Наследники «ланнской сотни» до сих пор поддерживают чистоту крови и блюдут ланнские обычаи. Все они отменные воины, но магов среди них мало – и всегда было мало. Может, поэтому ланны и держали при себе дазов, чьи шаманы владели приемами, неизвестными чародеям Оссидены.
Если кто-то из ланнской сотни брал жену со стороны, то непременно с даром. Учитывая, что морская граница Эйлана в полтора раза превышает сухопутную, король Альгредо был бы крайне рад принять в семью девушку из рода владык моря, а заодно вбить клин между Вайнором и Ригонией. Наши страны всегда действовали заодно; королевские дома Ригонии и Вайнора не заключали династических браков с Эйланом и не вступали с ним ни в какие иные союзы, помня давнюю вражду.
Граф сказал: чтобы получить для своего сына руку Камелии, Альгредо согласился вернуть Вайнору половину Спорных земель, которые за последние сто лет четыре раза переходили из рук в руки. И король Бертольд поддался искушению.
Узнав об этом, Альрик сейчас же выразил желание самолично жениться на младшей принцессе Вайнора, хотя это и влекло за собой сложности с наследованием дара. Бертольд подумал и согласился. «Несколько акров бесплодных пустошей не стоят потери друга», – сказал он. Наконец, король более выгодная партия, чем тот, кто стоит двадцать шестым в очереди на престол – после семи старших братьев и их детей. Вот только принцесса успела в этого двадцать шестого влюбиться…
– Подло использовать это против нее, – не удержалась я.
– Хочешь видеть на ригонском троне ставленницу Эйлана? – резко спросил граф. – В делах государств нет места сантиментам.
– К кошкам вы добрее, чем к людям, ваше сиятельство, – произнесла я шепотом.
В ответ граф сжал губы, помолчал, а затем бесстрастным тоном предложил мне слепить снежок и сам сделал то же самое, попутно применив какие-то чары. Ком снега в моих руках, слишком легкий и мягкий, слишком теплый, начал голубовато светиться. Поверхность его уплотнилась, стала гладкой и скользкой, свечение превратилось в стеклянный блеск. Граф забрал у меня снежок, а мне вручил свой, велев:
– Продолжай катать. Это для связи. Когда потребуется, просто мысленно позови меня. Стены зданий и посторонняя магия могут стать помехой. Лучше говорить у окна или с улицы, словом оттуда, где есть снег.
Когда мы вернулись в свои тела, у меня на шее появился тоненький серебристый ремешок без застежки, к которому был подвешен хрустальный шарик величиной с яблочко ранетку. В следующее мгновение ремешок с шариком исчез – сделался невидимым и неощутимым. Но я знала, что он есть. Ошейник, за который всегда можно потянуть.
Второй шарик, на цепочке, Даниш спрятал за пазуху.
Разговор в снежной ловушке обошелся графу недешево. Вставая с кровати, он пошатнулся и схватился за столбик, но мне совсем не хотелось ему сочувствовать. Коварство имеет цену, ваше сиятельство.
А принцессу было жаль.
Наследование магии – предмет сложный и запутанный. Из гимназических уроков я помнила, что дитя магов не всегда родится магом. Шансов больше, когда силы у родителей разные, у одного, положим, магия огня, у другого целительская. Но ребенку перейдет только одна, и какая именно предсказать нельзя.
Для людей простого звания это, может, и неважно, а для высокородных владык стихий потерять исконную силу – все равно что лишиться титула или земель.
Каждый род связан с одним из богов, и бог решает, кого наделить своим даром. Обыкновенно он выбирает ребенка, в котором фамильной магии больше, но может отметить и бесталанного. Оттого владыки стихий предпочитают жениться на неодаренных. Если дети родятся без магии, бог все равно пожалует силу одному из них, и дар не уйдет из семьи. Но если перебить врожденную магию чужой, бог может обидеться и передать силу стихии, над которой властвует, другому роду.
Всех тонкостей нам не объясняли, а многого я уже не помнила.
