поле. Трава такая высокая, что доходит мне до пояса.
– Вот, – говорит он, протягивая мне свою рубашку. – Надень ее задом наперед и выпусти крылья.
Я делаю, как он говорит, зная, что мы находимся достаточно далеко от амфитеатра. Никто не должен меня видеть.
Окот, будучи джентльменом, отворачивается, пока я раздеваюсь и натягиваю рубашку. Услышав, что я оделась, он накрывает мои шарящие по спине руки своими, и я расправляю крылья.
Окот ловко завязывает рубашку, закрепляя рукава между крыльями, и отступает назад.
– Вот так. Как ощущения?
Я поворачиваюсь и немного прыгаю, а затем двигаю крылья.
– Отлично.
Он кивает.
– Готова?
– Да, но учти, я не очень хорошо летаю. И быстро устаю.
– Ничего страшного. Остановись, когда захочешь.
Я киваю.
– Примешь форму быка?
Я не вижу выражения его лица, но улыбаюсь, слыша грудной смех.
– Да.
Секунду я смотрю на его крупную фигуру, а в следующую он уже превращается в огромного крылатого быка. Я потираю рукой его нос, затем отступаю назад и поворачиваюсь.
Оглянувшись через плечо, я ухмыляюсь.
– Поймай меня, если сможешь.
Я поднимаюсь в воздух, мои крылья с красными перьями расправляются во всю ширь. Они несут меня вверх, вверх и вверх, и вот я уже не просто под темным ночным небом, а в нем. Я поднимаюсь выше, чем когда-либо прежде, и Окот летит за мной по пятам. Я слышу его веселое пофыркивание, когда он оказывается так близко, что я чувствую горячее дыхание на своих лодыжках.
В тот момент, когда он пытается меня обогнать, я делаю финт вправо, а затем снова взмываю ввысь, прямо через центр облака.
Я вылетаю с другой стороны, прохладный туман окутывает тело, и я радостно смеюсь. Нос Окота касается моих ног, и я издаю возбужденный вопль, направляясь к другому облаку.
Когда я оказываюсь и за ним, капли росы покрывают мои волосы и лицо, а Окот догоняет меня, его огромный мокрый нос утыкается мне в ногу, и он дышит, прижимаясь к моей коже.
– Ладно, ладно. Ты победил, – смеюсь я. Я знаю, что он, вероятно, позволил мне опережать его, но, несмотря на это, игра взбодрила меня, и это именно то, что мне было нужно.
На такой высоте, пока луна скрыта за облаками, звезды представляют собой невероятное зрелище. Они повсюду. Их тысячи. Мерцают на фоне темного полотна, как кристаллы.
Я не могу не восхищаться ими. Я лечу бок о бок с Окотом и лучезарно ему улыбаюсь, потому что никогда еще не чувствовала себя настолько живой. Ветер в лицо, воздух в крыльях, и все это на самом прекрасном фоне – этого достаточно, чтобы отогреть мою душу после десятилетий одиночества.
Но как бы мне ни было хорошо, летать не так-то просто, спина и крылья быстро устают и начинают болеть. Несмотря на то, что Окот в этой форме не может разговаривать, он как-то понимает, что я устала, потому что уже в следующее мгновение его огромное тело оказывается под моим.
Я расставляю ноги по обе стороны его спины, проскальзывая за крыльями, а затем обхватываю руками его шею. Я прижимаюсь лицом к плечам Окота, утопая в тепле. Сидя на нем вот так, я понимаю, насколько он силен.
Я втягиваю крылья и даю им отдохнуть, и Окот несет меня все выше. Звезды кажутся настолько близкими, что я словно могу прикоснуться к ним.
Когда Окот спускается на землю, мои веки уже тяжелеют от сна. Он возвращается в свою обычную форму, и, подобрав мое платье и туфли, подхватывает меня на руки. Кажется, он никогда не устанет носить меня на руках.
– Не устану, – слышу я его слова, прижавшись ухом к его груди.
Неужели я сказала это вслух? Боже, я всегда так делаю. Я зеваю.
– Отдыхай, возлюбленная моя. Я рядом.
Я слушаю, как бьется его сердце.
– Я знаю.
Я засыпаю, убаюканная его уверенными шагами и сильными, обнимающими меня руками.
– Спасибо тебе за то, что летаешь среди звезд, – говорю я тихо.
Я чувствую поцелуй на макушке.
– Ради тебя я бы снял их с неба.
Все эти годы я надеялась, желала и молилась понять, что такое влюбленность?
Да. Думаю, теперь я знаю.
То, что я чувствую, очень похоже на нее.
Оказывается, второй день отбора так же отвратителен, как и первый.
Мы снова на своих местах, без мешочков с подарками, и я обкусала ногти до мяса. Окот берет меня за пальцы и отнимает их от моего рта.
Я пытаюсь грызть ногти левой руки, но он отнимает и ее.
– Окот, – зло говорю я.
Он пожимает плечами, ничуть не сожалея, что мешает мне грызть ногти.
Он накрывает обе мои руки своими, осторожно поглаживая мои пальцы.
– Их еще даже не привели, возлюбленная моя.
– Знаю, – стону я, нервно стуча ногами по полу. – Ждать ужасно. Почти так же ужасно, как смотреть.
– Они справятся.
– Им лучше именно это и сделать, иначе я вернусь в Завесу, затащу этих дураков обратно в этот мир и заставлю стать Купидонами.
Окот усмехается.
– Хмурый генфин был бы плохим купидоном.
Я улыбаюсь, представляя, как Ронак, нахмурившись, вдыхает в лица людей немного Страсти.
– О, боги, только представь его с розовыми волосами. – Даже сходя с ума от переживаний, я не могу удержаться от смеха. – Скорее всего, его вызовут к начальству и уволят через неделю за попытку убить людей Стрелами Любви.
– Возможно, у двух других получилось бы.
– Нет, только у Силреда.
Но удар гонга возвращает меня в реальность. В животе завязывается неприятный узел, пока я смотрю на монаршую семью через монокль.
Принц Эльфар выглядит как всегда царственно и собранно. Его темно-синие волосы зачесаны назад, а у кожи бледно-голубой оттенок, совсем как у неба. Он поднимает руку, требуя тишины.
Поэтому, поскольку я очень взрослый Купидон, я кашляю. Громко. Потом делаю это снова, потому что ну его на фиг. Он, конечно, не услышит меня, но мне становится легче, поэтому я кашляю еще и еще, пока фейри, сидящие позади, не начинают шикать.
Окот поворачивается и грозно на них смотрит. Они тут же перестают.
– Сегодня второй день отбора. В нем примут участие шестнадцать фейри. Будут сформированы две группы. Победившая группа останется в живых. Начинаем отбор!
Звучит гонг, и, совсем как в прошлый раз, высший фейри открывает портал. Шестнадцать участников выходят один за другим, выглядя еще хуже, чем позавчера. Что бы ни говорил принц про «отдых участников», это явная ложь.
Я шиплю
