его и не было вовсе. Грудь наполнилась чистым восторгом. Анна засмеялась с каким-то клекотом. Раскинула руки, ловя потоки ветра, вдохнула колючий морозный воздух.
— Вот теперь пора, — шепнул ей Югор. — Кричи.
И отпустил ее.
Тяжелое тело ухнуло вниз. Она бы и заорала, но ледяной ветер мгновенно ударил по лицу, не позволяя ни вздохнуть, ни даже схватить воздух губами. Полы плаща никак не могли удержать Анну на весу, ее мотнуло вбок, перевернуло. Никогда и подумать она не могла, что воздух такой жесткий!
Рядом мелькнули птичьи перья, в опасной близи от ее лица, почти коснувшись крылом, пролетел большой филин.
Какое предательство! Югор все же не рассчитал свои силы? Или это преднамеренное убийство? Или он поймает ее в последний момент?
А страха все равно не было. Смерть так смерть, в конце концов, жизнь — не самая интересная штука. К тому же неизвестно, что там, за последней чертой. Но черта с два она доставит Югору удовольствие своей гибелью! Анна сжала руки в кулаки, прогнула спину и закричала отчаянно и громко: совершенно по-птичьи. Все тело словно сковало холодом, пронзило сотней игл. В голове вспыхнул яркий свет. А ведь до земли она долететь не успела! И вообще… земля вдруг оказалась гораздо дальше, а тело… тела больше не было. Не было ни плаща, ни губ, ни рук. Не было холода и боли.
А еще она вдруг увидела лес, словно под лупой: каждую иголку, каждую ветку, каждую снежную шапку.
Пожелала спуститься ниже, раскинула крылья…
Крылья?
Она — птица?
Тут же потеряла концентрацию, отпустила воздушный поток, кувыркнулась вниз. А надо было летать с парашютом или с парапланом! Вот почему всех Мэррилов тянуло в воздух! Стиснула зубы — точнее, клюв.
Танцы! Не зря Югор (чтоб его разорвало на перья и кишки!) приглашал ее на танец! Анна заставила себя собраться, с силой выпрямила крылья, которые тут же затрещали и едва не вывернулись наизнанку. Распрямила спину (как в танцах). Вскинула голову (и снова как в танцах). Прилагая неимоверные усилия, едва удерживаясь на дрожащих от напряжения крыльях, стремительно спланировала вниз.
В сугроб она плюхнулась уже человеком. Болело все — руки, ноги, голова, спина. Было ощущение, что ее били палками, причем несколько часов подряд. Из глаз текли слезы, оставляя на щеках ледяные щипучие дорожки.
— Умница, Мэррил, ты справилась! — сильные руки подняли ее из снега.
Если б у Анны нашлось хоть немного сил, она бы его ударила. Ну или плюнула бы ему в лицо. Но так — лишь рыкнула что-то невразумительное и потеряла сознание впервые в жизни.
Очнулась уже в тепле замка, на том самом диване, где ей в голову пришла столь глупая мысль. Укутанная в теплый плед. Попыталась пошевелиться — и не смогла. Попыталась издать хоть звук и заплакала снова: горло защипало, словно у нее была гнойная ангина.
— Пей, — раздался ненавистный голос Югора, и к губам прижался обжигающе-горячий край кружки. Запах был знаком. — Сегодня все же без самогона, и я еще меда добавил. Должно помочь.
Она с трудом глотнула. Целительное тепло комком прокатилось по отекшему горлу, булькнуло где-то в пищеводе и разлилось в желудке. Стало немного легче.
— Еще пей.
— Пошел ты в павлинью задницу.
— Энн, нужно выпить все. До дна. Будь хорошей девочкой, и я разрешу меня ударить.
Соблазн был велик. Анна сделала еще глоток, потом еще. Действительно, полегчало. В голове привычно затуманилось, боль утихла, спряталась. Она даже смогла пошевелиться.
— Прежде, чем ты начнешь меня убивать, я объяснюсь, — сказал Югор откуда-то из-за спинки дивана. Он явно все рассчитал. Достать до него она пока не могла, сил не хватало. — То, что ты крылата, я понял почти сразу. Тебя слушаются зачарованные вещи — перо, например, ты выглядишь иначе, не как обычный человек — ты Мэррил, в конце концов, а древняя кровь ой какая сильная. А когда у тебя начали расти зубы, я убедился окончательно в твоей двуипостасности. Такие, как ты, бывали в моем отряде. Я поступил с тобой, как со своим солдатом, это верно. Но я иначе не умею. Просто сел и рассчитал нужную высоту с учетом ветра и твоей комплекции и сбросил тебя вниз.
— Тварь… — прохрипела Анна.
— Даже не спорю. Но я был прав, а победителей не судят. Не волнуйся, если б ты не смогла, я бы тебя поймал. Или нет…
— Теперь ты обязан на мне жениться, — попыталась она улыбнуться дрожащими губами. — После всего, что сделал.
— Точно. Я лишил тебя магической невинности. Еще горяченького? Ты вся трясешься. Я не учел, что ты все-таки не молодой и физически крепкий мужик, а слабая женщина.
— Сволочь ты пернатая. Дай еще.
Ей было ощутимо легче, она уже даже могла ворчать.
— А если б у тебя не получилось?
— Одним Мэррилом больше, одним меньше… вас и так слишком много.
Анна фыркнула прямо в кружку, закашлялась. Волшебный отвар пошел носом.
Ее развернули, прижали к груди, аккуратно постучали по спине. Нет, ну какая он все-таки сволочь! Почти как и все ее родственники!
— Я делал это с людьми много-много раз, — сообщил ей Югор, поглаживая по волосам. — Выживаемость стопроцентная.
— Что “это”? Ты про магическую невинность? Да ты извращенец и садист, Анхорм!
Он отодвинул ее, заглянул во все еще безумные глаза и крепко поцеловал прямо в губы. Анна ахнула — вот такого от него она точно не ждала! День сюрпризов просто! Уперлась ладонями в его грудь, отталкивая, негодуя… и сожалея, что он так легко поддался.
— Ты с ума сошел!
— Ты же этого хотела.
— Я? Да с чего ты взял?
— После всех твоих вопросов и намеков? Нет? Я ошибся? Может быть, следует извиниться?
Анна почувствовала, как щеки заливает краской. Она открыла рот, чтобы на него накричать. Потом подумала, что это будет так по-мэрриловски, и закрыла рот. Неудивительно, что их никто не любит, в общем-то. Она и сама порой своих родичей не выносила.
Югор, конечно, все понял. Улыбнулся с очень довольным видом и подхватил ее на руки.
— Я отнесу тебя в спальню. Пару дней тебе будет нехорошо, а потом полегчает. Это нормально, это у всех так, не пугайся.
М-м-м, значит,
