плести руну, возводящую щит между очагом и гостями.
— Мы принимаем ваше гостеприимство.
— Благодарю, — плетеная руна осыпалась огоньками, — отвернитесь, я сниму куртку и буду ложиться.
Все, как один, повернулись спиной. Лихо она подчинила их своей власти. Целый отряд гордых эльфов повинуется этой девице.
Куртка повешена ближе к огню, девушка скользнула под одеяло на тонкий узкий матрас.
— Можете поворачиваться.
— Благодарим.
— Адриан, лезь ко мне, я замерзла, да и одеяло всего одно.
Тёмные окинули меня ошарашенными взглядами. Я, похоже, немного адаптировался к этой сумасшедшей жизни. Лучше с Шерли и под одеялом, чем на скамейке и с темными эльфами.
Осторожно приподнял край одеяла и примостился на самый край узкой подстилки.
— Двигайся ближе. Да обними ты уже меня, иначе не поместимся. Какой ты длинный. Подоткни одеяло, дует откуда-то с твоей стороны. Угу. И руку можешь пристроить под мою голову, мне не мешает. Вот, так почти удобно. Угу. Темные?
— Да? — кто-то сдавленно пискнул. Не знал, что они умеют издавать звуки в этом диапазоне.
— Я сплю. Можете смело устраивать хоть стриптиз. Соль в платке на скамейке. Нашу посуду не брать. Котел моете вы, можно утром. Сковороду тоже.
— Да.
Впервые я оказался так близко прижат к женскому телу. Круглая попа елозит по моему животу, свою грудь она пристроила на сгиб моего локтя. Тело охватила волна пагубного желания, будто проснулся во мне какой-то немыслимый жадный и дикий зверь. Бедра сами хотят податься навстречу ее нежному телу. Ладонь скользнула, клянусь, без моей на то воли, ей под тонкую кофту и устроилась на мягком нежном животике. Невольно я чуть вздохнул и заерзал.
— Ну не при них же и не здесь, — усмехнулась моя, только моя, госпожа.
— Я не понимаю.
— А так? — крошечная ладонь погладила меня по бедру. Невольно я толкнулся к девушке всем своим телом, как утопающий стремиться к желанному воздуху.
— Тише. Я тебя охлажу через ошейник, а то, боюсь, темные публичного блуда могут не пережить.
Магия ударила в тело, заставляя опустить веки, расслабиться и мгновенно уснуть. Последнее, что запомнил, это необычайно пышную грудь, устроившуюся в моей ладони.
Проснулся, будто бы вынырнул на поверхность из глубокого омута. Девушка, кажется, втиснулась в самую мою суть. Тело готово и жаждет страстного подвига. Легкое движение вперед отзывается неумолимой жаждой, ткань просторных штанов чудится теперь грубой и жесткой ловушкой. Выскользнул из-под теплого одеяла, не давая себе даже жалкой секунды на промедление.
Утренняя прохлада пещеры пытается остудить разгоряченное тело. Кажется, будто приложи сейчас лед к моему животу — зашипит и развеется паром.
Темные спят на скамье, привалившись к стене широкими спинами. Лишь один, оставшийся за кострового, мешает в очаге угли длинной осиновой палкой. Прячет от меня взгляд, розовеет щеками. На миг меня охватил позабытый стыд, столь естественный в прошлой жизни и столь нелепый для нынешней, после ночи, публично проведенной под одним одеялом с человеческой женщиной, которая мне не жена и женой мне никогда не станет. Жалею ли я об этой сокровенной ночи, о ее мимолетной ласке, о вчерашнем насильственном поцелуе? Ничуть. Они лишь распалили что-то, живущее глубоко во мне, снесли все границы.
Под одеялом завозилась Шерли, разлепила сонные веки.
— Уже утро? А что с погодой, никто не знает?
— Все стихло. Часа через два сможем выступать, когда вода немного схлынет.
— М-м-м. Котёл помыли?
— Да.
— Адриан, дай им крупы и масла из наших запасов. Завтрак поделим на всех, идет?
— Да, — чуть сморщился темный.
— Готовить, чур, вам. И надо пополнить дрова для следующих путников.
— Да, это разумно.
— Отвернитесь, я оденусь. А то знаю я вас, темных, женщина без верхней одежды — ужас ужасный.
— Мы решили отблагодарить вас подарками, чуть позднее, когда дойдем до города.
— Подарки я люблю, подарки — это хорошо. Позавтракаем и начнем спускаться в низину. Пару часов ждать — слишком долго.
— Река разлилась.
— Река — женщина, ей положено иногда выходить из берегов. Спасибо за предупреждение, как-нибудь перелезем.
Шерли
Адриан изо всех сил старается быть полезным, собирает вещи, чистит одежду, помог темным набрать хворост у реки. Каждое его движение исполнено невероятной грации и силы. Все-таки здорово брать с собой в дорогу раба, самой ничего делать не надо. А с другой стороны, я же так с ума сойду. Спать под одним одеялом, вообще, невозможно. По крайней мере, при посторонних. Не знаю, какие остатки разума удержали меня вчера от откровенного публичного разврата. Темные глаз на меня поднять не могут, а мы ведь при них даже не целовались. Хотя нет, я же наградила эльфа публичным поцелуем в самом начале пути, но это — мелочи, не считается. Придурь какая, стоит Адриану меня чуть коснуться, и все мысли улетают из и так довольно неразумной головы. Жажда, страсть. Тело откликается на немой призыв его тела. Боюсь, как бы ушастые с их восприимчивыми носами не учуяли мои мысли, хотя, и так по мне все видно. Раньше же ходила я на вылазки в компании мужчин, и никогда ничего подобного не было. Может, дело в том, что он — эльф? Так нет, эльфы в наших отрядах тоже бывали.
Завтрак закончен, каша темным не удалась, видимо, это расовое. Ну да ладно, сыты, уже хорошо. Выжили прошлой ночью — просто отлично.
В пещеру, сметая все на своем пути, задев темных эльфов по головам, влетела жирная утка пузом кверху. Только мы с Адрианом остались сидеть, остальные зачем-то подскочили.
— Не волнуйтесь, почта. Это мне, если что.
Открутила у покойницы капсулу с лапы. Хоть не воняет, уже хорошо. Крыло, правда, примотано леской, и голова досталась от жабы, но уж, что нашел, как говорится.
Развернула скрученную записку, вынув ее из футляра. Главное, его приберечь и потом вернуть Джегу.
— Чтоб они там все оволосели! Перьями чтоб покрылись! Какая сволочь взорвала мою спальню?! И твою тоже, Адриан! Совы облезлые! Гуси недощипанные! Это все Грег! Вернусь — уничтожу! Подброшу ему ящик рома, раздену, изваляю в смоле, обсыплю цветочной пыльцой и отправлю совиной почтой в Великий Лес! На опыты, как зверька! Предварительно язык удлиню и завяжу узлом. Сойдет за удода!
Темные поперхнулись, невольник флегматично засунул соль обратно в рюкзак. Привыкает.
— Разрушения более значимые, чем в прошлый раз, госпожа?
— И намного. Рамы вылетели! Знать бы еще, куда, наружу или вовнутрь! Стены осыпались! В прошлый раз я два дня бардак разгребала!
— Я буду рад помочь, моя госпожа. Ничего непоправимого не случилось, надеюсь.
