— Арнетти, что за глупости? — Бернар тоже шагнул к собеседнице, бережно взял её за руку. Улыбнулся широко, ласково и посмотрел так, что сердце Арнетти явно попыталось пропустить удар. — Дело не в вас или ваших умениях. Я возражаю против принуждения и, повторюсь, не хочу, чтобы вы на основании решений моего зверя считали себя обязанной отвечать. Вы красивая, удивительная и привлекательная — для обеих моих половинок. Ваш запах манит зверя, а человеку приятно проводить с вами время, слушать вас, какие бы непонятные слова вы ни произносили. И я был бы счастлив, если бы вы согласились… — медведь умолк вдруг.
Насторожился, подобрался ощутимо, и Арнетти заметила, как раздулись его ноздри, втягивая запах.
— Что? — растерялась она.
Берилл пискнула и шарахнулась от двери, нырнув под обеденный стол. Бернар отпустил Арнетти, обошёл её, но теперь и человеческим слухом можно было расслышать тяжёлые усталые шаги на террасе. Створка распахнулась и на пороге возникла высокая мужская фигура.
— Бен? — недоверчиво произнёс Бернар.
Часть 33
— Здравствуй, папа, — Бентон вяло махнул рукой, захлопнул дверь и прошествовал к креслу. Упал в него, откинулся на спинку, вытянул длинные ноги и закрыл глаза с самым блаженным видом. — Фу-ух, еле добрался. Ты бы знал, па, какая это мука, пилить с одного конца княжества на другое на перекладных. Но до туманов успел, а то пришлось бы в прямом смысле добираться своим ходом. Так-то хоть порталом срезал большой кусок пути, удалось найти другой взамен потраченного вхолостую. И всё потому, что попалась не в том месте и не в то время какая-то дурная толстуха…
Бернар приблизился к креслу и молча отвесил сыну смачный подзатыльник.
— Встал, — сухо велел Бернар, хотя от удара Бентон и так подскочил как за зад укушенный. — И принёс свои глубочайшие, искренние извинения госпоже Арнетти.
— За что?! — обиженно возопил молодой медведь. — Какой ещё Ар…
Судя по всему, Бентон, как и его приятель Дагги, страдал болезнью, встречающей среди молодёжи мира людей, — он совершенно не замечал того, что происходило вокруг, если его это не касалось напрямую. Для полного сходства не хватало только смартфона, из которого он не вылезал бы часами, зависая в соцсетях с видосиками. Вероятно, вне своей территории, где можно расслабиться и не ожидать подлянки, молодые медведи были более внимательными и собранными, хотя, конечно, как оборотни в принципе могли быть настолько равнодушными к событиям вовне, для Арнетти оставалось загадкой.
Впрочем… молодёжь, что с неё взять. Пусть и иномирные нелюди.
Бентон запоздало пригляделся к Арнетти, а пуще того принюхался и заметно изменился в лице. Следовало признать, Ринда не сильно преувеличивала, утверждая, что её брат красив. Выше отца ростом, широкоплечий, подтянутый. Встрёпанные каштановые волосы немного светлее, чем у сестры, и карие глаза, какими обладали все члены семьи Бернард. На лицо весьма привлекателен, с неказистой внешностью Дагги не сравнить, и основательная щетина ничуть не портила общей картины. Одет и впрямь по-пижонски: чёрные кожаные штаны, ремень с крупной затейливой пряжкой, коричневая куртка, из-под которой торчал край маленькой плоской сумки, обшитой бахромой.
— Так это же та самая…
— Здравствуй, Бентон, — выдала Арнетти ласково-снисходительным тоном учительницы, много лет спустя встретившей бывшего ученика-шалопая.
— Э-э… здрасьте, — неуверенно отозвался Бентон и вопросительно глянул на отца. — Па, а какого… она здесь делает?
За что получил второй подзатыльник. Лапа-то у старшего медведя наверняка тяжёлая, крепкая…
— Извинения, Бентон, — повторил Бернар негромко, но веско.
Бентон послушно потупился, смиренно сложил руки, словно настоящий ученик на уроке.
— Прошу прощения, Ар… Ар…
— Госпожа Арнетти, — подсказал отец.
— Прошу прощения, госпожа Арнетти, я не желал никого оскорбить, вас в частности.
