— Это лишнее, тем более, что русским языком больше никто не пользуется.
— В Вашем голосе я различаю нотки депрессивного настроения. Мне стоит беспокоиться?
— Ено, тебе стоит замолчать и больше меня ни о чем не спрашивать.
Робот склонил голову на бок и улыбнулся.
— Как пожелаете.
Ее усадили на заднее сидение автомобиля. Ено и Маркус сели впереди.
— Почему ты сел за руль, а не робот?
— Потому что это моя машина, а не Ено. Поедем по земле. Боюсь, к полетам ты еще не готова.
— Меня не укачивало в самолетах.
— Поверь, свою первую поездку в атмосфере на автомобиле ты запомнишь навсегда.
Она только хмыкнула в ответ, после чего пристегнулась пятиточечным ремнем безопасности и окончательно расслабилась.
По ее меркам, Маркус водил машину отвратительно. И даже не смотря на скоростной режим, предписывающий двигаться со скоростью не более девяноста километров в час, для езды на такой машине по пустынным асфальтированным улицам города, где все движение концентрировалось над головой, Маркус, казалось, не был готов.
— Почему здесь нет машин?
За Маркуса ответил Ено:
— В атмосфере скорость передвижения не ограничена, тогда как здесь существует свой лимит.
— Поэтому все полагают, что доберутся по воздуху быстрее?
— Конечно.
— Как долго нужно обучаться, чтобы получить права?
— Если в прошлой жизни у тебя были права, то для наземного транспорта их получать не обязательно: всего лишь следует обратится в архив, чтобы Центр криогенезации подтвердил это документально.
— А при чем здесь Центр?
— В его архивах хранятся все личные дела вновь пробужденных. Они засекречены и принадлежат Центру.
— И мое тоже?
— И твое тоже.
— А какие у меня права? Кто я вообще в этом мире?
— Тебе не объяснили элементарных вещей? — удивился Маркус.
— Наверное, я не слишком упорствовала с вопросами.
— Пока ты не прошла тест на интеграцию, за тебя несет ответственность Центр или доверенное лицо. Тебя не могут арестовать, осудить или подвергнуть наказанию, потому что ты не являешься гражданином этого общества.
— А ты гражданин?
— Да. Три года назад я сдал все экзамены и защитил диплом даниила второго уровня.
— Судьи?
— Да, судьи.
— А кем ты был в прошлой жизни?
— Прокурором.
— Мне не понятно устройство этого общества. Я привыкла к тому, что судебная власть — это отдельная ветвь власти. А здесь нет полиции, только даниилы, которые и расследуют и выносят приговор.
— Не все так просто. У каждого даниила есть определенный уровень правовой власти. Я пока защитил только второй и могу осуждать за нетяжкие преступления. Даниилы первого уровня не могут выступать обвинителями, точно так же, как и выносить приговор.
— А высший может убивать?
— Осудить на смерть может даниил и третьего уровня. Четвертый уровень — самый высокий среди нас. Эти даниилы вершат суд за самые тяжкие преступления. Высшим уровнем обладает только один человек в стране — Верховный даниил. Он-то нами всеми и руководит.
— В общем, суть дела не изменилась. Разница в том, что сегодня кто-то — дознаватель, а завтра — судья.
— Ты все правильно поняла.
— За мной должен был приехать некий Гийон Самари. Какой у него уровень?
— Четвертый.
— И я нахожусь в его юрисдикции?
— Да, пока не станешь гражданином, или он не передаст опеку кому-нибудь другому.
— И когда я смогу увидеть своего опекуна?
— Завтра, скорее всего, когда выйдешь на работу.
— Ненавижу все эти дела…
— Тебе уже доводилось работать аналитиком?
— Теперь это так называется? — засмеялась она.
— А как это называлось в твое время?
— "Приведите сюда Катерину. Немедленно!", — вот как это называлось.
— То есть, ты не была следователем?
— Нет, не была.
— А кем тогда была?
— Что, в личном деле не написано?
Маркус замялся.
— Ага, почитать, значит, не дали, — сделала вывод она.
— Материалы твоего личного дела засекречены. С ним знаком только Гийон.
— Ну, тогда у него и спроси, кем я была.
Тем временем они въехали в совершенно другой район города, который разительно отличался от всего того, что они проезжали ранее. Этот уголок города словно переместился сюда из прошлого.
Белые кукольные домики выстроились в ряд у широкой дороги. Аккуратные, подстриженные газоны и кустарники. Кое-где деревья и цветы. Низкие декоративные заборчики перед каждым домом и старомодные почтовые ящики, неизвестно зачем стоящие здесь.
— Не хватает только домохозяек, мирно болтающих друг с другом, — засмеялась Кайлин.
— Нравится это место?
— Не знаю. Театрально как-то, неправдоподобно.
— Это один из самых дорогих кварталов города.
— А самый дорогой квартал — это дворцы, выстроенные в ряд?
Маркус и Ено оценили ее шутку, засмеявшись в голос.
— Нет, самые престижные районы города — это Северный и Южный парки.
— Жизнь на опушке стала самой дорогой?
— Да, если лес вокруг настоящий, а не голографический.
— Где же тогда буду жить я? В картонной коробке под мостом?
— Не говори ерунды. Здесь, конечно.
— Здесь?
— Все пробужденные здесь живут.
— Выходит, за все это время ничего не изменилось: выживают лишь те, кто заплатил. Для остальных этот путь закрыт. Не честно, не правда ли? Почему бы не спасти обреченного ребенка или беременную женщину? Зачем, разве от них будет какой-нибудь толк? Нет. И вот, проходит тысяча лет, а мир по-прежнему стоит на коленях перед золотым тельцом.
Маркус и Ено обернулись к ней.
— Ты лучше на дорогу смотри, а не на меня, — напомнила ему Кайлин и сложила руки на груди.
— Не забывай, что я тоже пробужденный.
— Говоришь, прокурором был? Много денег сберег?
— Достаточно.
— Почему же решил второй шанс купить? Не успел все дела завершить?
— Я согласился просто так. Шансов все равно не было. А деньги… Кому они нужны после смерти?
— Живым, у которых их нет.
— Но ты сама ничем не отличаешься от меня. Сколько ты отдала корпорации за процедуру?
— Нисколько, — ответила Катя и отвернулась.
— Что, смотреть в глаза правде тяжело? Проще других осуждать?
— Вы заслуживаете осуждения.
— А ты — нет?
— Даже большего, чем ты можешь себе представить…
Ее новый дом оказался просторным двухэтажным сооружением, таким же кукольным снаружи, как и все соседние. Белый, с зеленой лужайкой и железным почтовым ящиком возле заборчика. Только зайдя внутрь, она поняла, что фасад коренным образом отличается от содержания. Толстые стеклянные стены, автоматическая подсветка пола и потолка, многочисленные приборы и сенсорные компьютерные экраны, которыми она научилась пользоваться в Центре для связи с медицинским персоналом. Все чужое, странное и не вполне понятное.
