ли мама сделать меня частью своей игры? Увы, могла. Так что в этом вопросе я была вынуждена признать разумными действия Риса.
– Всем нам в своё время приходилось делать выбор, – продолжил он, снова привлекая моё внимание. – Однажды, Ангелок, я выбрал не ту сторону. Пошёл против системы, против военных, правил, даже против своей семьи. Погнался за призрачными идеалами. А когда понял, куда попал, просто струсил. Не стал даже попытаться что-то исправить. С каждым днём я тонул в этом всё сильнее. И однажды… сдался властям.
Я знала, что мою мать в Союзе считают преступницей. Рис когда-то был то ли её другом, то ли возлюбленным, а, следовательно, тоже стоял с ней по одну сторону от закона. Но… что он тогда делает здесь? И как умудрился отхватить себе должность заместителя ректора Элипса?
Мою мать обвиняли в терроризме, а за это в Союзе казнят. Так почему Рис передо мной живой и здоровый?
Эмпат улыбнулся, явно уловив мои эмоции, а может, даже и мысли.
– Это долгая история, – сказал он. – Если в двух словах. После суда мою казнь отсрочили на неопределённый срок из-за уровня дара и заступничества некоторых членов Совета Союза. А ещё через два года после пересмотра дела и некоторых заслуг с моей стороны, наказание изменили работой на военных. Ещё через пять лет за свои достижения в боевой эмпатии я получил освобождение. Но за мной до сих пор приглядывают.
Он вздохнул и посмотрел на меня с искренним участием.
– Ты, Ангелок, пока действительно не сделала ничего плохого. Если не считать сокрытия дара от властей.
– Откуда ты всё это знаешь? Из моей головы? – выдала настороженно.
– Нет, – он ухмыльнулся. – Ночью с Алишером говорил. Он узнал о тебе всё, что вообще было можно узнать.
Я фыркнула.
– Главное, Ангелия, ты пока не успела сделать непоправимых ошибок. И всё ещё можешь сохранить своё право на нормальную жизнь, – продолжил Рис. – Да, Ланира ‒ твоя мама, но она, увы, преступница. Пойдёшь у неё на поводу, и назад пути не будет. Я через это проходил. Знаю.
А мне вспомнился вчерашний разговор с наместником. Мик говорил, что его мать была вне закона, да и сам лорд Эргай. Этот вопрос я и задала Рису. Думала не ответит, но он удивил.
– Алишер тоже в юности отметился среди «Защитников свободы», но быстро понял, куда попал и сдался властям. Ему назначили десять лет службы на Союз. Мой брат даже в такой ситуации оказался лучшим. Получил звание лэйда, заработал отменную репутацию и уважение старших по званию. А к концу срока наказания уже никто не придавал значения его приговору. Ему доверили руководить захватом Земли. А после предложили должность наместника.
– Вот видишь, какой карьерный взлёт, – бросила я иронично.
Но Рис ответил серьёзным взглядом.
– Мать Мика казнили за терроризм, – ответил он. – Я сам едва избежал казни. Поверь, Ангелия, ты не хочешь знать, каково это ‒ сидеть в камере, ожидая суда, когда приговор известен заранее.
Я слушала его внимательно, а смотрела с сомнением. В душе родилось невольное сочувствие, хотя совсем недавно там царили только злость, обида и смятение. Неужели этот эмпат снова на меня воздействует?
– Я могу помочь тебе раскрыть твой дар, – решил сменить тему мой собеседник. – Или хотя бы показать упражнения, которые помогут тебе с этим. Но что касается особенностей твоих видений, тут от меня мало толка. Нужен хороший наставник.
– Из моей мамы вышел бы отличный учитель, – решила я подёргать тигра за усы.
– Не думаю, – Рис отрицательно мотнул головой. – Знаешь, она ведь сама выросла в подполье. Была с «Защитниками свободы» с детства. Ей никто не давал выбора. Возможно, она хотела для дочери другой жизни, потому и отправила подальше от себя. Несмотря ни на что, она тебя очень любила и скучала. Поверь, я точно знаю. И искренне надеюсь, что Ланира не станет использовать тебя в своих играх.
– Она вообще может быть сейчас очень далеко.
– Может, – кивнул Рис. – И я очень надеюсь, что так и есть. Потому что, Ангелок, если она играет против нас, то мы имеем крайне мало шансов на победу. Даже с твоими способностями.
Сказав это, он поднялся из кресла и направился к выходу. Я проводила его задумчивым взглядом, а, как только за ним закрылась дверь, упала на подушки и медленно выдохнула. Желание немедленно сбежать немного поутихло, а вот слова Риса действительно заставили задуматься.
Он спрашивал, чью сторону я бы приняла, если бы мне пришлось выбирать между мамой и всеми Эргаями. На самом деле, у меня не было ответа на этот вопрос. Хотя… нет. Я бы выбрала Землю и её будущее. И мой дар это решение полностью поддерживал.
***
Микаэль
– Не нравится мне это, Мик, – проговорил Дарис, выслушав мой рассказ о встрече с леди Кристалиной Аривер. – Ой, как не нравится.
Вернувшись в дом отца, я первым делом направился к дяде. Он ждал, будто уже знал, что у меня есть к нему серьёзный разговор. Вот только полагал, что речь пойдёт об Ангелии. И оказался немало удивлён, услышав от меня совсем о другой девушке.
Мы сидели на дальней лавочке в парке отцовского особняка. Я не рискнул говорить о случившемся в доме. Не хотел пугать Сашу, ведь она бы сразу, по одному моему виду поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Как бы я не скрывал, ей всегда удавалось безошибочно определять моё настроение и эмоциональное состояние без всякого дара эмпата.
– Я слышал о том, что в прошлом существовали методики подавления чужой воли, – продолжил Рис. – Но встречать людей, способных на такое, мне не доводилось.
– Может, это что-то вроде гипноза? – предположил я.
– В какой-то степени, – кивнул Дарис. – Мне бы лично пообщаться с этой особой. Но, думаю, на послезавтрашнем приёме это и так случится.
Я кивнул, вспоминая леди Кристалину. Да, красивая, интересная, притягательная, но моя интуиция буквально вопила, что от неё стоит держаться подальше.
– Значит, – задумчиво проговорил дядя, глядя на громаду дома, возвышающегося вдалеке, – именно упоминание Ангелии помогло тебе сбросить воздействие?
– Думаю, да, – кивнул. – Я словно очнулся, вспомнив о ней. А ещё у меня в голове будто звучали чужие слова.
