Наталья Ткаченко - Принцесса. Как стать королевой (СИ)

— Я тебя обожаю, какой ты у меня хороший, чудо, лапочка…

— Хватит! — заорал он, вырываясь. — Телячьи нежности! Отвали! И вообще одевайся и пойдём, докажем этим козлам, что они… ошибаются! — неожиданно корректно завершил он.

Я засмеялась, отпуская его:

— Ну-ну, вперёд и с песней!

— Быстро! — рявкнул мой любящий братишка и бодро вышел из комнаты.

— Ох! Федька! — вздохнула я, покоряясь.

Мы в детстве, бывало, дрались. Причём сначала побеждала я, а с одного печального момента в седьмом классе — он. Потом я стала решать конфликты другим путём, ведь братец спокойно мог сбить меня на пол, сесть сверху и, методично выкручивая мне руку, заставлять извиняться. Поскольку бычье упрямство было моей отличительной чертой чуть ли не с рождения, я ревела, но не сдавалась. Однажды нас застукал папа и провёл с Федей воспитательную беседу, которую я, утешаясь в своей комнате подсунутым мамой куском пирога, не слышала. Поэтому не знаю, что сказал папа, но итогом стало вооружённое перемирие, перешедшее в относительно менее вооружённый мир.

В старших классах и в универе мы с Федькой шли разбираться к родителям — в крайних случаях. В остальных решалось всё на словах, более-менее мирно. Конечно, общение периодически протекало на повышенных тонах и начиналось со слов: «Федька, урод! Я только что полы помыла, куда ты прёшься в сапогах!» и «Тебе чего надо в моей комнате, чувырла?». Но, в общем-то, мы жили по принципу «Ты меня не трогаешь, и я тебя не трогаю». И тут Фёдор неожиданно бросается на мою защиту, что со Станти, что сейчас. Приятно! Наверное, он меня всё-таки любит, а мерзкий характер улучшится с возрастом.

По крайней мере, я очень на это надеюсь…

С минуту я собиралась с духом, даже мелькнула мысль позвать на помощь Лада. Но я решила, что должна сама отвечать за себя. И пусть только они попробуют, глядя мне в глаза и выслушав все мои оправдания, снова на меня наехать! Тьфу, наслушалась своего братца!

Я оделась и вышла. Будить Клипса рука не поднялась. Что ж, положимся на интуицию… Ага! Это место я помню, вот и лестница, ура! «Я — умница!» — подбодрила я себя перед несомненными разборками и стала спускаться по лестнице. Внизу послышались голоса, ведущие не слишком дружелюбный разговор, и вдруг их всех перекрыл дикий вопль моего брательника:

— Если ещё хоть кто-то что-то такое вякнет про мою сестру… Всех урр-ррою-ю!!!!

Я срочно поскакала вниз через ступеньку.

— О, это вообще свойственно королевской семье — чуть что, всех убивать, — послышалось внизу ироническое замечание, сделанное незнакомым мужским голосом.

— Это значит, обзывать мою сестру такими словами, по-вашему, «чуть что»?! — тихо и угрожающе поинтересовался мой братишка.

— Какое необычное единение для королевской семьи, — так же ехидно продолжил тот же голос. — Интересно, почему вы так защищаете свою сестру?

Я спустилась в гостиную. Кроме Федьки, стоящего ко мне вполоборота, там оказались ещё пятеро мужчин. Донельзя хмурые Михал с Амиром сидели на одном диване, ещё двое, незнакомых — на другом. Наконец, последний — высокий, с очень коротко остриженными чёрными волосами, носом с внушительной горбинкой, и с повязкой через правый глаз — стоял лицом к Фёдору. Никто не обратил на меня внимания, как мило!

— Ты на что намекаешь? — так же тихо поинтересовался мой брательник.

— О, ни на что такое! Исключительно на невинную братскую любовь… — ответил одноглазый, гнусно ухмыльнувшись.

Я совершила обалденный прыжок, успела в последнюю секунду вцепиться в рванувшегося Федьку и потащить его назад, не то кровопролития было бы не избежать.

— Отцепись! — заорал Фёдор, выворачиваясь. — Я этому уроду щас харю начищу!

— А ну тихо! — я встряхнула братишку, вернее, дёрнула — на задуманную тряску силёнок не хватило, легче сдвинуть танк, чем моего тренированного братика. — И немедленно извинись! Если он — хам, это не значит, что ты должен опускаться до его уровня!

Федька без всяких усилий вывернулся, и гнев, как всегда, обратился на миротворца:

— Не лезь! Мало того, что они на тебя наехали, так ещё и…

— Посмели оскорбить Ваше Высочество! — фыркнула я. — Начего, привыкай, нас здесь мало кто любит. Сядь! — рявкнула я. Фёдор нехотя уселся на валик дивана рядом с Амиром и Михалом. Я перевела взгляд на одноглазого, недоверчиво меня разглядывающего: — Присаживайтесь.

Он кивнул, послушался, закинул ногу на ногу и невинно заметил:

— Так вы и есть принцесса Танислава? А по рассказам выходили гораздо красивей…

Я вдавила подскочившего Федьку в диван и заметила:

— А вы больше слушайте, что болтают! — я на всякий случай оставила руку на плече брата, выпрямилась и обвела всех грозным взглядом, краем глаза заметив ободряюще мне кивающего Амира. — Ну что ж, расскажите мне, как я бегаю докладывать Челси о наших планах. Я с удовольствием послушаю, всегда любила невероятные истории!

— Так их, — удовлетворённо заметил брат, а на лицах двоих из пришедших — один был внешне в возрасте моего папы или Михала, с вьющимися тёмными волосами и бородой, другой — лет тридцати на вид, с орлиным носом и смуглой кожей — отразилось недоумение, которое, они, правда, быстро стёрли. Сами же Михал и Амир явно приободрились с моим эффектным появлением и смотрели на обвинителей ещё более хмуро. Третий, тот самый одноглазый (ну и взгляд — мороз по коже! А усмешка — бррр!) ответил:

— Ну что ж, раз вы просите, Ваше Высочество, — он чуть наклонил голову, улыбаясь отнюдь не дружественно. — Два часа назад нам стало известно, что Челси дал Ларанду задание установить за нами слежку в Малеранта, так как ему известно, что мы стягиваем туда силы. Он добавил, что наш план ударить в четырёх местах не так уж и плох, — он скривил рот в усмешке. — Такое замечание нам, конечно, польстило. Но, — его лицо снова стало жёстким, — это означает, что Челси известно о нашем плане, и восстание обречено.

Я устало вздохнула и принялась методично и предельно вежливо объяснять:

— Во-первых, я не знаю, кто такой Ларанд. Во-вторых, Челси мог получить сведения от кого угодно, я сама узнала о плане три дня назад. И если вы не доверяете мне, не надо было рассказывать подробности, которых я, кстати, всё равно не знаю, моему брату! В-третьих, два часа назад, как и три, и шесть, и девять, я спала. У Челси я была, — я задумалась на секунду, подсчитала, — часов пятнадцать назад, а он, по-вашему, только сейчас пошевелился отдавать распоряжения? Он не дурак, я его видела, и уверена, что он сразу же позаботился бы о том, чтобы установить слежку… Есть ещё в-чётвёртых и в-пятых, но они личного характера, и вас не убедят.