Аларика хорошо тренировали в ковене. Уже через мгновение напавший отлетел к стене, словно былинка, предплечье Аларика прижало шею незваного гостя, а свободной рукой он перехватил руку с зажатым ножом, только и успел подумать — тонкая какая-то рука, жалкая… И ровно тотчас на него уставились светлые глаза, с темными ободками вокруг радужки.
— Вы! — Аларик уставился на ее бледное личико, запрокинутое, скривившееся от испуга. И уже потом осознал, что он придавил ее тонкую шею, и вообще прижал к стене, и по — прежнему сжимает хрупкое запястье…
нож с глухим стуком упал на пол.
— Какого верга? — Аларик поспешно шагнул назад, разжимая пальцы, отпуская ее руку.
Камилла вздернула подбородок. А потом хрипло разрыдалась и, оттолкнув, выбежала прочь. В свою спальню. оставив на пальцах ощущение своей теплой и шелковистой кожи. мимолетное чувство восторга, как будто подержал на ладони птичку…
— ну какого ж верга, — простонал Аларик.
тут в любую минуту могут заявиться светлые, а она, понимаешь ли, сперва кидается с ножом, а потом рыдает.
— от баб одни проблемы, — выдохнул он и пошел за Камиллой.
Утешать.
Далеко она не убежала — взлетела наверх, в его мансарду, забралась на его диван и свернулась клубочком. Коса растрепалась, рассыпалась локонами по узким вздрагивающим плечикам, и так хотелось ее обнять… Аларик мысленно надавал себе по рукам.
— Госпожа баронесса, — сказал решительно, — может быть, объяснитесь? Зачем вы бросаетесь на меня с ножом? А я ведь и шею мог вам свернуть, хорошо, что перед этим решил рассмотреть.
она, всхлипывая, подняла голову и окинула его до смешного суровым взглядом.
— ну, хорошо. Вот вам лист бумаги, — он действительно взял таковой со стола, — вот вам грифель… может быть, изволите написать? А мне тем временем тоже кое-что нужно сделать…
И он невольно вздохнул.
можно, конечно, переодеть ее парнем. можно остричь. И уже в таком виде взять с собой. но обязательно возникнут вопросы — что за мальчик. Родственник? Всем известно, что темные маги забывают свою семью. Друг? Странная какая-то дружба.
Похоже, что для Аларика остался только один выход. не самый лучший, конечно, но — все бы поверили, и никто бы не задал вопросов.
Когда он передавал Камилле грифель, случайно задел ее пальцы — они показались горячими, как кипяток. Аларик вспомнил, что хотел закипятить воды, но какая уже вода… он поймал ее сердитый взгляд, а сам подумал и о том, что, когда все устаканится, нужно будет избавиться от госпожи баронессы при первом удобном случае, потому что уже сил нет смотреть, как она плачет.
она же, всхлипывая и вытирая нос рукавом, принялась что-то царапать на бумаге. Аларик сел за стол, обмакнул перышко в чернила и начал тоже царапать… то, что было нужно.
Потом, спустя некоторое время, улыбнулся девушке и протянул ей свой лист.
— Поменяемся?
она протянула исписанный каракульками лист, Аларик протянул ей свой, понимая, что за такое можно и по физиономии схлопотать. Правда, она ведь сама предлагала? но когда сама — это одно, а когда вот так, официально — совсем другое. может быть, даже унизительно.
но заставил себя читать объяснение Камиллы.
Все оказалось просто: ей не спалось, она поднялась с постели до рассвета и решила пойти и выпить горячего чаю с вареньем. А потом услышала, что кто-то ходит по дому, ну и…
Аларик поднял глаза на баронессу — она тоже ознакомилась с содержимым листа, им записанным, и теперь хмурилась и кусала губы. она даже глаз не поднимала, и договор, написанный Алариком, дрожал в ее тонких пальцах.
