самых могущественных дравийцев здесь, но это не значит, что он непобедим. Когда сказала, что он мой, я имела это в виду, что приравнивается к тому, что прикрываю его спину. По тому, как он периодически оглядывается через плечо, знаю, что он тоже присматривает за мной.
Солдат ведет женщин к ближайшей лестнице и сразу же спускается, подзывая их, как только достигает подножия. Некоторые из них смотрят на меня, и я ободряюще киваю, давая им понять, что все в порядке. После того, как первая ступит на верхнюю ступеньку, остальные последуют ее примеру. Мы с Брэкстоном охраняем их, когда они спускаются вниз, используя наши силы, чтобы помешать любому ялату приблизиться. Вид их съеживающихся тел или падающих на землю все еще приносит мне удовлетворение, но усталость сильно бьет по мне. Я пытаюсь скрыть это от Брэкстона, но по тому, как его взгляд наполняется чернотой, понимаю, что он это видит.
— Теперь твоя очередь, Скайлар.
— Правильно.
Я поднимаюсь по лестнице и на полпути останавливаюсь, чтобы убедиться, что Брэкстон следует за мной, но его нет. Ужас сжимает мое сердце и заставляет меня мчаться обратно вверх. Я высовываю голову чуть выше платформы, чтобы посмотреть, что его удерживает, и чуть не падаю насмерть, мои ладони становятся потными и я ослабляю хватку.
Камилла стоит на противоположной стороне моста с копьем ялата, пронзающим ее бок.
В кино самые ужасные моменты жизни человека всегда показывают в замедленной съемке. Могу сказать, что с моими родителями этого не произошло. Возможно, потому что они были мертвы, у меня не осталось надежды, наполняющей меня верой в то, что их можно спасти. Я не успела осознать происходящее, и все случилось так быстро, что воспользовалась своими инстинктами и убила ялатов.
В этом случае замедленная съемка точно сработала.
Как будто сцена снята в высоком разрешении, я вижу влажный блеск от слез, стекающих по лицу Камиллы. И слышу, как капли крови ударяются о дерево под ее ногами, и свое затрудненное дыхание. В этот момент все предстает передо мной с поразительной ясностью.
— Отпустите ее, — жестко приказывает Брэкстон.
— Она умрет через несколько секунд, — говорит ялат. Его шепелявый голос раздражает мои уши и заставляет поморщиться. Не говоря уже о его словах. — Если уж мы не можем получить ее, то и ты не сможешь.
Брэкстон поднимает руки в знак капитуляции, когда Камилла кричит. Ялат смотрит на врача с ликованием, явно довольный тем, что добился от девушки этого крика.
— Опусти руки, — говорит рептилия. — Я знаю, какой силой ты обладаешь.
Камилла испускает мучительный всхлип, и это разбивает мой временный паралич. Несмотря на то, что это противоречит всем моим инстинктам, я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на своей цели.
Месть. Ярость. Защита.
Мое желание защитить Камиллу перевешивает все остальные, поэтому представляю его в виде ярко-голубого шара и наполняю его каждой унцией силы, которая есть в моем теле. Как только открываю глаза, я посылаю воображаемую сферу к ялату. Облокотившись на лестницу, едва успеваю ухватиться за перекладину, как большая часть энергии покидает меня. Подобно могучему ветру, поток моей силы проносится через пространство между мной и ялатом, пока не поражает его. Рептилия яростно дергается, освобождая Камиллу, а затем открывает пасть, обнажая острые, как бритва, зубы.
И вдруг ялат взрывается.
Камилла падает на землю, а я покачиваюсь, с трудом удерживая глаза открытыми. Брэкстон попадает в поле моего зрения, и его сильные руки обхватывают мои запястья, удерживая меня в сознании, а также не давая мне упасть навзничь. Он притягивает меня к себе, держит так крепко, что становится больно, а потом укладывает меня на платформу.
Повернув голову, смотрю, как он бежит к Камилле, бросив свой ранец. Каждый миг приближает меня ко сну, усталость зовет меня, как сирена манит своего любовника. Но я сопротивляюсь. Вместо этого смотрю исключительно на Камиллу, пока Брэкстон ухаживает за ней. Наблюдаю за тем, как поднимается и опускается ее грудь, бессознательно синхронизируя свое дыхание с ее. Каждый ее стон боли заставляет мою грудь сжиматься, но в глубине души знаю, что это хороший знак, что она еще достаточно сильна, чтобы издавать какие-либо звуки, даже если они рождены ее агонией.
Брэкстон работает без устали, и понятие времени ускользает от меня. Однако, как только он начинает отдавать приказы прибывшим дравийцам, считаю секунды до его возвращения ко мне. Камиллу подхватывает один из солдат, и я теряю ее из виду, когда Брэкстон склоняется надо мной. Собравшись с силами, ожидаю, когда он прочтет мне лекцию о выгорании и о том, как глупо было перенапрягаться.
Он проводит по мне ладонями, прижимая шприц-пистолет к моей руке. Введение лекарства сопровождается шипением, и мои конечности мгновенно теряют напряжение, мышцы сбрасывают нагрузку, с которой пытались справиться, помогая мне реализовать стратегию «бой-бегство». Введя мне еще несколько лекарств, он наконец убирает инструменты. Затем Брэкстон берет меня на руки и спускается по лестнице. Моя голова прижимается к его груди, когда он наконец касается земли и смахивает волосы с моего лица.
— Никогда больше так не делай, — бормочет он.
Нахмурившись, смотрю на него, не в силах говорить.
— Ты заставила меня выбирать между тобой и твоей подругой. Я понимал, что если приду к тебе первой, а она истечет кровью и умрет, ты никогда не простишь ни меня, ни себя. Поэтому пошел против своих брачных уз, против своих инстинктов, чтобы сначала позаботиться о ней, зная при этом, что ты можешь умереть, если не получишь немедленной помощи.
Вздохнув, закрываю глаза, не в силах смотреть на его страдания. Он прав, и даже если бы я могла говорить, ничего не ответила бы, чтобы изменить этот факт или убедить его в обратном. Я бы с радостью умерла за Камиллу, но как бы бескорыстно это ни звучало, на самом деле это эгоистично. Если бы я жила, а она нет, пришлось бы нести это знание в себе до конца жизни, а мне этого не хотелось.
— Я догадывался, что ты поступишь именно так, — бормочет Брэкстон. Звук его голоса вырывает меня из накатившей сонливости. — Специально взял с собой стабилизаторы на случай, если ты попытаешься истощить свою энергию, а затем и жизненную силу. Если уж на то пошло, я должен винить себя за то, что позволил тебе прийти, но не мог стоять между тобой и твоей местью, если бы только не хотел разрушить все шансы добиться твоего расположения. Принимая это решение, я думал
