Вера осмелела. Она опустила ресницы и, подражая ему, кокетливо прошептала:
─ Конечно же, вы мгновенно уснете!
─ Нет… ─ сказал он страстным шепотом, касаясь трепещущими кончиками пальцев ее щеки. ─ Я ни за что не усну…Ты распалила меня, разожгла желание.
Вера ожидала услышать нечто подобное и подумала, что и сама, скорее всего, не сможет уснуть до утра. Ее молодое тело жаждало продолжения. Желание, жаркое и неуправляемое, накрыло бурным потоком, вытесняя все грустны мысли.
─ Я вас не поняла. Что вы хотите этим сказать?
Что за вздор она несет?
На его лице мелькнула чувственная улыбка, и он крепко сжал ее в своих объятиях. Глядя прямо ей в глаза, он сказал:
─ Я хочу провести с тобой эту ночь, и еще много ночей. Хочу ласкать твое тело, дарить тебе наслаждение, любить тебя… Когда ты родилась, сама Венера спустилась на землю и благословила тебя! Ты хочешь встретить рассвет со мной, в моих объятиях? ─ Его слова лились жарким потоком и все сильнее и сильнее кружили голову.
Вера услышала свой собственный стон, невольно вырвавшийся из груди. Она смотрела в его глаза и понимала, что не в состоянии ответить отказом. Но это были слова не опытного искусителя, а слова мужчины, охваченного страстью,
─ Я… не знаю, что вам сказать, ─ пролепетала она, испытывая неловкость.
─ Тогда молчи… ─ шептал он, касаясь губами розового ушка и покрывая ее лицо нежными поцелуями.
Постепенно они становились более требовательными. Горячие губы жадно впились в ее рот, еще сильнее разжигая желание, а руки спустились к ягодицам, стискивая их и прижимая к своим бедрам. Стефано подхватил Веру за ягодицы, приподнял, и его возбужденная плоть уперлась в то место, где соединяются бедра. Она услышала его тяжелое участившееся дыхание и, ощутив тугой огненный ком, собравшийся внизу живота, застонала. В его поцелуях и ласках не было и намека на поспешность и нетерпение. Казалось, он оттягивает момент, наслаждаясь долгой прелюдией.
Наконец Стефано неохотно отстранился от нее и, судорожно вздохнув, сказал:
─ Вернемся в дом…Бог свидетель, силы мои на исходе…
Его фраза так и осталась неоконченной. На улице, неподалеку от посольского дома, послышались громкие голоса. Их было слишком много. Генуэзец резко обернулся назад, всматриваясь во мрак ночного города.
Место, где находился дом, осветилось огнями десятков факелов. Теперь отчетливо различались человеческие силуэты. Несколько человек вошли в дом, и он ожил. Знакомая приземистая фигура управляющего Димитриса показалась на пороге.
─ Странно! ─ удивленно произнес генуэзец и повернулся к Вере. ─ Побудь здесь. Я скоро вернусь за тобой! ─ Напоследок он крепко сжал ее ладонь, подчеркивая свое намерение.
Стефано быстрыми шагами пошел к дому. Еще издалека он заметил, что все мужчины, плотно обступившие посольский дом, вооружены. Городская стража ─ понял он, окинув взглядом их абсолютно одинаковую, одежду.
— Вон она, вон там! Хватайте ее! — послышался знакомый визгливый голос, и Вера оглянулась.
На углу посольского дома стоял работорговец-грек Петрос Попандополис со своими слугами. Его обрюзглое лицо исказилось в злорадном оскале. Перепуганная Вера догнала Стефано и засеменила рядом.
─ Что здесь происходит? ─ надменно спросил он на греческом, подойдя к Генуэзскому дому. Внезапно раздался звон подков о каменную мостовую, и из-за угла вылетела целая кавалькада из вооруженных всадников. Попандополис, ощутив за собой грозную силу, поспешно подбежал к Вере и схватил ее за предплечье. Молодая женщина вскрикнула от боли, но Стефано так сжал волосатую кисть наглеца, что у того что-то хрустнуло. Рука грека ослабла, и генуэзец с презрением отбросил ее в сторону. Петрос оглянулся — всадники уже начинали окружать влюбленную парочку. Тогда грек размахнулся и с силой ударил Стефано по лицу. Прозвучала хлесткая пощечина, и все на мгновение замерли. Воины с удивлением смотрели то на дерзкого работорговца, то на генуэзского дипломата. Толстяк-феодорит явно переборщил, он даже сам замер в нерешительности, потирая свою кощунственную руку. Яркий румянец залил щеки Стефано, и он, отодвинув Веру за спину, ступил на шаг вперед. Никогда она не видела такого гнева в суженых глазах мужчины. Казалось, еще мгновение, и от грека останется лишь выжженное место.
— Сеньор ди Монтальдо, вы арестованы, — воскликнул сержант всадников, которого можно было легко отличить по более дорогой одежде.
Повинуясь движению его повелительной руки, несколько дюжих солдат соскочили со своих коней и выхватили у генуэзца из ножен кинжал, висевший у него на поясе. Стефано коротко оглянулся на воинов, но вдруг выхватил левой рукой из потайного разреза под левым рукавом маленький узкий стилет. Пока стражники успели сообразить, что происходит, генуэзец молниеносным движением полоснул сверкающим узким клинком по горлу толстого грека и, перехватив его правую руку, всадил клинок снизу вверх под седьмое ребро. Негодяй захрипел, зашатался и схватился за горло. На камни мостовой фонтаном брызнула кровь. Черные глаза грека, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Его грузное тело пошатнулось и, сделав несколько шагов назад, повалилось навзничь. Работорговец еще несколько раз дернулся и, захрипев, испустил дух.
Вера стояла как завороженная, внутри у молодой женщины все заледенело. Она никогда в своей жизни не видела убийства. Стражники и их командир тоже замерли в нерешительности.
— Ишь, поднял руку на сеньора! — с уважением в адрес генуэзца сказал один из стражников
— Поделом ему, не будет руки распускать, — поддержал его другой голос.
По лицу сержанта-гота было видно, что и он одобряет поступок итальянца. Вдруг Вера ощутила на своем животе руку Стефано. Хотя генуэзец и стоял к ней спиной, но он несколько раз незаметно хлопнул Веру, явно давая ей знак уйти незаметно. В это время стражники наконец-то вспомнили о своем задании и, оттолкнув молодую женщину, схватили Стефано за руки. Хотя Веру еще трясло от только что случившегося убийства, но она превозмогла себя и сделала несколько нерешительных шагов в сторону. Все были настолько заинтересованы и убийством, и арестом генуэзского дипломата, что не обратили на нее никакого внимания. Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, Вера отошла еще немного и совсем затерялась в толпе.
Из посольского дома вышел высокий надменный человек в роскошной одежде. Судя по тому, как изменились лица стражников, это был высокопоставленный представитель князя.
─ Сеньор ди Монтальдо, по приказу князя вы и ваша охрана лишаетесь права на свободу передвижения. Прошу вас, пройдите в дом. Наше княжество больше не поддерживает с Генуей и Каффой никаких дипломатических отношений. ─ В ледяном тоне феодорита сквозила плохо скрываемая ненависть, прикрытая маской официальной вежливости.
