Он приблизил изображение. Должен был увидеть ее лицо. Понять, украл ее этот молокосос-стихийник, или она все же поехала с ним по доброй воле. Верить в последнее Герберту не хотелось. Очень не хотелось.
Лицо девушки под капюшоном было бледным, осунувшимся, по щекам текли редкие бессильные слезы. А еще… при этом оно было застывшим и отрешенным. Прежде Герберт лишь несколько раз видел такие лица. У людей, которых лишили воли особыми магическими способами.
«Кранг, ты труп, — подумал он. — Ты умрешь жестоко и бескомпромиссно». Потому что никто не вправе делать подобное с его маленьким эльфом.
Герберт сжал зубы и одним махом отбросил все чувства. Сейчас нужно было действовать, а не беситься от ненависти к мерзкому молокососу.
Без «окна связи» выйти на контакт с другими людьми сложно, даже если сам этот человек стоит возле такого «окна». Но в экстренных случаях сильные маги вроде Герберта могут это сделать. Нет, ему нужен не первый проректор, ему нужен Торо — самый вменяемый из высших магистров.
Герберт напрягся, заставил воду работать как «окно связи». Про себя ему захотелось молиться, чтобы Торо оказался вблизи «окна».
Ему повезло, а может, молитва тому, в кого Герберт не верил, сработала. Торо тут же откликнулся. Лицо у пожилого магистра было озабоченное и бледное, как у человека, которого подняли с кровати среди ночи и заставили срочно заниматься сложными делами.
— Великий Магистр! — Торо явно обрадовался. — Какое счастье, что вы связались со мной!
— Кранг похитил Эдиан! — коротко сказала Герберт.
— Да, мы знаем… — вздохнул Торо.
Дальше он в двух словах пересказал Герберту, что к нему прибежала еле живая девочка Сарита, и, прежде чем упасть в обморок, рассказала, что Эдиан хотела уехать со своим другом Каем Громом, а парни с боевой магии выпустили северного стража, потом всем этим воспользовался Кранг и увез Эдиан. Впоследствии ее слова подтвердил раненный Крангом парень, когда окончательно пришел в себя.
— Вы выслали погоню? Оповестили власти, что его нужно задержать?
— Да, мы перекрыли все выезды из города, но, видимо, они проскользнули раньше. Посты на всех дорогах оповещаются, отряд боевых магистров едет за ними… Но все это требует времени! И мы понятия не имеем, по какой из дорог он повез ее. Целых пять ведут в Эллинойс.
— Я знаю, — сказал Герберт. — Мерзонский тракт — пусть отряд движется по нему.
А про себя Герберт подумал, что они не успевают, критически не успевают. Успеть может только он. Отсюда ближе до границы с Эллинойсом, к тому же благодаря браслету он ощущает, где именно в пространстве находится Эдиан.
— А что делать с парнем? — осторожно спросил Торо.
— Лечить, что еще! — бросил Герберт. — Я выезжаю на границу. Отсюда ближе. Пусть отряд будет готов оказать мне содействие, если успеет и если потребуется.
И отключил связь.
— Магистр Броуди, у вас хорошая лошадь? — спросил он у вампира.
— Весьма.
— Хорошо. В таком случае поменяемся. Но, простите, мне придется угробить ее.
Герберт понимал, что его конь уже не сможет выполнить то, что нужно. Лошади скачут быстро, но не очень долго, им нужен отдых. Но иногда… можно магически усилить и скорость лошадиной скачки, и ее длительность. Накачать коня стимулирующей энергией, заставить выбросить все резервы в один длинный рывок. После этого конь падет.
Но, конечно, Герберту было плевать на коня. Его интересовала скорость.
Он чувствовал, что не успевает. А должен успеть. Иначе — конец.
Глава 17
К счастью, под платьем у Эдиан была облегающая рубашка с таким же количеством мелких пуговок и брюки для верховой езды. Поэтому, когда платье упало к ее ногам, она не предстала перед Крангом обнаженной. Лишь вырез на груди был у рубашки больше, да и облегала фигуру она слишком неприлично. Эдиан надела ее, лишь потому что ей нужно было временно скрыть ее под платьем.
Кранг посмотрел на нее с недовольством и удивлением одновременно.
— Надо же, сколько у тебя слоев, маленькая волшебница, — с усмешкой произнес он. — Продолжай. Это интересно.
