момент не зевнул.
– Конкретно сейчас – спать! – отозвалась я и призналась: – У меня сейчас голова не варит. А завтра – будет день и будет… – Я прикинула, какие у меня планы на завтра, и подытожила: – Все! Даже медитация.
– Думаешь, она поможет найти ответ? – уточнил Толье, имея в виду расследование.
– Насчет ответов не уверена, но вопросов ко мне от лекаря точно поубавит. – И, глядя на вытянувшееся лицо приятеля, пояснила: – Мне лекарь в ультимативной форме рекомендовал их посещать. Иначе дар не стабилизируется.
В доказательство я подняла запястье, на котором красовался браслет, ограничивающий магию.
– Ого, – Толье даже присвистнул от удивления. – Ники, я тебя сейчас огорчу, но это не ограничитель, это полный блокиратор магии с максимально высоким уровнем защиты. Он не дает просочиться и капле силы.
Вместо тысячи слов я показала приятелю один палец. Средний. На кончике которого танцевал огонек.
– Охурметь! – выдохнул Мор.
Правда, сказал он слегка иначе… Но я девушка приличная, предпочла услышать именно это.
Чтобы создать такой светоч, одной капли силы было недостаточно. И браслеты я ощущала не как полностью блокирующий магию заслон, а как скорее небольшой ограничитель. Понял это и Толье и осторожно заметил:
– Знаешь, медитации тебя явно нужны. Для безопасности.
– Моей? – вырвалось уточнение.
– Вообще-то и моей тоже. Да и в целом всех! У тебя такой уровень дара, что если рванет – даже трупов не останется. Только пепел.
– Успокоил, называется, – скептически заметила я.
– Всегда обращайся. Я и успокоить, и упокоить могу…
– Уту, – мрачно произнесла я и первой двинулась от этого специалиста по погребениям психики в частности и тела в целом.
Когда же мы очутились у тайного прохода, который у меня уже скоро станет основным, то вдруг подумала: приличные студенты попадают в академию через экзамен, неприличные – через взятку, а я с Толье – через дыру в заборе.
– Ты чего там застряла! – раздалось шипение приятеля, и пришлось оторваться от мыслей философских и окунуться в заботы житейские: как не порвать куртку об острый штырь, что торчал посреди лаза.
Но с этой задачей я справилась, как и с форточкой душевой, через которую проникла в общежитие. А там меня ждали кровать, домашнее задание и Пуся!
Причем у последней был вид как у таможенника, получившего мзду вне очереди. В роли последней выступал окорок. Неужели Дара сдержала обещание и приволокла химере отступные? Выяснить это можно было только у самой взяткодательницы.
Посмотрела на мирно спавшую рыжую и решила, что не стоит будить мага смерти, пока он спит тихо. А то вдруг проснется и как начнет работать по специальности… А ты потом будешь ни жив ни мертв. Точнее, то жив, то мертв, то опять жив, как тот несчастный кот Шорвингера – известного некроманта прошлого века.
Пуся, что удивительно, окорок только обнюхивала, хотя и очень плотоядно. Но надкусить – не надкусила ни разу. Словно кого-то ждала. Этим кем-то, как выяснилось, оказалась я.
Тварюшка пристально, со значением глянула на меня в духе подзаждавшейся муженька супруги, мол, я тебя жду-жду. Ужин уже давно остыл…
Я прикинула, сколько мне делать заданий на завтра, потом посмотрела на кровать, печально вздохнула и… села за стол – грызть сразу и гранит науки, и окорок. Причем я кусала с одного бока копченость, а Пуся, устроившаяся на краю стола, с другого. Так мы и встретили рассвет.
Небо за окном раскрасилось во все оттенки синего, фиолетового и оранжевого. Кроны деревьев стояли почти обнаженными. Лишь острые зеленые пики елей стремились ввысь, пронзая свинец неба. А траву и опад густо покрывал иней. В нем отражались, создавая красивые оттенки розового, оранжевого и желтого, лучи стеснительного, выглядывавшего лишь краем из-за туч солнца.
– Кажется, я все, кончилась, как и эта ночь, – констатировала я, глядя на обглоданный окорок и умиляясь, какая же у меня Пуся добытчица и кормилица. Может, не стоит отдавать ее Силь?
– Муя, – согласно протянула химера, и стало понятно: последнее я произнесла вслух.
– Разбудишь через час, – дала я наставление тварюшке, словно та была разумной, и… упала лицом в подушку, а по ощущениям – сразу в гроб. Потому как заснула мертвецким сном, кажется, раньше, чем приземлилась.
Но самым удивительным было даже не это, а то, что меня разбудила Пуся. Хотя не так. Сначала химера разбудила Дару, потом Лори, а они уже меня. Как выяснилось из рассказов соседок, сначала тварюшка честно пыталась будить меня, но я не желала открывать глаза и возвращаться из мира сновидений. Поэтому Пуся пошла другим путем, который назывался: «Достань всех! Авось и нужного зацепит». Удивительно, но он сработал.
Я эксгумировала себя из кровати и свежеподнятым зомби пошла в столовую. И пока добиралась из общежития до завтрака, взбодрилась. А все потому, что ничто не способствует пробуждению лучше, чем собственная забывчивость. Я оставила куртку в комнате. А на улице воздух оказался льдистым и прозрачным от свежести и такой температуры, которая отлично бы подошла для хранения скоропортящихся продуктов.
Одним словом, меня враз посетили сразу три чувства: голода, холода и легкого озверения. В последнем я пребывала все занятия.
Только причиной злости была уже не побудка, а напророченные Мором вольнослушатели. Они появились с первым занятием, в лектории.
Когда мы рассаживались за парты, в большой зале, напоминавшей амфитеатр, на антресольном балконе, обычно пустом, начали появляться зрители. Точнее, это я приняла их за таковых. Но вошедший магистр Сторус объяснил, что это вольнослушатели – те, кто пожелал присутствовать на лекциях, чтобы приобщиться к магическим знаниям. Обычно это были лица со слабым уровнем дара или не сумевшие поступить в академию. К практикумам они не допускались, а вот к теории – пожалуйста, только плати. Зачеты и экзамены у вольников также не принимались.
Все бы ничего, и легкий шум на лекции меня бы даже ничуть не смущал, если бы не одно но. Среди прочих за балюстрадой я увидела Стилла. А он – меня и окинул тяжелым пристальным взглядом.
Дэн стоял, и вокруг него словно образовалось пустое пространство. Небольшое, но все же. А за невидимой чертой теснились остальные вольнослушатели. Я про себя отметила, что даже сейчас, не имея ни капли силы, выгорев как маг, Стилл все равно излучал опасность. И те, кто были рядом, похоже, чувствовали это и отступали. Как отступает жертва, чувствуя появление хищника.
Дэн же был воплощением невозмутимости. Его лицо ничего не выражало, словно он и не учился в этих стенах несколько лет. Словно