— Дальше, сын.
— Чего дальше-то? — вскинулся Бентон, однако натолкнулся на строгий родительский взор и натянуто продолжил: — Приношу свои глубочайшие извинения, что поступил как дурак и напугал вас возле княжеского замка. Я не хотел, простите.
— Не хотел? — вкрадчиво уточнил Бернар.
— Конечно, я не хотел, чтобы она… госпожа Арнетти провалилась в мой портал. Он одноразовый и кучу денег стоит, между прочим! Думаешь, так легко было раздобыть замену?
— Думаю, что не следовать совершать столь… необдуманных поступков.
— Ну прости! — всплеснул руками Бентон. — Кто ж виноват, что она заметалась как кури… понесло её не в ту сторону? Это как вообще ухитриться надо было, чтобы из всех возможных направлений ломануться чётко к порталу?
— Я случайно, — вмешалась Арнетти.
— Я глазам своим не поверил, когда увидел, куда она припустила. Бросился следом, надеялся, успею перехватить… потом плюнул, перекинулся, подумал, авось хоть на человеческий голос среагирует… ага, жди.
То-то ей брань слышалась перед самым провалом в портал…
— А там и переход закрылся перед самым моим носом. И остался я как дурак последний торчать в той роще, голый и без портала.
— Потому что дурак ты и есть, — обличающе сообщил Бернар. — Я всякого от тебя ожидал, но чтобы такое… Ты глазам своим не поверил, а я ушам, когда Арнетти рассказала о произошедшем с ней. Каким лесничим ты станешь, если сейчас, будучи давно уже не детёнышем несмышлёным, творишь не просто глупости, но совершаешь проступки, подвергающие опасности тех, кто оказывается рядом с тобой?
— Лесничим? — повторил Бентон и по напряжённой его, царапающей интонации Арнетти поняла вдруг, что тема старая, явившаяся причиной не одного спора, болезненная для обоих и заезженная, как та пластинка. — Да не хочу я быть лесничим, папа! Дался мне этот твой долба…
Дверь распахнулась вновь и в гостиную ввалились Ринда и Дагги.
— Бен! — радостно воскликнула Ринда и бросилась брату на шею.
Пользуясь возможностью, отец и сын отвернулись друг от друга, Бентон осторожно обнял сестру. Дагги тоже подошёл к приятелю, кивнул в знак приветствия. Арнетти сочувственно улыбнулась мрачному Бернару и отправилась выуживать Берилл из-под стола.
* * *
Тем вечером спать Арнетти отправилась в комнату Ринды. Удобств от смены места дислокации не прибавилось — двух субтильные барышни вполне могли устроиться на односпальной кровати Ринды, но женщина с формами Арнетти если и поместилась бы на ней, то исключительно единолично. Посему в спальне девушки появился тюфяк, уложенный на полу между кроватью и окном. Сгонять законную хозяйку опочивальни на пол Арнетти не собиралась и без возражений заняла тюфяк, застеленный перекочевавшим с дивана постельным бельём. Именно в сравнении всё и познавалось, включая понимание, что у дивана были свои плюсы. И у гостиной. Однако Бернар настоял, чтобы Арнетти осталась ночевать у Ринды, и они обе не стали возражать.
Берилл последовала за хозяйкой. Бентон едва удостоил ящерицу вниманием и при первой же возможности сам поспешил укрыться в своей комнате. После прерванной ссоры отец и сын не обменялись и словом, избегали что смотреть друг на друга, что даже задерживаться дольше необходимого в одном помещении.
Переодевшись ко сну и забравшись под одеяло, Ринда принялась восторженно рассказывать, как хорошо у них с Дагги всё сладилось, и какой он замечательный, и вообще удивительно, что он сам к ней подошёл и поведал о своих чувствах, а то она, Ринда, думала, что ни капельки ему не интересна. И если у них и дальше всё пойдёт по протоптанной тропе, то как тепло на остров вернётся, так можно будет и парой себя назвать. Папа не откажет, папа Ринду очень любит и знает, что для неё никого на свете лучше нет, только Дагги один… ну, кроме папы и Бена. Но папа и Бен её родня, а Дагги… это Дагги. Он такой…
Дальше следовала очередная волна дифирамбов в адрес возлюбленного.
