и Ахорну, что владеет оружием лучше многих архангелов. И теперь его имя звучало из уст отравленного Ахорна, а Арина снова замечена не в том месте и не в то время.
— Что ты будешь делать? — осторожно спросила меня Медея, устраиваясь поудобнее. Она приготовилась дневать и ночевать у постели любимого мужчины, и я не винил ее в этом.
— Я не состою в отряде безопасности, где работают лучшие следователи Олимпа. Что прикажешь мне делать? — развел я руками, глядя в пустоту остекленевшим взглядом. — Мы больше не можем замалчивать о случившемся, пора посвятить Загорна и Агату в наши проблемы.
— Ох, — испуганно воскликнула Медея, скорбно сведя брови. — Да помогут нам сторонние силы, Аврелиан!
— Помогут ли? — спросил я скорее себя самого, чем Медею, поднимаясь на ноги и вызывая по ментальной связи Робуса и Мелиора. Пора нам задействовать в поисках Свода адептов, потому что сами мы явно не справляемся.
— Соберите самых преданных, тех, кому вы доверяете, — попросил я наставников, и Мелиор довольно рассмеялся. Он явно собрался притащить тех хранителей, с которыми нередко выпивал в пабе.
«Все летит к чертям в пекло!» — мысленно выругался я, из коридора направляясь прямо в общежитие архангелов. Пора поговорить с Ариной и выяснить, на чьей она стороне. Арина обещала сделать все для того, чтобы я даровал ей божественную искру и не позволил стать тенью, но насколько ее слова соответствовали правде? Так ли она верна своему слову, или Арина перешла на темную сторону, решив, что я не сдержал своего обещания.
«И так ли я сам стремился сдержать обещание, данное ей?» — мысленно задал я себе вопрос, на который не знал ответа.
Неприкрытая правда
(Арина)
Произошедшее в Храме событие обсуждали все, кому не лень. Шепотки и сплетни множились, достигая гротескных размеров, а отравление выглядело уже не просто покушением на жизнь боевика, а тайным заговором против всех наставников и самого ректора.
— Ты веришь в то, о чем говорят? — с какой-то ленцой спросил меня Ллойд, прижимаясь спиной к каменной балюстраде балкона. Он сидел на мраморных плитах пола, и щурился от закатных лучей солнца, которые падали на его профиль сбоку, делая лицо хранителя каким-то мрачным и немного устрашающим.
Я только пожала в ответ плечами, не желая обсуждать то, чего не знала. Никто из наставников не говорил нам всей правды о случившемся, а ректор не делал никаких заявлений. Нас даже не собрали в Сумрачном холле, чтобы в очередной раз напугать и напомнить о том, куда попадают провинившиеся высшие и нерадивые хранители.
В долине стояла прекрасная погода: дожди перестали, небо больше не хмурилось свинцовыми тучами, пожухлая трава серебрилась мягким ковром, умытым водами озера, недавно вышедшего из берегов. Лужи не просохли, отпугивая случайных адептов, решивших прогуляться после занятий, но на крыльце толпились праздношатающиеся и любопытные зрители. Мы с Ллойдом не стали исключением, созерцая архангелов, расправивших белоснежные крылья. Они выстроились на самом верху Венценосной башни в причудливом порядке и застыли прекрасными изваяниями, ловя крыльями последние лучи заходящего солнца. Каждый из них просил у Загорна милости для Ахорна, который несколько суток не мог прийти в себя.
— Посмотри, как они смыкают спирали, — обратил мое внимание Ллойд на практически незаметное шевеление архангелов, плотно смыкающих круги. — Это обряд объединения силы — очень мощный и древний, доступный лишь архангелам. Таким образом, они создадут кристалл, который подпитает жизненные силы Ахорна.
Мне послышалось, или Ллойд сожалел о том, что происходит? Я уже хотела спросить, так ли это на самом деле, уж не насолил ли Ахорн чем-то Ллойду, что тот вовсе не рад скорому выздоровлению боевика, но спросила совсем другое.
— Откуда ты все это знаешь?
Ллойд удивленно посмотрела на меня и криво ухмыльнулся. Он, как обычно, начал разговор с короткого жеста — откинул платиновые пряди волос с лица и чуть наклонился, отчего его лицо приблизилось к моему. Мы сидели на полу, и едва соприкасались кончиками высоких прогулочных ботинок, но сейчас я отчетливо видела расширившиеся зрачки его глаз. В серых зрачках отражалось закатное солнце, но черный зрачок поглощал абсолютно все краски.
— Я много читаю, — ответил Ллойд приглушенным голосом. — С самого первого дня, как попал в Храм и принял правду о себе и о хранителях, понял, что должен наверстать упущенное. Иниты, престолы и архангелы рождены на Олимпе, а мы лишены их привилегий, мы — случайные гости Храма, которым суждено отправиться в миры, созданные богами. Снова и снова мы станем служить Олимпу, не имея возможности хоть раз там побывать и узнать из первоисточников о жизни высших. Я обязан узнать больше, чем остальные.
Надрыв в голосе Ллойда заставил меня удивленно распахнуть глаза и надолго замолчать, давая парню прийти в себя. Он сжал кулаки и выглядел при этом так, словно сжимает чью-то шею, а скрывшееся за вершинами Пограничных гор солнце добавило облику Ллойда еще большей мрачности.
— Почему ты так стремишься на Олимп? — спросила я, наконец, нарушая тягостную тишину.
— Каждый хранитель, попадая в Храм, проходит особый обряд инициации под присмотром наставника и ректора. Аврелиан посвящает нас в тайны хранителей, рассказывает об устройстве Поднебесной и показывает долину, горы и далекий Олимп. Мы видим лишь его вершины, спрятанные в золотых облаках, улавливаем отдаленное свечение дворцовых стен и куполов, драгоценных шпилей, взмывающих к самым небесам. Мы — всего лишь наблюдатели, которые отпили из божественного кубка нектар, чтобы получить возможность жить дальше, служить тем, кто никогда не покажется нам на глаза. Разве это справедливо? — спросил Ллойд, переводя на меня тяжелый взгляд, от которого делалось немного не по себе.
— Хранители призваны оберегать жизни людей… существ, созданных высшими, — поправилась я, — разве это не самое великое счастье?
— Счастье? — Ллойд как-то нелепо запрокинул голову назад, едва не ударяясь затылком о перила, и засмеялся, издавая пронзительные звуки, больше похожие на гортанные рыдания. — Я рожден демоном, Арина, счастье для меня в том, чтобы причинять боль другим существам.
— Что? — я ошарашено вытаращила глаза и машинально обхватила руками колени, подтягивая их к самому подбородку. — Но… разве ты помнишь, кем был в прошлой жизни? Разве хранителям не стирают память, чтобы они не мучились воспоминаниями?
— Стирают, — с усмешкой ответил Ллойд, снова дергая головой и откидывая платиновую челку с лица.
Теперь я видела, что его острые скулы и хищный взгляд стальных глаз гораздо больше напоминает облик падших ангелов, изображенных на холстах множества картин, развешанных в галереях Храма, нежели лица хранителей, вошедших в историю
