Шаг -- зачерпнуть кружкой из ведра, вылить под куст. Следующий шаг…
Спасало только то, что про растения и посадки я знала больше, чем любой другой житель села.
***
Вернувшись из города, я первым делом занялась семенами. Стоили они не так и дешево, потому экономила я на всем. Вплоть до того, что помидор купила три сорта, но всего по шесть семечек.
В отличии от моих крестьян, которые «этакое баловство» почти не выращивали, предпочитая картошку, репу и лук с морковью, я сажала все подряд. Хотя бы для того, чтобы разобраться в местных сортах, определить ренне- и позднеспелые, завести собственные семена.
Здесь, например, почти не практиковали выращивание из рассады. Семена просто кидали в землю и ждали всходов. Я же замочила все, что смогла и выставила на подоконники кучу найденных в сараюшке горшков с трещинами и непонятных ящиков. Да, страшные они и комнаты вовсе не украшали. Зато к тому моменту, когда крестьяне только начали копать огороды, у меня уже стояли пикированные крепкие росточки.
С помидорами я особенно возилась. Два сорта оказались очень высокорослыми. Для них пришлось делать опору. Вот с них, с нижней части, я насрезала пасынков. Это совсем не сложно.
Если кусты пышные, но нижние побеги только мешают, тянут на себя питание и соки, не дают нормально цвести кустам. Если их не удалить, цвет даже осыпаться может. Так что как только они достигали пятнадцати сантиметров, я их срезала, набирала очередной пучок и ставила в воду. Через три-четыре дня, видя маленькие белые корешки, сажала в землю. Так огород и рос.
Картошку я и вообще разделила на глазки. То есть, из одной проросшей картофелины я делала четыре-шесть будущих кустов. Конечно, пришлось немного потрудиться, а не просто разрезать картофель. Дома я так не убивалась. Но здесь присутствовал серьезный страх остаться без урожая, да и о качестве почвы я знала маловато. Потому, набрав угля и растерев его в порошок, я руками припудривала каждый срез. Так вернее будет. Тут мне охотно помогала Элли.
Она вообще с удовольствием слушала мои рассказы о том, что и зачем я делаю. Конечно, сказки Норы были хороши, но мои разговоры о том, как кустик будет питаться и расти, оказались ей не менее интересны. К началу лета с нее сошла излишняя бледность, она стала немного напоминать крестьянских детей.
Нора, на которую я свалила почти всю готовку и мытье посуды, была не слишком довольна. Спорить я не стала, просто приказала. Лесте было не легче. На ней стирка и уборка. Когда она, по привычке, начала на меня ворчать, я посадила их с Норой рядом. Время выбрала вечернее, чтобы Элли уже спала.
-- Смотрите, дорогие мои, – я высыпала перед ними небольшую кучку золотых монеток. – Это – всё! Понимаете? Совсем всё! Больше у меня денег нет, и мне их никто не принесет. Если вы считаете, что мне нужно сидеть сложа руки и ждать, пока деньги закончатся, может быть, кто-то подскажет, что мы будем есть потом?
Леста только вздохнула, понимая мою правоту.
-- Девочку-то зачем работой томить? – недовольно буркнула Нора.
-- Затем, что ее приданое не так и велико. А если ее замуж не возьмут, как она жить будет? Господь даст, – я отчеркнула местный «крест» на груди, – все у нее хорошо сложиться, и наука моя ей вовсе не понадобиться. А если нет? Прикажешь ей в любовницы к купцу идти? Ты, Нора, если недовольна работой своей… -- я строго посмотрела ей в глаза: – Так ты скажи. Я тебе дорогу до дома оплачу полностью.
Бунт был подавлен в зародыше. Да и не томила я малышку работой. Ну какой уж там работник из пятилетней крохи? Но посильные небольшие задания давала. Утром она с корзинкой ходила собирать яйца, днем поливала свои десять кустиков, высаженных специально для нее прямо у башни. И к середине лета малышка выглядела просто отлично! Крепенькая, загорелая девочка с отменным аппетитом. Именно этот аппетит и примирил Нору с реальностью. Глядя, как Элли охотно ест, она первое время крестилась от умиления:
-- Раньше-то, бывало, и морщит нос, и сказку требует, чтобы кашу съесть! А тут, смотри-ка! Только подкладывать успевай!
И пусть одежда и у Элли, и у меня мало напоминала господскую, но не в шелковых же платьях собирать яйца и на огороде возиться? Да, мы обе носили почти крестьянскую одежду. Обычное полотно и лен. Удобные юбки и легкие жилеты. Только белые рубашки из хорошей мягкой ткани и отличали нас от деревенских.
Леста вечером зашла ко мне в кабинет и, вздыхая, заговорила:
-- Светлая госпожа, я ить тут думала… Может, вам бы в город почаще ездить?
-- Это еще зачем?
-- Ну, так… -- она неопределенно пожала плечами. – Тама, глядишь, и мужа бы присмотрели. Траур-то ить через полгода закончится, а вы ить эвона какая раскрасавица стали! Загар бы только смыть с вас. А так ить – чисто яблочко наливное!
Пожалуй, в ее словах была доля правды. Конечно, не о моем замужестве. А вот то, что я окрепла – чистая правда. Нездоровая худоба и слабость остались в прошлом. Но слова Лесты мне не слишком понравились.
-- Леста, если я надумаю замуж идти, ты узнаешь об этом первая. А сейчас ступай.
Конечно, с моей земли слишком удачного урожая ждать бы не стоило, если бы не удобрения. А уж тут я рецептов знала не один десяток!
В дело шло все: яичная скорлупа и сырые яйца, скошенная трава и отстоявшийся зольный раствор. А уж каким богатствами делились с нами куры! Раз в несколько дней я набирала примерно стакан ценнейших удобрений, высыпала в огромный глиняный горшок, который нашла в одной из сараюшек, заливала водой и давала перебродить. Потом разводила полученный раствор до нужной консистенции
