Это не…
Руки гладили ее тело, легкое, мягкое и нежное. Она выгнулась, пытаясь прижаться к этим рукам, желая, чтобы они сжали, или схватили, или прижали. Но они не делали этого. Она тихо стонала, неуверенно и неуверенно.
Руки скользили под одеждой, дразня ее. Не давая ей достаточно того, чего она хотела. Не задерживаясь достаточно долго.
Что-то не…
Ее ноги были раздвинуты. Осторожные руки согнули ее колени, и кто-то устроился между ними. Кто-то другой. Нежное прикосновение пальцев к ее щеке отвлекло ее от поцелуев женщин фейри. В голове у нее все кружилось, мысли плыли, все казалось странным и теплым… но прекрасным.
Пока что-то острое не пронзило ее горло.
Она вскрикнула от боли, когда дымка, застилавшая ее разум, затрещала, как ветка. Но звук был проглочен губами, вновь прижавшимися к ее губам, когда фигура опустилась к ее телу.
Он прижался к ней, как любовник; их разделяла только одежда. Он поцеловал ее, и на вкус его губы были как лед. На'лен.
Она не могла думать. Она дернулась под ним, чувствуя, как колющая боль в горле усиливается по мере того, как она двигается. Она мгновенно замерла.
Он отстранился от нее и прижал к себе. Он печально улыбнулся, глядя в темные глаза.
— Все в порядке, Эбигейл… не двигайся. Не борись с этим. Все уже кончено. Уже слишком поздно. Борьба сделает только больнее. — он поцеловал уголок ее рта.
— Я… — прошептала она. — Что… что происходит…?
Он снова поцеловал край ее губ, потом подбородок, потом щеку.
— Ты умираешь, Эбигейл. И все в порядке.
— Нет… нет, ты сказал… ты сказал… — она чувствовала это. Что-то проталкивалось в ее тело из точки в горле. Она задыхалась.
Это было густое. Оно было теплым.
Вот он снова ворвался в нее. Она пыталась сопротивляться, но это было бесполезно. Ее мышцы ослабли. Она хныкала и боролась, но женщины вокруг нее не хотели этого. Наконец их хватка на ней усилилась. Не то чтобы им пришлось сильно стараться. Ее конечности были словно свинцовые. Тяжелые и непригодные для использования.
— Ты сказал…
— Что ты будешь жить столько, сколько захочешь. И я боюсь, что ты не захочешь жить очень долго. — он хмыкнул. — Мне очень жаль, Эбигейл. Нам могло быть так весело вместе. Я не хотел этого делать.
Его рука лежала на ее горле. Казалось, будто один из его ногтей вошел в ее кожу. Но как? Она задыхалась, чувствуя, как что-то снова проникает в ее тело. Слишком горячее и слишком толстое. Это что-то делало с ней. Что-то ужасное. Она выгнулась дугой, ее глаза расширились. Это был яд. Он отравлял ее!
— Но… но почему?
— Ты должна умереть, чтобы спасти всех нас. Валрою нужна королева, чтобы принять корону, понимаешь… и мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы он никогда не взошел на Серебряный Трон. — он поцеловал ее в щеку, его длинные темные волосы коснулись ее. — Это не личное.
Еще один прилив этой ужасной жидкости в ее тело, и она застонала. Это была не совсем боль. Это было не совсем удовольствие. Но внезапно что-то поселилось в ее теле, словно бушующее инферно. Она почувствовала, как пот выступил на ее теле. Это должно было быть мучительно, но вместо этого ее охватила потребность. Она была всепоглощающей. Она извивалась, нуждаясь в контакте. Ей нужно было, чтобы кто-то прикоснулся к ней. Нуждалась.
На'лен хмыкнул.
— Хорошо. Быстро действует. — он поцеловал ее медленно, глубоко, но этого было недостаточно. Она болела. Болело все.
Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Она застонала, когда он прикоснулся к ней, просунул руку под хлопковую рубашку и сжал в ладони ее левую грудь. Да, да! Но этого все равно было недостаточно!
Он прервал поцелуй и прошептал ей.
— Одна доза моего яда приносит тепло и спокойствие. Вторая — питает огонь внутри. Третья — разжигает его… а четвертая — поглощает.
