- Я обычно не пленю вампиров.
Обычно она просто убивала их.
- Я не располагаю средствами подчинить его.
Его тонкие губы изогнулись.
Он выглядел достаточно самодовольным, но Марику раздражало теперь это вдвое меньше.
- Полагаю, я сумею вам с этим помочь. У меня имеется то, что способно его ограничить.
Казалось, что он предусмотрел все.
- И я могу держать его, столько, сколько мне нужно?
- В определенном смысле.
Ей понадобилось бы всего несколько дней, чтобы сломать вампира. Эти существа не отличались особой лояльностью по отношению к себе подобным, спасая собственную шкуру.
Его длинная чистая рука протянулась к ней через стол в знак договора.
- Мы договорились?
Он не просил у нее доказательств о том, что она была именно тем, кем он думал. Если она пожмет ему руку, он будет уверен в том, что она человек, в чем он и желал убедиться. Он располагал чем-то, чтобы сомневаться в этом. Так же легко он мог послать и за ней когда-нибудь охотника. Он являлся монстром, который не упустит шанса пролить ее кровь.
Но он дал ей шанс отыскать Санти - существо, которое она разыскивает, как только стала достаточно взрослой, чтобы суметь убить его.
Марика протянула ему руку, достаточно сжимая его ладонь, чтобы он не забывал, кто из них сильнее.
- Договорились - подтвердила она низким голосом. - Я добуду вам этого Бишопа.
Бишоп приведет ее к Санти - вампиру, убившему ее мать.
***
Три столетия прошли с тех пор, как Бишоп последний раз видел горы Фагарас. Он не планировал возвращаться, но его планы отправились туда же, куда и многие другие за немалый промежуток его жизни. Планы изменились. Страна изменилась. Даже такой бессмертный, каковым он являлся и тот изменился.
Но он не сожалел об этом.
Он прибыл вчерашним вечером, но ему понадобился дневной отдых и изрядная порция храбрости, чтобы он покинул город и отправился в эту особую поездку. Он не был в состоянии сконцентрироваться на цели своего визита, чтобы столкнуться с призраками прошлого, нависшего над этим местом.
Ночь раскинулась подобно темной завесе над этой местностью. Величественные пики гор чернели силуэтами на фоне неба, касаясь серебристых облаков. Бледная луна разбросала отблески света по траве, по оставленному жилищу и разбросанным по всюду камням.
Он шагал в темноте по развалинам того, что прежде было прекрасным загородным домом. Все что от него осталось - это внешние стены, его внутренность была поглощена огнем сотни лет тому назад. Птицы свили себе гнезда под крышей, и дикие животные устроили себе норы. Следы давно потухшего костра свидетельствовали о том, что тут недавно прошли цыгане.
Его бывший дом превратился в развалины - уже очень давно - о чем местные жители рассказывают заглянувшим сюда путешественникам в качестве преданий. Он помнил то время, когда этот дом был полон музыки, смеха и любви. Там, где он сейчас стоял, раньше был огромный зал. Железное распятие висело над его дверью, он собственноручно повесил его. Элизабетт сама выбирала ткань для портьер, богатую и яркую. Дом был старомоден по теперешним стандартам, но тогда он был воплощением изящества и стиля.
Это был его дом.
Сколько ночей он провел стоя на балконе под самой крышей вместе с женщиной, которую он любил, наблюдая, как проплывают облака? Ее кожа была подобна слоновой кости в тусклом и мягком свете луны.
Здесь не осталось ничего, кроме воспоминаний. Ничего, из того, что принадлежало ему прежде, кроме бесконечных сожалений о той ночи, когда толпа невежественных крестьян спалила его дом, разрушив его жизнь.
Эти развалины ничего не значили для него, и когда он стоял среди пыли и щебня, ему все еще чудился голос Элизпбетт, доносимый прибрежным бризом. Будь проклята его великолепная память, он все еще помнил ее тонкие нежные черты. Он не забыл, как она любил его, и он отвечал ей взаимностью.
Любившей его так, что считала его безопасность превыше собственной, маленькая глупышка. Не способная отдать ему душу, вне зависимости от того, как он стремился к этому.
Она отдала ему свою жизнь. Даже столетия спустя. Он все еще не мог себе простить ее жертву.
Щупальца тусклого света придавали этому месту флер некую эфимерность и сентиментальность, оно казалось столь же красивым, насколько являлось ветхим. Он видел ясно каждую деталь, даже те, которые были сокрыты в тени. Это больше не было его домом. Жизнь покинула его - ничего, чтобы могло его затронуть.
Он покинул руины. Чем дальше он уйдет, тем лучше будет себя чувствовать. Хруст камней под его ногами уступил место шелесту травы, касавшейся его обуви. Полевые цветы симпатичными пастельными точками в густой темно зеленой траве пестрели вокруг его дома.
Местами трава доходила ему до пояса, но он свободно скользил сквозь нее, словно нож по маслу. Его шаги были легки и неторопливы, когда он двигался к лесу позади дома. Он казался массивнее, чем он его помнил, столько времени прошло с тех пор, как он здесь жил.
Он ощутил запахи этого места. Ели. Бука. Влажной земли и травы покрытой росой. Дикая сладость наполнила его, напоминая ему, как ему нравилось находиться здесь.
Напоминая ему о том, что он имел до того как прибыли эти люди и лишили его всего.
Могила находилась на опушке леса - неровный камень с тщательно выбитыми на нем буквами, которые теперь поросли мхом. Он хотел высечь ей ангела, ну ему не хватило таланта высечь что-либо помимо ее имени и дат. Он испортил три каменные плиты, которые взял из их разрушенного дома, сломал два долота, почти потеряв разум, ваяя этот памятник, и он вовсе не был прекрасен.
Хотя он предполагал, что Бетте понравился бы этот грубый камень. Она всегда предпочитала простоту витиеватости его манер. Ей бы понравилось, что лес разросся возле места, где она упокоилась. Ей нравилась эта страна, она была влюблена в эти молчаливые, беспристрастные горы. Она так их любила, что отказалась оставить их, и он остался вместе с ней. В конце концов, он увидел большую часть мира, прежде чем вернуться сюда.
Ее любовь была заразительной. Они прожили много лет, прежде чем он завел разговор о том, чтобы показать ей чудеса этого мира. Он видел чудеса, и ему хотелось показать их ей, прежде чем ее жизнь иссякнет.
Возможно, все сложилось бы по- другому, если бы они уехали, и она согласилась поступить так, как предлагал он.
Но она не согласилась. И его боль напоминала ее могилу - ее бледное отражение. Время являлось великим целителем.