— мне придется ехать в столицу, по воле Светлейшего, — он пустился в объяснения, — я не могу вас бросить здесь одну, и не могу… вернее, могу, конечно, но это будет неправильно — отдать людям, которые так поспешно объявили вас погибшей. Полагаю, нам нужно еще выждать… тот, кто отдал приказ убить ваших родителей, никуда от нас не денется. ну вот. Я сперва думал переодеть вас мальчиком, но так вопросов возникнет еще больше, потому как темные маги не имеют родни, и не таскают за собой учеников. Поэтому — да, госпожа баронесса, вы подпишете это соглашение… не нужно на меня так смотреть, это будет фиктивное соглашение, в отличие от того, что вы мне изволили предлагать. И пока соглашение в силе, никто не посмеет вас и пальцем тронуть. Это то немногое, что оставили для темных магов: шанс облегчить себе жизнь за счет какой-нибудь добросердечной особы. Это право оставил за нами Светлейший, так что никто не будет задавать вопросов, и никто не посмеет вас забрать.
она смотрела серьезно, так, что, казалось, взгляд пронзает до сердца. Потом кивнула, поднялась с дивана и положила договор на стол. Взяла свой лист, что-то там дописала и протянула его Аларику. Ее губы дрожали, и взгляд она старательно отводила.
«Почему ты делаешь все это для меня?»
он глянул на нее исподлобья. ох, госпожа баронесса… что тут скажешь?
— так правильно.
И улыбнулся, растянул губы в улыбке. А на самом деле хотелось сказать совсем иное — о том, что ему нравится смотреть на ее точеный профиль, нравится прикасаться к тяжелым шелковистым локонам цвета жемчуга. нравится, провались все к вергам, когда она просто рядом. И вот это-то «рядом» хотелось немного продлить, невзирая на то, что потом будет очень больно расставаться. Да, похоже, он делал одну ошибку за другой. Его просто затягивало в сладкую трясину, из которой так сложно выбираться…
но ведь — не бросать же девчонку?
Пока она с ним, то в относительной безопасности. А ежели одна будет… кто знает, чем все закончится?
* * *
Поездка прошла гладко. на немой вопрос светлого Аларик сунул тому под нос только что подписанный договор. Его провожатые молча покивали — возразить было нечего, и он отвел Камиллу, закутанную с головы до ног в плащ, в карету. Енм, повинуясь мысленному приказу, величаво спустился по ступеням и пристроился за каретой.
А потом Аларик, измотанный ночным путешествием, попросту заснул. несколько раз просыпался, убеждался, что все в порядке, и что тоненькая фигурка сидит рядом и кутается в плащ, что карета мирно покачивается, подпрыгивает на ухабах, а монахи, сидя напротив, играют в кости — и снова проваливался в сон.
он окончательно проснулся, когда начало вечереть, а далеко впереди, в сумерках, забрезжили огоньки столицы — дорога как раз огибала прогалину, и в окно со стороны Камиллы стало видно город, который, казался укутанным в золотистый кокон света, и даже на темном небе, полном хмурых туч, прямо над городом образовалось светлое пятно. Камилла смотрела-смотрела, а потом обернулась порывисто — в глазах блестели слезы.
— Что? — испугался Аларик, — что случилось?
но она махнула неопределенно рукой, а потом схватила свой блокнотик и начала торопливо в нем что-то писать. Затем протянула Аларику — и он, щурясь, смог прочесть в потемках:
«Я никогда не видела такой красоты. мы не выезжали за пределы поместья».
Аларик невольно вздохнул.
А он — выезжал. Уж наездился и напутешествовался так, что хватило бы на всю оставшуюся жизнь, и ей-богу, рад был бы осесть где-нибудь, и просто — как это называют? — жить в свое удовольствие.
но все это было невозможным. Ковен просто так не отпустит, да и Светлейший не дозволяет темным жить вне ковена. оставалось путешествовать и наслаждаться видами.
но столица, светящаяся тысячами огоньков в сумерках, и вправду казалась прекрасной, словно юная невеста в убранстве. И потому Аларик улыбнулся Камилле.
— Когда въедем, будет ещё красивее. А вон там, видишь? Шпиль, который возвышается над городом? Это главный храм…
Камилла вновь что-то застрочила в блокноте.
«Я смогу там побывать?»
— Конечно, — Аларик пожал плечами, — почему нет? Я тебя туда отведу. Правда, сам никогда не был, но наверняка там тоже будет красиво…
«Я хочу помолиться за души родителей».
И ожидаемо всхлипнула.
А вот плакать в присутствии светлых — не стоит. мало ли, что они могут заподозрить? ну, например, что темный маг принудил женщину, кто ж добровольно подпишет договор? но если уж плакать, то…