Еще один всплеск этого ужасного вещества, и ее стон превратился в крик. Ее потребность превратилась в агонию. Каждая ее частичка ощущалась так, словно ее пронзило раскаленное железное клеймо. Или как будто тысячи маленьких иголок вонзились в нее повсюду.
Она снова закричала, застонала от муки. Бледная рука сомкнулась над ее губами, заглушая крик.
Боль в горле прекратилась. На'лен встал на колени между ее ног и поднял руку. Тогда она увидела, что было у нее в горле. Из-под одного из его ногтей торчала длинная, тонкая, черная игла, похожая на жало пчелы. С нее капала вязкая бледная субстанция.
Он жалко улыбнулся.
Боль ослепила ее. Раскаленная до бела, ужасная, она словно разрывала ее на куски. Она металась и боролась, бесполезно извиваясь. Руки держали ее.
— Это не убьет тебя, к сожалению. — На'лен вздохнул. — Ты можешь остаться такой, отравленной моим даром, на всю вечность. Так и случится. Мы приготовили для тебя гроб. Мы закуем тебя в цепи, свяжем и бросим в глубокую, темную яму. Ты умрешь от голода, прежде чем эта боль убьет тебя.
Она едва слышала его слова сквозь агонию.
— Почему? — она оторвалась от руки, закрывавшей ей рот, чтобы потребовать ответа. — Если ты не хочешь причинить мне боль, почему… — боль нарастала. Когда она собралась закричать, рука снова закрыла ей рот.
— Ну… если тебе придется умереть, почему бы не сделать это приятным для остальных? — он улыбнулся. — И чтобы насолить Кровавому Принцу, конечно. Я хочу, чтобы он знал, что ты пострадала из-за его жадности.
Боль.
Мучения.
Я в огне.
Тетя предупреждала ее о том, как в некоторых странах поступают с ведьмами и колдунами. О немецких ведьмах, которых привязывали к кольям и поджигали. И именно от этого она сейчас страдала. Ее тело горело, и огонь не мог к нему прикоснуться. Она почти представляла, как кожа темнеет и чернеет, отслаивается, превращаясь в пепел.
Пожалуйста, пусть это прекратится.
Пожалуйста.
— Это более добрая судьба, милая, — прошептала ей на ухо одна из женщин.
Другая женщина продолжала, нежно поглаживая волосы Эбигейл, которые теперь были мокрыми от пота.
— Валрой женится на тебе, и ты будешь первой, кто умрет в той бойне, которую он устроит над нами. Он хочет забрать весь Тир н'Эйлл себе. И тогда ваш мир падет следующим. Ты должна умереть.
— Твоя смерть спасет миллионы жизней. Не только Фейри, но и тебе подобных, — убеждал третий. — Это благородная жертва.
Пожалуйста, боль. Прекратите!
— Он бы обманом заставил тебя стать его женой. — На'лен потянулся, чтобы погладить ее по щеке. Каждое прикосновение к ее телу было подобно тысяче насекомых, кусающих и жалящих ее. Она вздрогнула и застонала от руки, все еще закрывавшей ей рот. — Если он еще не изнасиловал тебя, то скоро сделает это. Он сделает с тобой ужасные, ужасные, несчастные вещи. Он осквернит твое тело, твою душу… все, что ты есть. Это более добрая смерть. Я обещаю. И ты можешь сделать так, чтобы она закончилась.
Конец.
Пусть все закончится.
Пусть все закончится.
Лабиринт. Фейри. Чудовища. Боль.
Слезы катились по ее щекам, и женщины вокруг нее гладили их. Это не имело значения. На смену им пришли новые.
На'лен снова опустился к ней, длинное темное жало приблизилось к ее горлу.
— Скажи мне, что хочешь, чтобы это прекратилось, и я прекращу твои страдания.
Да.
Пожалуйста.
Пусть это прекратится.
Боги, простите меня, пожалуйста, заберите меня от этого.
Рука, закрывающая ей рот, пошевелилась, и она втянула воздух.
И взмолилась о смерти.
Но ее слова были поглощены криками.
На них упала тень.
Глаза На'лена расширились.
Там была кровь.
А потом была тьма.
Пожалуйста.
Пусть это прекратится.
16
Сначала Валрой извлек жало из-под ногтя своей жертвы.
Затем он удалил ногти мужчины.
Один за другим, один за другим, он отрывал их от пальцев На'лена. Он слушал, как маленький лорд кричал, плакал и молил о пощаде.
