второй этаж. Засиделся он во дворце с темными аристократками и их нежными пальчиками. Я лазила и не по таким стенам. Майка согласилась меня прикрыть быстро. Понимая, что я все равно уйду. Вот только уже с обидой на нее, что не поддержала подругу.
На рыночную площадь добралась до закрытия, и все самое важное услышать успела. Громкое покушение на Достопочтенного Ульриха Праведного. Тот возвращался с очередной инспекционной поездки и в ратуше после перемещения на него напали. Наемный убийца действовал профессионально, но все же не достаточно. И Ульрих остался жив, и убийцу убили на месте. А заодно похватали всех мужчин, что были в тот момент в ратуше и объявили в пособничестве убийства. Что каралось смертной казнью. Вполне возможно, что убийца был один, но для профилактики решили, что не повредит. Вдруг в ратуше были его сообщники. На всех мужчин, а их набралось около десятка, тут же надели магические кандалы и применили карательные санкции. Скорей всего действовала охрана Ульриха. Наверняка Ив с Натом думали, что их допросят и отпустят и не особенно сопротивлялись, боясь привлечь внимание. Ив скорее всего просто не знал, а Нат давно не был в светлой столице. Здесь уже давно царили другие порядки. Быстро схватили, быстро повесили. Разбираться можно и с трупом. А перед начальством можно отчитаться. Все же прекрасно. Убийца и его сообщники пойманы, и уже понесли заслуженное наказание.
И вот я стояла на площади, освещенной горящими факелами, что придавало действию еще большую зловещность, и отказывалась поверить в происходящее. На площади было немного народу. Громко плакали женщины и дети. Скорее всего, это были родственники приговоренных к смерти. На помосте помимо Ната и Ива стояло еще восемь мужчин с веревками на шее. Среди них выделялся молодой мужчина, почти мальчик, который, не скрываясь, плакал. Рядом с эшафотом стояла на коленях женщина с двумя детьми. Она то протягивала руки к плечистому мужчине на эшафоте, то принималась судорожно прижимать к себе детей.
Я стояла в тени домов, на самом краю площади, но всё-таки поймала взгляд Ива. Тот нахмурился, а Нат, смотря куда-то мимо меня, медленно покачал головой. Ив обвел площадь взглядом и, по-видимому, убедившись, что я одна, еще больше нахмурился. Я стояла и понимала, что если не произойдет чуда, то они погибнут. И в этот раз я не смогу им помочь. Я погибну сама, а их не спасу. И Нат и Ив не хотели бы этого.
Но, может быть я что-то упускаю? Может быть хоть какой-то, пусть самый безрассудный план по спасению у них все же есть? Не может не быть. И тогда я смогу чем-то помочь? Подхватить нить заклинания или вовремя вмешаться?
Я ждала чуда. Знака. Чего угодно. Я стояла и шептала молитву Праматери. Но вот глашатай вышел на помост и развернул длинный свиток, готовясь зачитать приговор.
И тут все стало еще хуже. Хотя казалось бы куда хуже то? Теперь даже на самый безрассудный план по спасению рассчитывать не приходилось. На площадь выехала карета в плотном кольце конной охраны. Дверца распахнулась, и из кареты вышел сам Ульрих Праведный. Он обвел взглядом площадь осужденных, рыдающих женщин, и медленно двинулся к эшафоту. Он ничуть не изменился с нашей последней встречи. Все такой же высокий и худой. Взгляд так же пронизывает тебя до самых костей. А хищный нос напоминает клюв грифона. За ним из кареты выбрался лысоватый, богато одетый человек и, запинаясь, принялся доказывать, что все меры приняты надлежащим образом. Что казнь вот-вот состоится. Что он лично принимал участие в расследовании и все сообщники надлежащим образом схвачены. Ульрих обвел заключенных взглядом и произнес резким голосом:
— Не морочь мне голову, Фиц. Парочка наемников, алкоголиков и ремесленников не тянут на пособников заговора. Но твое рвение похвально. Жаль только, что среди них нет подходящего экземпляра для моего эксперимента.
При этих его словах у меня затеплилась надежда, что казнь отменят. Ну, или хотя бы перенесут. Я была не одна, в ком слова Достопочтимого пробудили надежду, и к нему со всех ног бросилась пожилая женщина, громко крича, что ее мальчик ни в чем не виноват. Он приехал навестить ее из Академии, так как она больна и жрецы не дают ей больше месяца. Она плакала и умоляла отпустить ее мальчика. Разумеется, охрана Ульриха и близко не подпустила бедную женщину к нему. Ульрих поморщился и громко произнес.
— Казнь состоится. Это будет хороший урок всем, кто в дальнейшем замыслит подобное.
Женщина рухнула на колени и заплакала, закрывая лицо руками.
В этот момент на противоположном крае площади появился Марк. Но я прекрасно понимала, что даже вдвоем с ним у нас нет шансов. Высший жрец света. Достопочтенный Ульрих Праведный и в одиночку был не позволительно силен. А уж окруженный охраной и подавно. Да и что может противопоставить им жрица с не снятыми до конца оковами и один темный высший магистр. Мы были обречены на провал. И Марк, по всей видимости, это тоже осознавал, так как, поймав мой взгляд, отрицательно покачал головой. Нет, я вполне допускаю, что если бы выпал Марку шанс схлестнутся с Ульрихом один на один, у него были бы шансы победить. Но сейчас здесь силы были явно неравны. В охране Ульриха, безусловно, тоже были маги. Нам не справиться.
Глашатый снова развернул свиток. И тут мой голос, усиленный магией, заглушил причитание женщин и плач детей.
— Стойте.
Ульрих медленно и безошибочно повернулся в мою сторону и поднял вверх руку, призывая и охрану и стражников не двигаться.
Я скинула с головы капюшон плаща и вышла из тени дома. Наши глаза встретились. Мне всегда с трудом удавалось выдержать этот взгляд. Но я была одной из немногих, кому это иногда удавалось. Получилось у меня и сейчас. Я твердо смотрела на него и медленно шла по площади. Немногочисленные люди отступали, давая мне дорогу и казалось, что я иду по коридору к неминуемой гибели. Я остановилась в
