Вот, интересно… Это нормально?
На третьем круге «пробежки» обратила внимание на чрезвычайно яркий плакат, оповещавший об открытии какой-то выставки.
Рисунок на нём был весьма и весьма условным, пожалуй, это можно было сравнить с «творчеством» трёхлетнего малыша, но цвета… Цвета заставляли улыбнуться.
Я так засмотрелась, что практически подскочила, когда кто-то за моей спиной сказал:
— Ну, и что здесь интересного? Мазня мазнёй!
Я обернулась и увидела перед собой мужчину в преклонном возрасте. Дедушка пристально смотрел на меня, будто выжидая моего ответа, — и он не замедлил появиться:
— Ну, не скажите…
— Да, разве это искусство? Разве это красиво? — возмущался пожилой человек, а я улыбнулась.
— Знаете, когда-то я думала точно также, а сейчас просто знаю, что всё может быть. Этот рисунок вполне может быть шедевром. — на меня посмотрели с всё большим удивлением, а я продолжила: — Когда мне было 16, я познакомилась с творениями одного художника, правда, в ту пору художником я бы того человека не назвала, ибо, смотря на его картины, создавалось впечатление, что подобную галиматью может нарисовать каждый, даже абсолютно не способный к живописи. Но потом я была вынуждена признать обратное.
— Что же произошло? — спросил меня дедушка.
— Ничего такого: я просто увидела те картины, которые он рисовал в детстве и юношестве. Они были дивны и одновременно реальны. Каждый мазок был выверен, точен… Знаете, этот момент стал переломным: я поверила, что тот человек был действительно мастером своего дела — и мне стало жутко стыдно за все дурные мысли о нём. Также я стала искать смысл в его поздних творениях. Он должен был быть, ведь не мог маэстро так резко, ни с того ни с сего поменять манеру письма! А ещё с тех пор я стараюсь крайне осторожно говорить о творчестве, искусстве.
— И как вам это произведение? — спросил мужчина и ткнул в всё тот же плакат.
— Оно отвлекло меня от тяжёлых мыслей, подняло настроение — значит хорошее, очень хорошее.
— В вашем возрасте и тяжёлые мысли? — усмехнулся дедушка. — Что же вас беспокоит?
И я вкратце, без имен, названий и прочих подробностей, пересказала ситуацию с Вином. Просто захотелось услышать непредвзятое мнение от того, кто не знает ни его, ни меня.
— Вы мне можете объяснить, почему так и где моя вина? Логически её найти не могу, а что-то покоя не даёт. — спросила я.
— Нигде. — ответили мне. — Ваша беда в том, что слишком всё близко к сердцу принимаете. Парень же так себя ведёт, потому что кретин. Возомнил себя великим и радуется! А на вас злится, потому что, во-первых, вы его учить вздумали, во-вторых, при вас он опозорился, а, в-третьих, вы же его в таком неприглядном виде и родителям передали, а там он тоже, скорее всего, в образе «великого и бесподобного» пребывал.
— А вы почему так думаете? — аккуратно спросила я.
— Не думаю, а знаю. Сам когда-то был без царя в голове и с тупой уверенностью, что мне моря по колено. Столько ошибок наворотил…
— Осознали? — почему-то решила уточнить я.
— Осознал, а толку-то?
— Кто-то из великих говорил, что неисправима только смерть, а остальное — пустяки.
— Ну, раз кто-то из великих… — ласково улыбнулись мне.
С этим человеком мы поговорили ещё немного, а потом расстались. К сожалению, я даже не узнала, как его зовут. Но в любом случае, я его запомню, ведь он вернул мне подобия уверенности и покоя в мою душевную неразбериху.
* * *
Остаток дня прошёл легко и просто. Почему бы и нет, когда глаза никто не мозолил, а программки удавались на раз-два? Но кто же мог знать, что вечер получит настолько необычное завершение?
Рабочий день закончился — и я бодро спустилась к проходной, где меня тормознул Джек и попросил следовать за ним. Я, конечно, удивилась, но последовала и, не зря… Зрелище, открывшееся мне в одном из кабинетов, я точно не забуду никогда! Мне показалось, что я попала в какой-то боевик или триллер, потому что… Потому что прямо посреди комнаты на стуле сидел Кевин, закованный в антикинетические браслеты, полностью обездвиживающие тело. Нет, мозговая активность и другие жизненноважные особенности физиологии у парня сохранялись, но пошевелить рукой, ногой или сказать что-либо он не мог, зато прекрасно мог слышать и видеть…
— Что это? — просипела я.
— Ну, я же говорил, что хочу помочь. — откуда-то из-за угла объявился Дэн. — Вот мы с Джеком и подумали… Дарин, теперь ты можешь высказать товарищу всё, что наболело, как выскажешь, так мы его и отпустим!
— Я, конечно, понимаю, что этот(кивок в сторону Вина) меня всячески избегал, но чтобы так… Другого способа не было, ааа?
— Не-а, — отмахнулся Джек. — Совсем. Его как переклинит, так пиши пропало. Вроде и вменяемый, но как найдёт…
— Ладно, поняла. — пропищала я.
— Ты, это, начинай, а мы пока на стрёме постоим. — сообщил Дэн, и они с Джеком ретировались за дверь.
Это странно, выворачивать душу перед неподвижным человеком… Ага, ещё когда двое рядом и слышат каждое слово.
И да, первые мои фразы были произнесены слабым, срывающимся голосом, да и по сути своей были весьма и весьма размытыми, а потом меня понесло, конкретно так понесло…
И я выдала весь спектр информации о ЗОЖ(вдолбленный матушкой за все годы моего сознательного существования), потом был материал о действии непонятных, неисследованных веществ(опять, спасибо, маман) и только потом я перешла на личности и ситуацию в целом. Рассказала, как было жутко, какой Кевин — дебил и какого мне было чувствовать ничем не объяснимое давление со стороны, а также какого чувствовать себя без вины виноватой, что-то искать, метаться…
Я закончила, точнее выдохлась. Развернулась и вышла.
— Всё. — известила об очевидном факте ребят. — Не знаю, поможет ли, но в любом случае спасибо. Ответственность с себя я сбросила.
Потом я улыбнулась, попрощалась и потопала домой. Было немного грустно: пришло осознание, чтопрежних лёгких отношений с Вином не будет. И было жаль, всё же, парень, как никто другой, умел разрядить обстановку, рассмешить…
Тогда я в этом было абсолютно уверена, но как же порой приятно ошибаться!
На следующее утро Кевин «светил» очаровательным фингалом, что само по себе было странным, ведь в любой аптеке можно приобрести мазь, способную свести данное явление минут за сорок. Но он ходил такой «красивый» и прятать, убирать ничего не собирался. У меня вообще сложилось чувство, что он им гордится!
А ещё через несколько дней, перед очередным футбольным матчем я снова пила чай из «волшебной» кружки по просьбе всё того же Вина.
