поставил её на ноги у кромки воды. Дверь в конюшню егерь припёр большим камнем, валявшимся неподалёку. На всякий случай, чтобы раньше времени не обнаружили, что она не заперта.
– Плыть сможешь? – спросил он у Тари. – Я подстрахую тебя.
Она кивнула, завязывая волосы в пучок, чтобы не мешали, зашла в воду по щиколотку
– Аккуратней, там… – Берен не успел договорить: Тари сделала второй шаг и провалилась едва не по горло. – Там глубоко…
Видимо, где-то на дне били ключи: на середине реки вода была ледяной. Когда Тари выбралась на противоположный берег, её била крупная дрожь. Никто из общины пока не заметил отсутствия девушки, не поднял тревоги, но торчать на открытом месте всё равно не стоило, и Берен сразу же увёл Тари к спрятанному в кустах фургону.
– Тари! – обрадованная Эльса бросилась ей на шею. – Они ведь не в Благоград меня повезли, представляешь? А Берен спас меня! Их побил, а меня спас! И тебя спас, я так рада!
– Прости меня, милая, прости, что оставила тебя, – всхлипнула Тари.
– Это не твоя вина, – подал голос стоящий рядом Берен, – это всё их снадобья.
– Ты замёрзла, Тари? – спросила Эльса, разомкнув объятия. – Ты вся дрожишь!
– Да, детка, немножко. Сейчас я выжму платье и будет чуть потеплее, – Тари улыбнулась посиневшими от холода губами.
– Возьми, – Берен протянул ей свою футболку. – Могу ещё предложить косуху, но она скорее доспех, чем одежда.
– Спасибо, Берен! – поколебавшись, Тари взяла футболку. – Я верну её сразу, как высохнет платье.
Егерь сел на водительское кресло, зашнуровал ботинки. Краем уха он слышал эмоциональную болтовню Эльсы, которая рассказывала Тари о произошедших событиях, пока та переодевалась и отжимала платье. Хлопнула задняя дверца фургона, и Тари забралась в кабину. Беренова футболка была ей едва не до колен, а растянутый ворот оказался слишком широк и сваливался с её плеч.
– Согрелась?
Девушка отрицательно мотнула головой.
– Но в сухом, конечно, теплее. Скоро согреюсь. Зато благодаря водным процедурам ушёл этот странный туман из моей головы, – улыбнулась Тари, и Берен поймал себя на том, что вновь чувствует, хоть пока ещё и очень слабо, тонкую ниточку их связи.
Но сейчас эта связь не вызывала ни того болезненного беспокойства, что раньше, ни желания во что бы то ни стало избавиться от неё. Однако в голове сразу зажглась тревожная лампочка: а что если отсутствие боли говорит о привыкании Берена к его дару? Тьфу ты, – к мутации? Ну уж нет, он не собирается ни к чему привыкать и ничем пользоваться! Эта чёртова штука пригодится ему для того, чтобы помочь Тари, но не более! Он возобновит приём таблеток сразу, как только оставит девочек в Благограде. И, наверное, когда-нибудь даже обратится к врачу, чтобы окончательно решить эту проблему. Да, так и сделает! Берен повернул ключ зажигания и сдал назад, чтобы выехать обратно на дорогу.
Глава 16
Через пару часов пути они съехали с дороги к роднику, чтобы набрать воды. Тари переоделась в высохшее платье и неуютно поёжилась: мало того, что на солнечном свету оно полупрозрачное, так ещё и безбожно мятое! Срамота. Она подошла к Берену, набиравшему воду в бутылки, неуверенно остановилась, комкая в руках его футболку и переминаясь на колючей траве босыми ногами: её берцы тоже остались в общине. Рядышком, опустив передние лапы в холодный ручеёк, вкусно чавкал свежей водой Макс, разбрызгивая вокруг себя блестящие на солнце капли.
– Сильно тебе досталось? – виновато спросила Тари.
Берен вопросительно глянул на неё через плечо – не сразу понял, о чём она. Усмехнулся.
– Да нет, всего лишь губу разбили, не беда, – он выпрямился, затыкая бутылку пробкой.
Тари окинула взглядом наливающиеся чёрным синяки на лице и теле егеря. Может, он себя в зеркало ещё не видел?
– Это нестрашно, – словно прочитав её мысли, ответил он, – не о чем переживать.
– Не получается не переживать, – опустила ресницы Тари, – всё-таки это по моей вине… Ведь если бы я не… – она осеклась, почувствовав, как близко подошёл к ней Берен.
Подняла глаза, наткнулась на его жёсткий, красноречивый взгляд.
