это так приятно. Светло и ясно.
– М-гм, – пробормотала я. – Аркана ведь тоже используют круги, так?
– Да, круги присутствуют в большинстве магических конструкций. Они определяют границы. Аркана и Спириталис имеют общие базовые концепции, но их исполнение сильно отличается. – Она оценивающе осмотрела свой круг, достала из сумки мешочек и высыпала землю в центр. – Все ведьмы чувствуют потоки силы в природе, мы замечаем, когда равновесие нарушается.
Я мрачно глядела на грязь, которой она засыпала мой пол.
– Ты это чувствуешь?
– О да. Стремление восстановить баланс у нас врожденное, и многие молодые ведьмы учатся основным обрядам сами, путем проб и ошибок. Это базовая помощь, которую мы предлагаем фейри, – уравновешивать энергии, от которых зависит их выживание.
Я подавила вздох. Если бы у меня оставались хоть малейшие сомнения, это стало бы последним гвоздем в крышку гроба – к магам-спириталам я не могла иметь никакого отношения. Исключено. Я даже обычные прогулки на свежем воздухе переносила с трудом, не говоря уж о том, чтобы собирать листочки и всякую грязь ради высоких эзотерических целей. К тому же мне не хватало той особой способности воспринимать фейри, которую с придыханием описывали сестры О. Я видела фейри только тогда, когда им самим хотелось, чтобы их заметили.
– В обрядах спириталов невозможно просто действовать по рецепту, – добавила Кавери, с самодовольной улыбкой косясь в сторону Син. – Каждый ритуал следует приспосабливать к состоянию мира природы, в котором мы работаем, а сделать это можно только с помощью наших уникальных чувств.
Син фыркнула.
– Да, но балансировка – это все, на что вы, ведьмы, способны, если фейри не поделятся своей магией. А маги-аркана укрощают энергию, закачивая ее в зелья и артефакты.
У меня звякнул телефон, и я отвлеклась от спора этих двух воображал, чтобы прочитать сообщение. По коже побежали мурашки. Я проспала почти целый день, а с тех пор как проснулась, старалась разработать план. Прошло несколько часов, плана у меня все еще не было, а теперь, оказывается, и времени не осталось.
Я вскочила на ноги и ринулась на кухню – проверить кладовку.
– У меня нет попкорна! И газировка закончилась.
– Ну и ну, – проворчала Син, снимая колпачок с бирюзового лака.
– Эй, Кавери, – весело сказала я, – сможешь сбегать в магазин? Он закроется только через сорок пять минут.
Поднявшись на ноги, ведьма отряхнула листья со своих легинсов, а я постаралась не раздражаться при виде беспорядка. Прутик что-то мычал и напевал, глядя на круг. Хотя бы он был счастлив.
Не успела я так подумать, как фейри оборвал свою мелодию. Настороженно склонил набок голову – и скрылся из виду. Странный мелкий тип.
– Я же должна быть рядом с тобой, – неуверенно возразила Кавери.
Я снова сосредоточилась на своей задаче.
– Да это же всего несколько минут, – беззаботно сказала я, от души надеясь, что не слишком пережимаю. – И ты же хотела, чтобы я попробовала чай масала, помнишь? Заодно можешь и его купить.
Лицо Кавери просветлело. Теперь, хочешь не хочешь, придется мне пить этот чай. На какие только жертвы не приходится идти…
– Ну, хорошо, – кивнула она. – Магазин тут рядом, да?
– Ты мигом обернешься!
Откуда бедной ведьмочке знать, что ближайший магазин уже закрыт и ей придется прокатиться в другой. Продолжая улыбаться, я прошла с ней вверх по лестнице и мягко выпроводила за дверь.
Когда я спустилась, Син развалилась на диване, прислонившись к спинке, и с подозрением посмотрела на меня.
– Ты странно себя ведешь, – сказала она.
Отрицать это не имело смысла.
– Все странно. – Я показала на светящиеся отметины, выглядывавшие из-под моих шортов и майки. – Син, я хотела тебя спросить…
Тут я замолчала, потому что за спиной у Син появился Прутик. Его вид насторожил меня – фейри явно что-то задумал. Этот взгляд был мне хорошо знаком.
Не успела я предостеречь Син, как Прутик прижал зеленый лист к ее голой руке. На лице девушки мелькнуло удивление, и она рухнула на подушки, обмякнув, словно труп.
– Син! – Я бросилась к дивану. – Прутик, ты что сделал?
Он невинно расширил глаза и помахал листом.
– Я сделал то, что он мне велел!
– Кто тебе… – Я заткнулась на полуслове, потому что взгляд Прутика устремился куда-то мимо меня. На личике фейри был написан благоговейный трепет.
Я оглянулась.
У подножия лестницы, прислонившись к дверному косяку, стоял мужчина. Его черный кожаный плащ доходил до колен, капюшон был надвинут и отбрасывал глубокую тень на лицо. Высокий, широкоплечий, источающий угрозу.
– Стучать не пробовал? – сердито поинтересовалась я, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. – И что это Прутик сделал с Син?
Он откинул капюшон. Тень скользнула прочь, открыв неестественно яркие зеленые глаза на лице – одном из самых прекрасных лиц, какими мне доводилось любоваться.
Я мечтательно вздохнула.
– Листья лапшевницы.
Я снова вздохнула. Этот голос. Хриплый, рокочущий и греховно густой. Проклятье. Я и забыла, что этот мужчина – олицетворение сексуальной привлекательности. Какая несправедливость.
– Ты придурок, – заявила я, чтобы напомнить себе и об этом важном факте. – Что с ней случилось из-за этого листа?
В ответ на мое неожиданное
