Юлиану приходилось особенно трудно, поскольку он был разлучен со своим братом-близнецом Айданом. Возможно, вдвоем они бы легче переносили это серое и нудное существование. Но Юлиан прекрасно понимал, что связан с Айданом кровью, а это значило, что близость брата могла бы поставить под угрозу жизнь близнеца, так как вампир не оставлял мечты расправиться с ним. Вот почему Юлиану пришлось покинуть свой народ и жить в полном одиночестве.
Свирепый стоял в узком, темном коридоре, ведущем в зал, и никак не мог поверить в то, что наконец нашел свою подругу жизни. Неужели судьба смилостивилась над ним и вновь подарила ему краски мира и настоящие чувства?
Многие мужчины карпатцы превращались в вампиров после долгой жизни, в которой не находилось места надежде. Все, что им оставалось, это лишь охотиться и убивать. Некоторые из них выбирали другой путь, они дожидались рассвета, и тогда их тела, приспособленные только для жизни в темноте, разрушались при первых лучах солнца. Эти карпатцы предпочитали смерть бесславному существованию вампира. И лишь единицам удавалось найти вторую половину, свою подругу жизни, которая смогла бы сделать их счастливыми. И вот теперь, когда Юлиан твердо решил распрощаться с жизнью после того, как выполнит последнее задание, именно теперь он понял, что отыскал свою любимую. Невероятно, но яркие краски и охватившие Свирепого чувства заставили его поверить в чудо.
Голос певицы, чуть с хрипотцой, нежный и обволакивающий, увлек Свирепого в мир сладких иллюзий, шелковых простыней и свечей. Впрочем, этот голос мог бы околдовать любого, кто только услышит его. Он очаровывал, заставляя забыть обо всем на свете, затрагивал самые тайные струны души, и сердце начинало биться в сладком предвкушении неземного наслаждения.
Юлиан ничего не знал об этой женщине. Грегори велел ему отыскать ее и предупредить о том, что ей грозит опасность со стороны охотников на вампиров. Князь, судя по всему, хотел, чтобы Свирепый в случае необходимости сумел защитить от врагов и ее саму, и тех, кто путешествовал вместе с ней. Сказочный голос Дезари, видимо, привлек внимание охотников на вампиров, которые преследовали всех, кто не походил на них. Они наказывали своих жертв, пронзая их сердца колами, а некоторых держали в неволе, пытая и расчленяя.
Юлиан продолжал слушать звучание волшебных нот, как вдруг резкий испуганный крик прервал прекрасную песню. За ним последовал еще чей-то пронзительный визг, затем – истошный вопль. В зале зазвучали выстрелы. Все здание задрожало от топота ног. Это перепуганные насмерть посетители толпой рванулись наружу.
Юлиан передвигался столь стремительно, что различить его было бы сейчас невозможно. В баре царила полная неразбериха. Столики и стулья были перевернуты, трое участников ансамбля лежали в крови на сцене с разбитыми инструментами. Охранники перестреливались с шестью мужчинами, а те пытались поскорее скрыться и, наверное, поэтому палили куда попало, не заботясь о невинных любителях музыки, волей случая оказавшихся на сегодняшнем концерте.
Свирепый метнулся к сцене. Подвинув в сторону тело одного из музыкантов, он сосредоточил все свое внимание на замершей неподалеку от него женщине. Дезари лежала на спине, ее длинные черные волосы разметались по лицу и походили сейчас на полупрозрачную вуаль. Под ней растекалась лужа крови, темные пятна расплывались на ярко-синем платье. Но у Юлиана сейчас не оставалось времени подробно разглядывать ее. Он тут же определил, что одна из ран была смертельной, и, если сейчас он не примет серьезных мер, женщина погибнет через считанные секунды. Свирепый инстинктивно создал вокруг себя и Дезари невидимый барьер, делая часть сцены недоступной для всех остальных. Правда, в наступившей суматохе вряд ли кто-то сейчас стал бы обращать на него внимание.
Он поднял Дезари на руки, нащупал пульс и положил ладонь на ее рану. Затем, отключившись от царившего в баре хаоса, сосредоточился, вышел из своего тела и мысленно проник внутрь певицы. Пуля, попавшая в нее, разорвала внутренние органы и повредила мышцы. Юлиан ушел вместе с Дезари глубже в созданную им тень и длинным ногтем разрезал себе кожу на груди. Через мгновение он принялся посылать певице мысленные сигналы.
– Ты моя, и ты не смеешь умереть. Я не смогу спокойно уйти из этой жизни, не отомстив за тебя. Мир не справится с таким чудовищем, в которое я превращусь. Ты должна пить сейчас, сага mia,[1] ради меня, ради себя, ради нашей жизни. Пей же!
Юлиан напрягал всю свою волю, чтобы не позволить певице выскользнуть из-под его влияния. Сейчас он прекрасно понимал, что свяжет себя и Дезари кровью, и этот контакт может серьезно повлиять на их жизнь. При других обстоятельствах он, наверное, никогда бы не поступил таким образом. Однако сейчас Свирепый понял, что не вправе отказываться от того, что предлагала ему сама судьба.
Все изменилось в одно мгновение. Значит, его долгая жизнь не была бессмысленной. Он очень хорошо чувствовал это именно сейчас. Свирепый наслаждался красками мира. Его тело ожило, его переполняли земные желания. А ведь до этого он мог испытывать только голод. Вернее, жажду – жажду крови.
Нет, она не умрет. Он не допустит этого. Никогда. Только не теперь, после того как сумел справиться со столетиями одиночества.
Его кровь обладала удивительной целительной силой. Она вливала в певицу волшебную энергию, одновременно формируя между ней и Юлианом прочную невидимую связь. Свирепый принялся нашептывать Дезари на ухо древние слова заклинаний. Теперь их сердца будут всегда биться в унисон, а души сольются воедино, уже навсегда.
– Я объявляю тебя своей подругой жизни. Я принадлежу тебе. Я предлагаю тебе свою жизнь. Я буду всегда защищать тебя, моя душа, мое сердце, мое тело. Я буду бережно хранить все то, что отныне принадлежит нам обоим. А твое счастье теперь станет для меня самым ценным, много дороже моего собственного. Ты стала моей подругой жизни и навеки останешься моей.
Юлиан почувствовал, как глаза защипало от слез. Он коснулся губами ее шелковистых волос и негромко отдал приказ перестать пить. Он сам уже слабел от голода, и то, что сейчас ему пришлось делиться своей кровью для исцеления ран певицы, также значительно истощило его силы. Юлиан вдохнул запах женщины, стараясь запомнить его на всю жизнь.
Внезапно он отпрянул от певицы. Инстинкт не подвел, где-то рядом мелькнули острые клыки хищника. На него готовился напасть огромный черный леопард, его глаза так и сверкали от ярости. Юлиан достойно встретил врага и, бросившись на него туг же сам принял образ такого же хищного зверя, только пятнистой окраски.