Эдиан не могла сопротивляться. Пальцы, покорные его воле, сами собой потянулись к пуговкам на рубашке. Но… не подавить естественные реакции тела. Она заплакала, руки затряслись и не желали расстегивать пуговицы.
— Подойди, я помогу тебе, — произнес Кранг. И тут же рявкнул: — И перестань реветь!
Ноги послушно принесли ее вплотную к Крангу, она встала перед ним и с ужасом увидела, как он начал сам расстегивать пресловутые пуговицы. А когда он задел ее кожу, Эдиан передернуло от отвращения.
Такого унижения и стыда она и представить себе не могла… Это был конец — конец во всех смыслах. Если Кранг сделает с ней то, что собирается — а он сделает! — она просто умрет. Или сойдет с ума, как ее несчастная мама. Или забьется в уголок под землей, чтобы никто и никогда не смог найти ее, испорченную и разбитую.
— Я сказал: перестань реветь! — зло повторил Кранг. — Женщина должна уметь делать вид, что ей нравится, даже если это не так. Ну давай, Эдиан, соври мне, скажи, что тебе нравятся мои прикосновения… Давай, Эдиан! Я хочу это услышать.
В его глазах, устремленных туда, где медленно оголялась белая кожа Эдиан, мелькнул жадный блеск.
— Мессер Кранг, мне очень нравится, когда вы прикасаетесь ко мне, — произнес рот Эдиан против ее воли.
— Вот так, отлично… — удовлетворенно произнес Кранг. Он наконец справился с пуговками и велел Эдиан снять сапоги и брюки.
Дальше все происходило, как в тумане. Слезы застилали глаза, они остановились, когда Кранг велел «перестать реветь», а потом потекли снова. Да и в голове мутилось от ужаса. Она продолжала снимать с себя одежду — с помощью Кранга, ему нравилось расстегивать застежки, словно он разворачивал ценный подарок. Перешагнула через брюки, когда он велел… И она предстала перед ним обнаженная, босая, с распущенными волосами.
Эдиан так и не могла поверить, что это происходит с ней на самом деле. В отдельные моменты ей казалось, что все это творится не с ней. Что она смотрит сверху, как Кранг раздевает другую, попавшую в переплет, девушку. Просто эта девушка почему-то очень похожа на нее. Те же светлые волосы, та же фигура. Странно…
Кранг хрипло вздохнул.
— Ты еще красивее, чем я думал…
Жадные руки легли ей на ключицы, скользнули на грудь, слегка сжали ее. Нет, она не умерла от этого. Но ей казалось, что это не Кранг прикасается к ней, а какие-то черви-пальцы, земляные, отвратительные. И от этого у нее внутри отмирает что-то очень важное. Внутри, очень глубоко в душе. А когда он возьмет ее, это «что-то» умрет окончательно.
Она, ставшая куклой у Кранга в руках, так куклой и останется.
— Скажи, Эдиан, — прошептал Кранг хрипло, продолжая трогать ее грудь, — Тебе нравится так? Скажи честно… Я хочу, чтоб тебе понравилось…
— Нет, мессер Кранг, мне не нравится.
Кранг выдохнул, глаза, затуманенные масляным желанием, на мгновение прояснились.
— Ладно… — произнес он. — А если так…
Его пальцы мягко заскользили вниз по ее груди, животу. Все ниже и ниже…
И в этот момент раздался грохот. Эдиан не могла обернуться, посмотреть, что происходит, ведь Кранг не дал ей такой команды. Но она догадалась, что это слетела с петель дверь.
Ее вышибло каким-то сильным неконтролируемым потоком.
Кранг, только что смотревший замутненным взором, только что жадно и тягуче трогавший ей, протрезвел одним махом. Его лицо перекосило от ужаса. Он отпустил Эдиан и вскочил на ноги
— Они поехала со мной добровольно! — крикнул он кому-то, кто стоял за спиной у Эдиан.
И тут Эдиан почувствовала, что воздух в комнате становится густым от присутствия того, кто ворвался в комнату. Густым, насыщенным силой и уверенностью. Только один человек во всем мире делал воздух таким.
В то же мгновение Кранг метнулся вперед, чтобы схватить Эдиан за шею.
Но было уже поздно. Он не успел взять ее в заложницы. Его отшвырнуло к стене мощной воздушной волной, и он захрипел, когда пресс начал ломать его кости — так же, как он сам совсем недавно мучил Кая.
