Если, конечно, не хочешь вернуться в приют и продолжить окучивать там картошку с морковкой. Уяснила?
— Уяснила, матушка, — я опустила взгляд.
— Сколько раз велела не называть меня этим плебейским словом «матушка»! В дворянских семьях не приняты эти ужасные «мама» и «папа». Только «госпожа моя матерь» и «господин мой отец».
Я знала, что Антония с Дорианом спокойно называют виконта с виконтессой «мамой» и «папой», но Бьянке было запрещено это делать.
— Я это запомню, госпожа моя матерь.
— Очень в этом сомневаюсь, — поджала губы Филомена.
И мы пошли вниз.
Ужин проходил в большой богато обставленной гостиной Кастро, за роскошно сервированным круглым столом, в центр которого был водружен гигантский букет цветов.
Граф Бейлис оказался очень красивым, несмотря на возраст, мужчиной лет сорока пяти с длинными волосами, собранными в низкий хвост. В них сверкали широкие серебристые пряди. Так же граф носил короткую аккуратную бороду и усы, как у Николая II, и смотрел с прищуром.
Жена графа, леди Жанна, лет на пять моложе его — миловидная рыжеволосая женщина, к которой хотелось тянуться.
Она понравилась мне с первого взгляда — кажется, Жанна была сердечной и добродушной, без всего этого аристократического пафоса.
Она, единственная, как будто не замечала моего нелепого наряда и смотрела на меня не с презрением, а с искренним интересом.
Как будто перед ней сидела не странная кукла, обряженная в безумные ленты, кружева и банты, а живой человек.
Что касается самого Родогаста Бейлиса — он очень удачно сохранял покер-фейс и по нему вообще невозможно было понять, о чем он думает.
Мне очень хотелось перекинуться с Бейлисом парой слов, но каждый раз, когда он обращался ко мне, отвечал кто-нибудь из членов семьи Кастро. Причем все это у них так легко, незаметно, и непринужденно получалось, прямо как по нотам.
— Обворожительно выглядите, леди Бьянка, — сделал неискренний комплимент граф. — В этом наряде вы похожи на розу.
— О да, мы обеспечиваем нашу любимую доченьку всем, что она пожелает, — тут же влезла Филомена. — Бьянка не испытывает нужды ни в драгоценностях, ни в нарядах. Впрочем, это заслуга не только нашего рода, но и ее уважаемого мужа, который просто ее обожает. Мы устроили этот весьма выгодный брак с наследником рода Рэтборн, чем сделали всех необыкновенно счастливыми.
— Бьянка недавно вышла замуж? С удовольствием бы познакомился с ее супругом.
— Ее муж — ректор Академии полицейского ковена, вследствие чего у него весьма много обязанностей. Очень занятой человек, — снова ответила вместо меня Филомена. — Однако в свободное от работы время зять любит бывать у нас с визитами. Это чудесный, красивый и крепкий союз.
Ну да, ну да…
Да Лианс ни разу сюда не приехал!
— О, вы ведь студентка этой академии, леди Бьянка? — восхитилась леди Жанна. — Как занятно. Значит, вы обучаетесь у своего собственного мужа? Уверена, он делает вам поблажки! Просто не может не делать! Ну же, признайтесь?
И только я собралась ответить, как эстафету подхватила Антония:
— И еще какие, графиня! Ректор просто души в своей драгоценной Бьянке не чает. Но мы все, остальные курсанты, относимся к этому с пониманием — у них такая любо-о-овь.
— До чего же это мило. Полагаю, вы — необыкновенно счастливая девушка, Бьянка. У вас есть любящая семья, обожающий вас муж, учеба в академии плечом плечу с верными товарищами и рядом с братом и сестрой, которые всегда могут за вас заступиться. Наверное, вы очень рады, что такие добрые люди, как Кастро, вас удочерили, и ваша жизнь поменялась самым кардинальным образом?
Граф Бейлис пытливо взглянул на меня своими чуть прищуренными глазами.
И что-то в его взгляде было…
Было что-то такое, что я почувствовала себя не в своей тарелке и замешкалась.
— О да, Ваша Светлость, я необыкновенно счастлива и благодарна этой семье за то, что дали мне путевку в жизнь, а своему мужу — ректору Рэтборну за то, что одарил семейным счастьем, — со сладкой улыбкой выдала я наконец. — Я живу, как в сказке!
— Уверен, та сумма в двадцать тысяч зенитов от государства, которую род Кастро получил за то, что принял в свою семью невоплощенную девушку и весьма удачно выдал ее замуж — весьма скудная плата за их доброту и великодушие, — улыбнулся в ответ Бейлис.
— О чем ты говоришь дорогой? — тут же вмешалась его жена. — Разве можно в таком деле упоминать о деньгах? Уверена, что виконт Кастро и его жена взяли ответственность за Бьянку исключительно по душевной доброте!
Та-а-ак!
Оказывается, Кастро за удочерение Бьянки еще и деньги получили!
Но даже при этом не предоставили сиротке никакого приданного, потому как знали, что Рэтборн возьмут ее и так…
Вот ведь подлые, наглые и жадные сволочи!
— Вне всяких сомнений, Ваша Светлость, ни о каких деньгах тут и речи не идет — главное, что я обрела свой род и огромную поддержку, — я еще раз улыбнулась и с теплотой посмотрела на виконта с виконтессой.
И ведь те даже не поперхнулись!
Моим ответом граф Бейлис остался вроде как удовлетворен, и дальше разговор пошел совсем о другом.
И слава богу — сейчас не время открыто выступать против Кастро и Рэтборнов.
Только заработав в этом обществе хоть какой-то авторитет, я смогу начать действовать.
А этого не будет, пока я не обзаведусь иммунитетом от чар Розамунды.
Оставшись вечером одна в своей комнате, я достала из тайника круг-основу из ясеня и черную нить Ариадны, а так же свой рисунок с оберегом, на котором был накидан узор, которым я должна заплести эту нить.
Узор был достаточно сложен, поэтому быстро повторить его было невозможно. Я разбиралась в рисунке, распускала нить и пробовала вновь — надо добиться идеального сходства.
Внезапно послышался легкий стук в дверь, и я поспешно спрятала свою поделку.
На пороге показалась молоденькая служанка. Это была та самая девушка в чепце и коричневом платье с белым воротником, которая сегодня днем рассыпала шпильки, а затем получила пощечину от моей доброй приемной маменьки.
Ой, госпожи моей матери…
Мать ее!
Девушка посмотрела на меня с испугом, а потом поставила канделябр с магическими светящимися сферами, который она принесла, на стол и хотела уйти.
Но я остановила.
— Подожди. Как тебя зовут?
— Хэски, леди.
— Я хочу извиниться за то, что виконтесса сегодня сделала. За эту пощечину. Она не должна была так поступать. Ведь ты случайно их рассыпала — с кем не бывает?
Щеки девушки покрылись румянцем.
— Благодарю, госпожа.
— Какая