– Я взрослый человек, Тари. И ты не можешь отвечать за мои решения. К тому же, если бы я сразу поступил верно, всё бы обошлось. Но я свалял дурака.
– Связавшись со мной? – смущённо хихикнула Тари.
Берен улыбнулся в ответ, и улыбка вышла неожиданно тёплой, даже ласковой. Это ещё больше смутило Тари, но отвести глаза она уже не сумела. Их взгляды сплелись, словно стебли полевого вьюнка: просто так не распутаешь, а дёрнешь посильнее, – и что-то хрустнет, переломится, порвётся…
Берен протянул руку, убрал от лица Тамари прядь волос, случайно коснувшись её щеки. Прикосновение было бережным и нежным, лишь слегка кололись застарелые мозоли на его ладони. Тари, сама того не заметив, задержала дыхание. Она чувствовала, как от Берена волнами шло тепло, даже жар, словно от щедро натопленной печи, и её окоченевшее сердце изо всех своих сил стремилось к этому теплу, не слушая разум, порицающий его порывы дребезжащим старушечьим голосом.
Тари привстала на носочки, потянулась к Берену, но тут Макс, оторвавшись от своего водопоя, поднял мокрую морду и громко, многозначительно фыркнул, обдав их колени мелкими брызгами. Тари отпрянула, отвела глаза. Лопнул тонкий зелёный стебелёк полевого вьюнка. Макс, облизывая морду, проковылял между ними обратно к машине. По его тяжёлой поступи было видно, что утренняя беготня за Агнесьей не прошла для лиса бесследно, и вновь разболелась травмированная лапа, натёртая протезом.
– Этот парень сегодня за нас здорово впрягся, – усмехнулся Берен, прерывая неловкую паузу. – Налетел на врага, как коршун, я не ожидал!
– Какой молодчина! – Тари протянула Берену футболку, которую до сих пор комкала в руках. – Спасибо, что одолжил. Но платье высохло, и теперь придётся терпеть меня в таком виде, – она усмехнулась.
– А что с ним не так? – удивился Берен, натягивая футболку.
– Оно мятое. И… пошлое.
Брови егеря удивлённо взлетели вверх, он даже не нашёл, что на это ответить.
– Сол бы так и сказал, – пожала обнажёнными плечами Тари, – что оно мятое и пошлое.
«Дурак твой Сол!» – подумал Берен.
– Я не Сол, Тари. Не стоит мерить весь мир мнением одного-единственного человека.
«…но я не Сол», – отозвалось в памяти Тари что-то давнее, выцветшее, почти исчезнувшее.
«Всё будет хорошо, слышишь? Но я не Сол», – говорит низкий, слишком взрослый для Соломира голос, но распростёртая на полу девочка всё равно не верит. Кто же ещё может быть её спасителем, как не тот, кого она так безнадёжно, так не по-детски глубоко любит вот уже два года! И она улыбается через боль, из последних сил: «Кто же ты тогда? Волшебник Изумрудного города?»
– Мы не успеем засветло доехать до Верхних Чаек. – расстроенно произнесла Тари, поглядывая на небо.
– Не успеем. – согласился Берен. – Через час стемнеет. Тут недалеко сосновый лес, в нём заброшенный детский лагерь. Некоторые домики неплохо сохранились, можно переночевать там, – краем глаза он увидел, как Тари обхватила себя за локти, и знал, что сейчас она корит себя за задержку. – К завтрашней ночи должны успеть в госпиталь. Ведь её лекарство будет работать ещё сутки, верно?
– Не знаю, – почти шёпотом ответила Тари, – слишком много было переживаний. Возможно, блокатор уже на исходе…
Берен понимал все риски, и в его голове зудела мысль, назойливая, как комар: он знал способ помочь Эльсе, если действие лекарства закончится раньше, чем они доберутся до госпиталя. Этот способ мог бы сработать. Но прибегнуть к нему – значит воспользоваться своей мутацией. И тогда это уже не будет исключением, как для Тари. Это будет попыткой научиться управлять этой дрянью, а значит, пустить её в себя ещё больше, признать её своей частью, перекрыв все отходы, пусть и иллюзорные, к «чистой» жизни. Но на второй чаше весов – шанс для Эльсы стать «чистой» после операции.
Берен долго молчал, вслушиваясь в переживания Тари. Она, так часто бывавшая козлом отпущения для своих близких, привыкла чувствовать свою ответственность и вину за всё происходящее и во что бы то ни стало пытаться всё исправить. Осознанно ли, нет ли, но все они пользовались этим. И больше всех – чёртов Сол, который не ценил ни саму Тари, ни её чувства!
– Ты и так очень много