Знаю, что порой бог отмечает сразу нескольких детей в одной семье. Того, кто получил главный дар, позже посвящают в полноправные владыки стихий. Дары остальных именуются малыми. Как видно, такой дар и достался Камелии. Но она все равно повелевает морем, и, взяв ее в жены, бездарный принц Фьюго даст начало новой ветви владык стихий. А наследники короля Альрика от такого союза рискуют потерять благосклонность бога лета, дарующего роду Бордикетов силу плодоносной земли, благодаря которой Ригония никогда не знала неурожая и голода.
В истории известны случаи, когда два дара удавалось совместить в одном роду. Но для этого невесте надо пройти особый ритуал, настолько опасный, что нынче к нему не прибегают. Неужели ради политических выгод принцессе Камелии придется рисковать собой?
Думая об этом, я уснула.
Во сне мне привиделось два бледно-стеклянных глаза, похожих на рыбьи жабры. Казалось, хищник высматривал добычу в кромешной мгле. Я затаилась, как мышка в норке, стараясь не выдать себя ни движением, ни мыслью, и сидела так, пока глаза не потухли.
Утро началось с настойчивого стука в дверь. За ширмой сонно буркнули: «Кого там темные боги несут?» Затем последовала короткая возня и – повелительное, громким, ясным голосом:
– Войдите!
Отворилась дверь, стукнул по полу каблук. Что-то скрипнуло, звякнуло, зашелестело, сабельные ножны ударились и поскреблись о притолоку.
Я не стала прятаться под доху, хотя очень хотелось. Вместо этого мягко спрыгнула на пол и припала к тонкой, как нить, щелке между створками ширмы. Если меня определили в шпионки, буду шпионить!
Видно было лишь полу графского шлафрока и ногу виконта Дегеринга в черном сапоге и белой форменной штанине. Воображение дорисовало остальное: как он, выглаженный и начищенный, заняв собой весь дверной проем, возвышается над заспанным босым Данишем.
– Граф! – виконт щелкнул каблуками. – Примите мои извинения. Я покусился на ваше имущество. Благородный человек не должен так поступать. Но – кудри Небера! – что за великолепный зверь! Я видел снежных кошек, и ни одна не произвела на меня впечатления. Так, игрушки для дамочек. Но ваша Белка – это нечто особенное! Поверьте, Дегеринги умеют ценить породу. Моя семья занимается разведением раскерских рысаков, лучших в западной части Вайнора. Кроме того, мы с отцом держим питомник борзых.
Выдав эту пылкую тираду едва ли не на одном дыхании, виконт выжидательно умолк. Даниш пропустил его в комнату.
– Я принимаю ваши извинения, виконт. Но замечу: вы не сможете разводить снежных кошек так далеко от полярных областей. Котята родятся с короткой шерстью. Даже от чистопородных родителей и с применением чар зимы.
– Знаю!
Дегеринг сделал шаг в сторону. Его лица мне видно не было, но я почувствовала, как он жадно приглядывается к ширме. К счастью, ширма была высокой, а я сидела у самого ее подножия, при этом хвост подобрала и от щелки отодвинулась, так что даже великорослый вайнорец вряд ли мог меня заметить.
– Разводить снежных кошек нельзя, но заводить-то можно! – он хохотнул, довольный своим каламбуром. – Прошу, граф, уступите мне этот роскошный экземпляр.
Экземпляр?!
– Готов предложить десять тысяч ваших ригонских марок.
Мое недовольство испарилось, уступив место изумлению. Да за десять тысяч можно купить наше ателье с пекарней Верцелей в придачу! И он готов отдать такие деньжищи за когтистый комок меха?
– Кошка не продается, – сказал Даниш.
– Пятнадцать?.. – с сомнением начал виконт и оборвал себя. – Вы правы, граф. Деньги… Деньги это для торгашей. Давайте меняться! Я сам выберу вам лучшего жеребца, быстрого, как ветер, выносливого, как мамка, и злого, как морозы нынче зимой!
– Эта кошка подарена мне самой Хозяйкой зимы.
Больше граф ничего не добавил. Дегеринг пустился было возражать, затем осознал сказанное.
– Если речь идет о даре Богини, тогда, разумеется…
Тут у меня от затылка до кончика хвоста пробежали холодные мурашки.
Дар богини…
А если Нежа затем и не дала мне пропасть в буран, чтобы ее любимчик Белый Граф приобрел личного оборотня для своих тайных дел?
