Азамат усердно кивает:
— Да, у нас тоже так. Самодельное только дарят, никогда не продают. Так и о человеке судят, сколько у него дарёной одежды, настолько его и любят.
— Ого, — говорю. — Удобно. А легко ручную работу от покупной отличить? Я вот не всегда справляюсь.
— Ну, ручная обычно со всякими узорами, знаете… — неопределённо машет рукой в области воротника. — Вроде как со смыслом. На покупной такого не бывает.
— А, так там всякие вышивки-тесёмочки ещё? — спрашиваю с энтузиазмом, воображая пёстрые народные костюмы из старых краеведческих фильмов. Всегда хотела себе сшить что-нибудь этническое, но это же столько труда, да ещё разобраться, что в какие века вышивали да в каком племени… В общем, не люблю я в истории копаться.
— Да, там много всего, они пёстрые такие, — поддакивает Азамат с энтузиазмом.
— А у тебя есть что-нибудь для примера посмотреть? — спрашиваю.
Взгляд его мгновенно потухает.
— Что вы, откуда у меня…
На секунду лишаюсь дара речи — то ли от возмущения, что такого замечательного капитана никто не любит, то ли от ощущения собственного идиотизма: можно было догадаться, что у него нету. Ладно, теперь надо опять как-то выкручиваться.
— Ну не знаю, — протягиваю, пока думаю, что сказать, — ты ведь уважаемый человек.
Хотя бы в профессиональном отношении, ага.
— Любовь и уважение — разные вещи, — пожимает плечами. Я резко нахожу способ сменить тему, и никакие инстинкты не успевают меня сдержать:
— А как по-муданжски любовь? — спрашиваю с горящими глазами. Ну вот сейчас мне откроется великая истина!
— Зачем вам? — усмехается удивлённо.
— Просто интересно, — пожимаю плечами, сама наивность. — Все обычно именно это слово на чужих языках хотят выучить.
— Странно, что в нём такого особенного? — поднимает бровь. — По-муданжски любовь будет хойх.
— О-о, — говорю, — здорово. Хойх. Я запомню.
А сама только что не ругаюсь. Как нам преподавали, хойх — это в лучшем случае дружба. То ли наш препод идиот и сказочку про отсутствующее слово сам придумал, то ли Азамат неправильно понимает, что такое «любовь» на всеобщем. А задавать каверзные вопросы я боюсь, ещё пропалит, что я муданжский знаю.
— Ну что ж, — говорю, — я пойду, пожалуй…
А то уже устала стоять тут.
— А вы больше никакие муданжские слова не хотите выучить? — спрашивает как-то чересчур быстро.
Напрягаюсь: неужели засветилась?..
— Да нет, — говорю, — а что?..
— Нет, ничего, — пожимает плечами. И вид у него потерянный.
Он пытается меня задержать, что ли?
— Там что, за дверью Алтонгирел с дубиной дежурит? — хихикаю. Смотрит на меня, как будто впервые видит, а потом как грохнет хохотать! Боже, как человеку мало надо для счастья. И ведь прямо покатывается, хотя я, вроде, ничего особенного не сказала. Чувствую, ему тут сильно не хватает поводов для радости.
Стою, улыбаюсь, вроде как мне тоже смешно. Наконец он отдышивается, вытирает левый глаз. Правый, похоже, не слезится вообще. Как же страшно жить в мире, где все травмы остаются с тобой навсегда.
— Простите, — лепечет сквозь остатки смеха. — Я просто не хотел, чтобы вы уходили.
Уй ты мой лапочка! И не постеснялся признаться! Хотя, может, очередное культурное различие… В общем, вместо того, чтобы зардеться, я решаю гнусно воспользоваться его слабостью.
— Давай так, — говорю. — Я останусь, но ты ляжешь спать.
Качает головой:
— Это что же, я при вас спать буду?
— А что такого? — пожимаю плечами. — Я же врач. При мне сотни людей спят. Некоторых я даже нарочно усыпляю.
— Но я так не могу, это невежливо, — начинает бормотать. Ну правильно, а дополнять свою и без того шокирующую внешность кругами под глазами — это вежливо. Да и не юноша уже, надо бы и о здоровье подумать.
— У нас с тобой представления о вежливости отличаются, — говорю наставительно. — Да и вообще, мы с тобой уже ночку в обнимку проспали, чего теперь-то стесняться?
— Простите, — хмурится. Кажется, я его совсем растревожила.
— Это мне надо извиняться. А ты давай ложись и спи, а то уйду. И приду с большим шприцом снотворного, так что тебя двое суток никто не добудится.
— Ну хорошо, — ухмыляется, глядя в пол. — Угрозы у вас страшные, я, пожалуй, сдаюсь. Боюсь даже вообразить, как можно проспать больше пяти часов кряду.
Пяти? И это всё, что ему надо? Хорошая тренировка, если это, конечно, не расстройство. Но я предпочитаю пока не копать, потому что Азамат наконец-то начинает укладываться, а я демонстративно усаживаюсь за стол и открываю бук: дескать, вот она я, сижу, как пришитая.
Судя по дыханию, он отрубается едва перейдя в горизонталь. И вряд ли проснётся, если я уйду. Но мне спешить некуда, можно и по-честному поиграть. Где тут мой вязальный форум?..
Ух ты, как я выпала из жизни — тут столько обновлений! И новых моделей кучу выложили, и процессы у всех продвинулись. Эх, мне бы моё сфоткать, да нечем, а то бы тоже похвасталась. Ладно, хоть соберу новенькое к себе — хорошо, что я догадалась перед вылетом с Земли сделать себе виртуальный диск в Сети, чтобы всё файло было в доступности с любого компьютера. А оттуда уже можно открыть и полюбоваться, и прикинуть, насколько сложно это исполнить… Под горячую руку попадают и несколько мужских моделей, которые я обычно игнорирую, потому что брат ручную работу не ценит, а больше у меня сейчас мужиков в поле зрения нету. Во всяком случае, таких, чтобы им что-то вязать. Но тут уж больно красивые, грех мимо пройти. Ссылки-то устареют, поди потом найди эти выкройки, если понадобятся.
Кстати, может, мне каких-нибудь швейных руководств почитать, раз уж я тут с машинкой… Я ведь шью-то так себе, это мама у меня всё время, что не в огороде, проводит за машинкой. А я больше вяжу и вышиваю. Ну-ка, ну-ка, что тут насчёт замера вытачек…
Тут меня наконец-то посещает идея, которая по-хорошему должна была посетить полчаса назад, а именно — сшить что-нибудь Азамату. Конечно, ткани у меня уж больно вырви-глаз, но он же сам говорил, что муданжские шмотки пёстрые… конечно, пестрота тоже разная бывает. Но связать-то точно не успею. Ладно, в крайнем случае, сошью потом, дома, и пришлю. Или если я на Гарнете застряну, чего, конечно, не хочется, но может не быть выхода, то могу и сама потом подарить. На Гарнете-то Азамат уж не реже чем раз в полгода бывает. Главное сейчас — не упустить момент и обмерить его, пока спит! А то ведь не дастся. Шить без примерки, конечно, хреново, но лучше, чем никак.
Прокрадываюсь к двери и пулей кидаюсь к себе. Я ведь брала у Эцагана мерную ленту! Ага, вот она, а вот чем и на чём записать, а то в чужой каюте рыться не хочется. Теперь быстро обратно, пока не проснулся. Захожу на цыпочках, дверь закрываю. Спит. У-ра.
